А вы знаете, что после того, как Сатана будет побежден, а праведники воскреснут, у обычных жителей земли будет еще целая 1000 лет передышки до настоящего Конца Света? И тогда уже все совсем неотвратимо: мертвые, восстающие из гробов, грешники в адском пламени и так далее. Изучим.
В предыдущей главе было про то, как Антихриста (Зверя из моря) и Лжепророка (Зверя из земли) бросили в озеро кипящей серы. Однако Сатана пока еще оставался непобежденным. Вот пришел и его черед.
- Глава 20 (современный перевод)
- 1 И я увидел, что с неба спускается ангел с ключом от Бездны, в руке у него большая цепь.
- Упомянутая Бездна — это не ад, а совершенно отдельное место, огромная пещера под поверхностью земли, где содержались особенные грешники, а также всякая нечисть (в одной из прошлых глав ее распечатала упавшая звезда, и поползла саранча оттуда).
2 Он схватил дракона — это древний Змей, то есть Дьявол и Сатана, — связал его на тысячу лет,
Ангел (предположительно Михаил) борется с Сатаной и заковывает его в цепи.
3 бросил в Бездну, запер и сверху запечатал печатью, чтобы он не вводил народы в обман, пока не пройдет тысяча лет.
Печать, которой будет запечатана Бездна (часто вход в нее рисуют похожей на колодец, или на пещеру), это аналог печати, которой был запечатан Гроб Господен — для контроля. Здесь Сатана неправильный нарисован — по тексту это должен быть девятиглавый Красный дракон, знакомый нам уже.
Потом его надо будет освободить ненадолго.
В стихе выше сразу дается пророчество, что Сатана все-таки не побежден окончательно. А вот здесь Дракон-Сатана корректно нарисован, даже с рогами и коронами.
4 И я увидел престолы, на которые сели те, кому дана власть судить.
Бог сидит в центре на троне, но вокруг него уже не 24 старца, к которым мы привыкли, а новые судьи.
Это души обезглавленных за свидетельство об Иисусе и за Слово Божье; они не поклонились зверю и его изображению и не поставили себе клейма на лоб и на руку.
История этих судий: в нижнем регистре им рубят головы за отказ поклониться Зверю из моря. Слева, как обычно, стоит свидетель-Иоанн. В центральном регистре летит Ангел, у него в руках полотнище с душами этих верующих мучеников. И, наконец, наверху они сидят уже в образе судий.
Они возвратились к жизни и царствовали с Христом тысячу лет. 5 А остальные мертвые не возвратились к жизни, пока не пройдет тысяча лет. Это первое воскресение
В центре возлежит Христос, по бокам фигуры взрослых — это воскресшие судьи, бывшие мученики за Христову веру. Голые младенцы — изображения воскресающих душ. Под ними — гробы с мертвыми телами.
Эти иллюстрации подразумевают, что данное первое воскресение не будет телесным.
«Остальные мертвые», которых не воскресили, это и язычники, и веровшие в Христа, но не ставшие мучениками за веру, а умершие своей смертью.
6 Счастлив и свят тот, кто получит жизнь при первом воскресении! Над ними вторая смерть не имеет власти, и они будут священниками Бога и Христа и будут царствовать вместе с Ним тысячу лет.
Сидеть с Христом и быть его судьями священниками на небе он еще до Распятия обещал своим апостолам, так что они в их числе будут. Вот эта фраза, что после «первого воскресения» начнется Тысячелетнее царство Бога, породило огромное количество теорий и течений (см. хилиазм или милленаризм), пересказывать даже не буду пытаться.
7 А когда пройдет тысяча лет, Сатану выпустят из тюрьмы,
Сатана (здесь не Дракон, а более привычный нам «ангел») не сам вырвался из Бездны, а был нарочно выпущен Божественными силами. Возможно, чтобы его возмездие постигло тех, кто за время Тысячелетнего царства слишком расслабился и начал грешить.
8 и он опять отправится обманывать народы со всех четырех концов земли, то есть Гога и Магога, чтобы собрать их всех на войну.
Сатана соблазняет дикие народы из далеких степей и пустынь, названные «Гог и Магог» (также, как в Ветхом завете), идти воевать против Бога.
Число их как песок морской. 9 Они покрыли собой всю землю и окружили стан святого народа и любимый город Божий.
У христиан есть стан (лагерь) и город (Иерусалим?), но их власть не распространяется на всю землю, а достаточно ограничена, так что Гог и Магог могут окружить их. Здесь эти племена ведомы Красным драконом, изображенным зеленым. Дракон выходит из Адской пасти (в левом нижнем углу), это так выпустившая его Бездна изображена.
Но с неба сошел огонь и пожрал их.
10 Дьявол, обманывавший их, был брошен в озеро с горящей серой,
где уже находится зверь с лжепророком.
Озеро с горящей серой, располагающееся в аду, здесь тоже изображено в виде Адской пасти: это две симметричные большие головы с огромными зубами, а также голубые головы в самом низу. Но эти головы не являются отдельными персонажами.
Персонажи изображены в этой пасти, горящими в огне: внизу коричневый Дракон-Сатана с голубыми нимбами, левее повыше — нижняя половина леопардового туловища Зверя из моря, тогда получается что лиловый — это лжепророк-Зверь из земли.
Красным крюком огонь поддерживает какой-то неназванный черт, обратите внимание, у него на попе тоже лицо.
И будут их мучить днем и ночью во веки веков.
Здесь тоже изображена Адская пасть, но более подробно. Кроме Зверей там мучаются грешники, а огонь обслуживает множество чертей.
11 И я увидел огромный белый престол.
Белый престол символизирует неприступную чистоту. В этом триптихе слева, видимо, запятнанные кровью одеяния всадника на белом коне из предыд. главы, и обручальное кольцо Агнца. Рядом с троном изображена Книга.
И Сидящего на нем. От лица Его земля и небо обратились в бегство, и уже не найти их!
Бог такой страшный, что от него бегут «земля и небо», т. е. фактически материальная вселенная, потому что он берется за ее переделку. На картине не пропустите меч от уст. Тинторетто.
12 Я увидел мертвых, великих и малых, стоявших у престола.
И вот начинается Страшный суд, к которому мы, мой выносливый читатель, шли с января, уже 19 глав. В нижнем регистре, откинув крышки из гробов, из земли выбираются мертвецы. В середине трубят ангелы: хотя по тексту в этой главе их нет, но образ трубящих ангелов был такой мощный ранее, что он появляется фактически во всех католических работах на эту тему.
Открыли книги, затем была открыта еще одна книга. Это книга жизни. И судили мертвых по их делам, согласно записям в книгах.
Упоминаются два рода книг, в первой записаны дела людей. Вторая — Книга жизни, которая уже упоминалась в предыд. гл. Те, чьи имена в нее не записаны, переданы на уничтожение.
13 Море отдало мертвецов, что были в нем,
Утопленников, естественно, не могли похоронить по положенным религиозным обрядам. Однако согласно Книге, что было новаторство, это не помешает им при Страшном суде получить положенное.
А смерть и ад отдали мертвецов, что были у них, и каждого судили по его делам.
Море, Смерть и Ад здесь выступают как отдельные персонажи, которые отдают мертвецов. На илл. их имена подписаны рядом. Это образы демонической стихии, сатанинского бытия, темные бездны, в которые погружены люди (поэтому в следующей главе говорится, что в Царствии Небесном нет моря).
Ставлю еще несколько иллюстраций, про то как во время «второго воскресения» воскрешают мертвецы.
Пустые гробы.
14 Затем смерть и ад были брошены в огненное озеро. Это и есть вторая смерть — огненное озеро.
Смерть и Ад — это конкретные персонажи, а не переносные. И их тоже кидают в огонь.
15 Кого не нашли записанным в книге жизни, того бросили в огненное озеро.
Теперь в огонь бросают уже обычных людей, язычников или грешников.
***
5, всего 5 последних стихов этой главы — собственно, единственное, чего конкретно в Новом Завете сказано о Страшном суде.
Именно основываясь на этих 5 строчках европейское искусство и получило вот эту огромную и сложную иконографию страшного суда. Ну ок, вдобавок еще на паре обмолвок в других местах Нового Завета, ветхозаветных пророчествах, многочисленных апокрифических текстах и токованиях комментаторов. Эти произведения искусства имеют примерную cхему, давайте попробуем научиться ее читать.
Слева — спасенные души идут в Рай, справа — проклятые души летят в ад (огненное озеро). В центре наверху Христос с судиями, в центре внизу может быть что угодно, здесь — Святой Михаил, взвешивающий души. Вокруг него — воскрешение мертвецов.
Отличие схематическое только в том, что вместо Михаила тут гробы открытые
Православную икону Страшного суда рассказывать не буду, там все намного-намного сложнее.
Вариант только с воскрешением мертвых внизу
Вариант только со спасенными и проклятыми душами.
Источник: https://www.ridus.ru/news/278202
Орвието — часть 13. Новая капелла Орвиетского собора
?
Categories: Орвиетский собор известен не только своим грандиозным готическим фасадом, но и фресками Синьорелли в капелле Сан-Брицио (иначе Капелла Нуова, т.е. «новая»). О фресках Синьорелли не писал разве только самый ленивый путешественник, так что, боюсь, ничего нового вы от меня не узнаете (именно поэтому в этом ЖЖ действует правило — не писАть о всемирно известных достопримечательностях), но удержаться от показа их я не могу.Новая капелла (названная так по отношению к симметрично расположенной «старой» — капелле Корпорала) была построена в 1406 — 1425 годах и разместилась аккурат между контрфорсами, поддерживающими правую ветвь трансепта. «Сарайчик» справа — это и есть капелла Нуова:
Второе название капеллы связано с находящимся там с 1622 года почитаемым образом Богородицы «Мадонна ди Сан-Брицио». Впрочем, сейчас капелла давно превратилась из объекта религиозного в культурологический, т.к.
ее свод и стены сплошь покрывают фрески двух мастеров — фра Анджелико (с него всё начиналось) и Луки Синьорелли.
Последнего жители Орвието сманили из тосканского монастыря Монте-Оливето, где он едва приступил к работе над фресками в клуатре из жизни святого Бенедикта.
Первоначально капеллу должен был расписать фра Анджелико. Согласно условиям контракта он был обязан отработать здесь по три летних месяца в 1447 — 1449 годах.
После первой сессии 1447 года фра Анджелико отбыл в Рим, где его настолько завалили работой, что больше он в Орвието не вернулся.
Его помощники (Беноццо Гоццоли и Пьетро ди Никола Барони пытались подхватить в 1449 году знамя, выпавшее из рук мастера, но у них что-то не срослось с заказчиками. В результате в 1449 году работы были прерваны.
Так выглядит сейчас свод капеллы (да, надо сразу же сознаться, что фото взяты из Вики; я заранее знал о существовании качественных снимков и не стал даже пытаться изобрести велосипед):
Кисти фра Анджелико здесь принадлежат две четверти свода:Христос — СудияСонм пророковВ последующие годы заказчики тщетно пытались нанять нового мастера; в качестве такового долгое время рассматривался Перуджино, динамивший жителей Орвието почти десять лет. В 1499 году наконец-то удалось привлечь к работе Луку Синьорелли. В первый же год (1499-1500) Синьорелли завершил роспись сводов, продолжив заданную Анджелико тему.Богородица и апостолыСонм патриарховСонм учителей ЦерквиЕсть там еще и девы с мучениками, но почему-то в Вики нет этих фресок.Если на мгновение позабыть о славных именах, мы пока не видим чего-то неординарного: Христос в окружении многочисленных святых, собранных в различные «классы» достаточно часто изображался и до, и после Синьорелли. Необычайное начинается на стенах, над которыми Синьорелли работал в 1500 — 1504 годах; здесь было решено изобразить финальные сцены Апокалипсиса. Трудно однозначно сказать, почему именно этот сюжет был выбран. С одной стороны, это — логическое продолжение заданной Анджелико темы Суда. С другой, время написания — это непрекращающийся натиск турок на Европу, жестокие по сравнению с прежними куртуазными войнами Итальянские войны, проповедь Савонаролы во Флоренции и предчувствие надвигающейся Реформации — все это могло оживить апокалиптические ожидания. Мне все же кажется, что мировоззрение самого художника сыграло важнейшую роль; все-таки далеко не все его современники так мрачно переживали окружающую действительность.Я совсем на минутку влезу на кафедру, чтобы выразить свое недоумение. Мне представляется невероятным, как христианство от спокойно-торжествующего ожидания Второго пришествия (вспомним мозаики Равенны или римских базилик Пасхалия) перешло к мрачным видениям адских мук. Христианам была обещана вечная жизнь с Богом и непрекращающееся блажество, а они вместо этого стали культивировать болезненные видения вечных мучений в аду. Понятно определенная педагогическая направленность подобных видений: надо же было как-то подвигнуть к покаянию тех, кто не может самостоятельно начать исправление. Но как и в случае со святыми и иконами мы заигрались: средство превратилось в самоцель. Все наши длинные очереди на исповедь, все наши толпы на соборовании, все наши изуродовавшие себя страшной одеждой прихожанки — всё это произрастает из страха загробных адских мучений.Ну а теперь спустимся с кафедры и поглядим на Синьорелли.Проповедь и чудеса Антихриста. Кое-какие детали можно попытаться увидеть здесь.Деталей очень много, и вглядываться в них можно очень долго. На переднем плане Антихрист, лицом очень схожий с каноническим ликом Христа, проповедует народу, а за спиной его стоит диавол: нашептывает на ухо нужные слова, а уж кому принадлежат руки — человеку или демону — вообще непонятно. Чуть в глубине Антихрист совершает чудо: то ли исцеляет больного, то ли даже воскрешает мертвого. А меж тем слева происходит публичное убийство, чуть глубже палящие лучи поражают молодых. В глубине справа кого-то казнят. Под носом у проповедника некий старый хрыч «снимает» девушку за денежки. Неведомые черные люди охраняют Храм; м.б. это уже мерзость запустения.На картине масса зрителей: слушающих, спорящих, соглашающихся, убивающих и убиваемых. В левом углу четко выделяются два особенных зрителя в чёрном: предполагается, что это фра Анджелико и сам Синьорелли.Две последующих фрески обрамляют арку: это — Конец мира, многочисленные знамения приближающегося Суда.
Померкло солнце, луна не дает света, звезды падают с небосклона, рушатся от землетрясения дома, и опять смерти: сверхъестественные и насильственные.Самое мощное, на мой взгляд, — это Всеобщее воскресение. Опять-таки можно попробовать разглядеть детали.СтОящих деталей очень много. Это и скелеты, выползающие из земли и одевающиеся плотью.
Это и группа воскрешенных в левом углу, тотчас пустившихся в пляс. Это и жутковатая сцена беседы человека с группой скелетов в правом углу.
Нам это сейчас уже мало интересно, но в те времена столько голой человеческой плоти на церковных стенах — это шок, и, как утверждают, Микеланджело в своем «Страшном суде» в Сикстинской капелле многое почерпнул от Синьорелли. Пожалуй, самая жизнеутверждающая фреска здесь (конечно, тут есть и Рай, но он уж больно приторно сладок).
Еще одна пара фресок, обрамляющих арку, — Восхождение праведников в рай и Низвержение грешников в ад.
Нарушая порядок фресок в капелле, сразу покажу Ад:Безудержный полет фантазии. демоны всех цветов радуги пытают и мучают всеми возможными способами обреченных людей.
При всем моем восхищении мастерством Синьорелли не могу восхищаться этим: это — какая-то нечестивое мерзкое анти-евангельское, анти-апостольское, иррациональное антихристианство.Ну и, наконец, Рай.Здесь все традиционно: художнику, весь полет фантазии которого ушел в изображения адских мучений, нечего поведать о рае.
И это, кстати, относится не только к художнику: я уж давно заметил, что люди, которые по совету какого-то лжесвятого, держат свой ум в аду, не имеют ни земной, ни не небесной радости.
Похоже, я все-таки забыл слезть с кафедры, а потому напомню слова Апостола: «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви» (1Ин. 4:18). Либо вы любите Бога и являетесь христианами, либо вы держите ум в аду и ничегошеньки в христианстве не понимаете.
Вы, наверно, уже устали от Орвието, но даже капеллой Сан-Брицио этот удивтельный городок не заканчивается. В следующий раз мы с вами еще заглянем в Соборный музей.
Источник: https://sibeaster.livejournal.com/248059.html
Что мы знаем о Страшном суде
Почему Страшный суд не страшный, какая помойка изображается в сценах Суда и что убедило князя Владимира принять крещение, рассказывает библеист Анна Шмаина-Великанова
Записала Юлия Богатко
Фрагмент фрески Джованни да Модены в базилике Сан-Петронио, Болонья. 1410 год © Wikimedia Commons
В самом Священном Писании выражения «Страшный суд» нет, оно разговорное «Страшный» — c церковнославянского «приводящий в изумление, устрашающий, дивный». и в церковно-служебные тексты проникает довольно поздно. Там есть «Последний суд».
Но сам образ Суда и представление о том, что он будет, идет еще от ветхозаветных пророков и из апокрифической Апокрифы — произведения позднеиудейской и раннехристианской литературы, не вошедшие в общепринятый в Католической и Православной церкви канон Священного Писания.
еврейской литературы, написанной одновременно с Новым Заветом или несколько раньше.
Наиболее подробные тексты о Суде мы встречаем в Книге Еноха Книга Еноха — еврейский псевдоэпиграф III–I веков до н. э., приписываемый библейскому персонажу — праведнику Еноху, сыну Иареда, жившему до Потопа.
Полностью дошла до нас только в эфиопской версии, поскольку входит в канон Священного Писания Эфиопской церкви. Эту книгу называют также Первой книгой Еноха.
Помимо первой существует Вторая книга Еноха, сохранившаяся только в славянской версии, и Третья (ее еще называют «Книгой небесных дворцов») на еврейском языке.. Например, такой (1 Енох 3:12–37):
«И вот нашел на меня сон, и напало на меня видение; и я видел видение Суда, которое я должен был возвестить сынам неба и сделать им порицание. И видение мне явилось таким образом: вот тучи звали меня в видении и облако звало меня; движение звезд и молний гнало и влекло меня; и ветры в видении дали мне крылья и гнали меня.
Они вознесли меня на небо, и я приблизился к одной стене, которая была устроена из кристалловых камней и окружена огненным пламенем; и она стала устрашать меня. И я вошел в огненное пламя и приблизился к великому дому, который был устроен из кристалловых камней; стены этого дома были подобны наборному полу из кристалловых камней, и почвою его был кристалл.
Его крыша была подобна пути звезд и молний с огненными херувимами между нею и водным небом. Пылающий огонь окружал стены дома, и дверь его горела огнем. И я вступил в тот дом, который был горяч как огонь и холоден как лед; не было в нем ни веселия, ни жизни — страх покрыл меня, и трепет объял меня.
И так как я был потрясен и трепетал, то упал на свое лицо; и я видел в видении. И вот там был другой дом, больший, нежели тот; все врата его стояли предо мной отворенными, и он был выстроен из огненного пламени. И во всем было так преизобильно: во славе, в великолепии и величии, что я не могу дать описания вам его величия и его славы.
Почвою же дома был огонь, а поверх его была молния и путь звезд, и даже его крышею был пылающий огонь. И я взглянул и увидел в нем возвышенный престол; его вид был как иней, и вокруг него было как бы блистающее солнце и херувимские голоса. И из-под великого престола выходили реки пылающего огня, так что нельзя было смотреть на него.
И Тот, Кто велик во славе, сидел на нем; одежда Его была блестящее, чем само солнце, и более чистого снега. Ни ангел не мог вступить сюда, ни смертный созерцать вид лица самого Славного и Величественного.
Пламень пылающего огня был вокруг Него, и великий огонь находился пред Ним, и никто не мог к Нему приблизиться из тех, которые находились около Него: тьмы тем были пред Ним, но Он не нуждался в святом совете. И святые, которые были вблизи Его, не удалялись ни днем, ни ночью и никогда не отходили от Него».
Книга Еноха была хорошо известна христианам: в Новом Завете есть отсылки к этим текстам.
Также в формировании образа Суда важную роль сыграла Книга пророка Даниила (II век до н. э) — самый ранний Апокалипсис Апокалипсис — от греческого ἀποκάλυψις, «откровение».
Жанр, возникший в I–II веках до н. э. в Иудее и описывающий картины конца этого мира, Суда и начала будущего века — Царства Бога. Возникновение жанра связано с ожиданием Мессии в еврейской среде.
из тех, что вошли впоследствии в христианский канон (Дан. 12:2–13):
«И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление. И разумные будут сиять, как светила на тверди, и обратившие многих к правде — как звезды, вовеки, навсегда. А ты иди к твоему концу и упокоишься, и восстанешь для получения твоего жребия в конце дней».
Так что к моменту, когда писался Новый Завет, в еврейской традиции уже существовал образ Суда.
Если перейти собственно к Евангелиям, мы увидим, что во всех четырех так или иначе о Суде говорится. Наиболее подробно — в Евангелии от Матфея. Во-первых, говорится, что к Суду нельзя подготовиться заблаговременно, но нужно быть готовым всегда. Это выражено в притче о девах мудрых и девах неразумных (Мф. 25:13):
«Итак, бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в который приидет Сын Человеческий».
К этому можно добавить удивительное свидетельство, в котором сам Иисус говорит, что и он не знает этого часа. Знает только Отец. Это прежде всего очень важная педагогическая установка: человеку свойственно стремиться узнать будущее, и он прибегает ко всевозможным уловкам для этого. Нам же сказано раз и навсегда: никто не знает, только Отец.
Второе, что важно для будущих изображений, тоже отсылает нас к Евангелию от Матфея (Мф. 25:31–33):
«Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов — по левую».
И дальше Иисус говорит о том, что Царство наследует тот, кто напоил Его, одел Его, посетил Его, принял Его, имея в виду под Собой любого из людей.
Фрагмент фрески с изображением Страшного суда из церкви Санта-Чечилия-ин-Трастевере. Рим, 1293 год © Web Gallery of Art
Именно эти два мотива — первое, что изображают христиане в катакомбах Катакомбы — подземные погребальные галереи. От богослужений в катакомбах на гробах мучеников ведет свое начало христианская традиция совершения литургии на мощах святых.
и на коптских фресках уже в конце IV и в V веке как образ Суда: люди со светильниками — одни понурые, а другие веселые, у одних горит светильник, у других не горит, и Иисус, сидящий в окружении овец и козлищ.
Ни ада, ни адских мук, никаких подробностей: просто эти овцы, а эти козы, над этими светит свет, а те уходят во тьму. Множество таких изображений встречаются вплоть до IX века.
По мере того как выросшее на иудейской почве и воспринявшее греческую культуру христианство приходит в языческие страны, в которых очень живы собственные мифологические представления о конце мира, оно постепенно начинает обрастать подробностями того, как именно это будет происходить. То есть инициатива идет снизу. И в этих поисках люди снова обращаются к Писанию. Читая, скажем, Евангелие от Иоанна, они могут быть несколько обескуражены, потому что там в пятой главе (Ин. 5:24–28) сказано так:
«Истинно, истинно говорю вам: слово Мое слушающий и верящий в пославшего Меня имеет жизнь вечную и на Суд не приходит, но перешел из смерти в жизнь. Истинно, истинно говорю вам: приходит час, и теперь есть, когда мертвые услышат голос Сына Божия, и услышавшие оживут.
Ибо, как Отец имеет жизнь в Самом Себе, так дал Он и Сыну иметь жизнь в самом себе, и дал Ему власть Суд творить, потому что Он Сын человека.
Не удивляйтесь этому, потому что приходит час, когда все находящиеся в могилах услышат голос Его и выйдут, сотворившие благое — в воскресение жизни, сделавшие зло — в воскресение Суда» Перевод под редакцией епископа Кассиана (Безобразова)..
То есть человек, допустим, думает: вот будет смерть, потом какие-то испытания, потом Суд. А тут ему говорят: нет, если ты веришь в Иисуса, если Он находится в тебе — ты не приходишь на Суд.
Суд произошел уже, нет никакого другого суда, кроме этой жизни, в которой мы встречаем Христа. Тот же Иоанн говорит о том, что лежащие в гробах услышат голос Сына Божьего и восстанут.
То есть очевидно, речь идет о том, что Суд касается всех, и с точки зрения встречи с Богом не важно, жив человек или умер. Живой встречает Иисуса при жизни, а мертвого тоже поднимут.
И это людям странно, они не могут этого понять. И вот в V веке христиане хватаются за образ, данный в Апокалипсисе Иоанна Богослова (последние страницы Нового Завета, Откр. 20:11–21:4):
«И я увидел великий белый престол и Сидящего на нем, от лица которого бежали земля и небо, и места не было им.
Я увидел мертвых, великих и малых, стоящих перед престолом. И книги были раскрыты, и другая книга была раскрыта, которая есть книга жизни. И были судимы мертвые согласно написанному в книгах по делам своим. И отдало море мертвых, бывших в нем, и смерть и ад отдали мертвых, бывших в них, и они судимы были каждый по делам своим.
И смерть, и ад были брошены в озеро огненное. Это смерть вторая. Если кто не был найден записанным в книге жизни, он был брошен в озеро огненное. И я увидел небо новое и землю новую, ибо прежнее небо и прежняя земля ушли, и моря уже нет.
И я увидел город святой, Новый Иерусалим, сходящий с неба от Бога, приготовленный словно невеста, украшенная для мужа своего. И я услышал голос великий, от престола говорящий: вот скиния Скиния — шатер, палатка.
Божия с людьми, и Он будет обитать с ними, и они будут Его народами, и сам Бог будет с ними и отрет всякую слезу с очей их, и смерти уже не будет, ни скорби, ни крика, ни боли уже не будет, потому что прежнее ушло» Перевод под редакцией епископа Кассиана (Безобразова)..
Эту картину Иоанн Богослов рисует в Новом Завете уже в конце I века, но ее не изображают в течение долгого времени. А в конце I и в начале II тысячелетия нашей эры вдруг появляется великое множество этих изображений и в Византии, и в Риме.
Византийская мозаика на западной стене церкви Санта-Мария-Ассунта на острове Торчелло. Венеция, XII век © Jim Forest / Flickr
Немного позже примерно такие образы Страшного суда приходят на Русь. Так, в Повести временных лет, в части, где Владимир выбирает между хазарской, католической и православной верой, философ показывает ему образ Страшного суда:
«И сказав это, философ показал Владимиру завесу, на которой изображено было судилище Господне, указал ему на праведных справа, в веселии идущих в рай, а грешников слева, идущих на мучение.
Владимир же, вздохнув, сказал: „Хорошо тем, кто справа, горе же тем, кто слева“. Философ же сказал: „Если хочешь с праведниками справа стать, то крестись“. Владимиру же запало это в сердце, и сказал он: „Подожду еще немного“, желая разузнать о всех верах.
И дал ему Владимир многие дары и отпустил его с честию великою» Перевод Д. С. Лихачева..
И вот на самых ранних фресках у нас — в церкви Спаса на Нередице (1187) и в Успенском соборе во Владимире (1186–1189) — мы уже видим подробные изображения.
Откуда еще христиане могли черпать образы для этих картин? Кроме Апокалипсиса мы находим их, например, в древнеславянском апокрифе «Хождение Богородицы по мукам» «Хождение Богородицы по мукам» — популярный в древнеславянской письменности апокриф, представляющий собой перевод и отчасти переделку греческого «Откровения Пресвятой Богородицы». Описывает мучения грешников, которые наблюдает Богородица, спустившаяся в ад в сопровождении архангела Михаила. (самый ранний список относится к XII веку). Все это причудливо соединяется с народными, языческими верованиями: есть представление о конце богов и гибели мира — Рагнарек Рагнарек — в германо-скандинавской мифологии — гибель богов и всего мира, следующая за последней битвой между богами и хтоническими чудовищами. — у северных народов, представление об огненном конце мира у кельтов и так далее.
В восточной традиции можно вспомнить Житие Василия Нового (IX век) и его часть — видение Григория, ученика Василия Нового, о мытарствах блаженной Феодоры Феодора — послушница преподобного Василия.
Когда она преставилась, один из учеников преподобного, Григорий, захотел узнать, попала ли Феодора в рай, и попросил преподобного открыть ему ее участь. После этого он увидел Феодору во сне.
Она находилась в небесных чертогах и описала Григорию, как ангелы показывали ей мытарства, то есть препятствия, через которые проходит душа каждого человека на пути к Богу..
Это «видение» — очень популярный текст, который и сейчас можно найти в церковных лавках, хотя его канонический статус сомнителен. Но, как мы уже заметили, у людей есть страстная потребность знать, а тут все испытания, которые происходят с людьми после смерти, описываются самым подробнейшим образом.
Эти источники и становятся уже прообразами для христианских мозаик и фресок: сцена Суда, как правило, изображается на западной стене напротив алтаря. Поскольку люди в первой половине прошлого тысячелетия были в основном неграмотны, они смотрели на эти картины и верили, что так написано в Евангелии.
Фрагмент фрески с изображением Страшного суда из церкви Санта-Чечилия-ин-Трастевере. Рим, 1300 год © Web Gallery of Art
И на их основе, вероятно, позже был выработан канон изображения: Иисус-судья (он обязательно сидит), Богоматерь и Иоанн Креститель, ниже — праведники (справа) и грешники (слева).
Стоглавый собор Стоглавый собор — церковный и земский собор, который проходил в Москве в 1551 году с участием царя Ивана Грозного, высшего духовенства и представителей Боярской думы.
, однако, подчеркивал, что художники, иконописцы не должны изображать ничего, чего кто-либо не видел.
В этом смысле со Страшным судом было сложно, поскольку его, естественно, никто не видел, но были видения, в том числе у людей, которым церковь склонна доверять.
Страшный суд. Фрагмент картины Фра Беато Анджелико. 1425–1430 годы © Wikimedia Commons
Была ли тенденция к все большему нарастанию ужасов? Наверное. Но здесь уже много зависит и от личности автора.
Возьмем, например, в западной традиции итальянского художника Раннего Возрождения Фра Беато Анджелико: у него в левой части «Страшного суда» изображен очень смешной дракон, поросший шерстью Сатана, совсем не страшные, а зато в светлой части ангелы выбегают из рая навстречу людям и обнимаются с ними, все пляшут в хороводе. Такая убедительная картина рая, просто с натуры!
Страшный суд. Триптих Иеронима Босха. После 1482 года © Wikimedia Commons
А если посмотрим на «Суд» Иеронима Босха, то там на его розовые фигуры в раю смотреть не хочется, а зато ад, Суд и геенна, куда отправляют грешников, изображены так, как будто он оттуда вообще не выходил! То есть речь идет не только о каноне, но и об индивидуальных откровениях того или иного художника.
Итак, что мы можем сказать о том, каким будет Последний суд, исходя из данных библеистики? Мы можем сказать, что высказывания в Священном Писании носят педагогический характер. Что такое, например, эта пугающая «геенна огненная», о которой говорит Иисус? Это конкретное место — помойка под стенами Иерусалима, в ней днем и ночью сжигался мусор.
Всякому человеку того времени этот образ был очень понятен: если ты будешь себя плохо вести — станешь отбросом. Но ни о ком не сказано: такой-то и такой-то точно пойдет в геенну. Сказано: если не прощаешь грехов, если не помогаешь бедным, если осуждаешь ближнего. Это первое. Второе — совсем ничего не говорится о сроках.
Как говорит по этому поводу владыка Антоний Сурожский: я знаю о себе, что я плохой, грешный человек, и, может быть, я мог бы кого-то ударить в приступе гнева, но никого я не мог бы мучить вечно, поэтому я не могу себе представить, что Бог мой, который лучше меня бесконечно, кого-то будет вечно мучить.
И третье — это слова старца Зосимы, его предсмертное учение об аде: «Чтo есть ад? Страдание о том, что нельзя уже более любить».
Что такое вообще Суд? Это встреча человека с Богом. Это и изображено на всех без исключения картинах — символических, аллегорических или натуралистических, страшных или лубочных.
Анна Шмаина-Великанова — историк раннего иудаизма и христианства, доктор культурологии, профессор Центра изучения религий РГГУ. Занимается формами неритуализированного благочестия в ранней церкви и раннем иудаизме и проблемами современного богословия.
Источник: https://arzamas.academy/materials/354
Что мы знаем о Страшном суде
- Почему Страшный суд не страшный, какая помойка изображается в сценах Суда и что убедило князя Владимира принять крещение, рассказывает библеист Анна Шмаина-Великанова
- Записала Юлия Богатко
- Фрагмент фрески Джованни да Модены в базилике Сан-Петронио, Болонья. 1410 год © Wikimedia Commons
В самом Священном Писании выражения «Страшный суд» нет, оно разговорное и в церковно-служебные тексты проникает довольно поздно. Там есть «Последний суд». Но сам образ Суда и представление о том, что он будет, идет еще от ветхозаветных пророков и из апокрифической еврейской литературы, написанной одновременно с Новым Заветом или несколько раньше.
Наиболее подробные тексты о Суде мы встречаем в Книге Еноха . Например, такой (1 Енох 3:12–37):
«И вот нашел на меня сон, и напало на меня видение; и я видел видение Суда, которое я должен был возвестить сынам неба и сделать им порицание. И видение мне явилось таким образом: вот тучи звали меня в видении и облако звало меня; движение звезд и молний гнало и влекло меня; и ветры в видении дали мне крылья и гнали меня.
Они вознесли меня на небо, и я приблизился к одной стене, которая была устроена из кристалловых камней и окружена огненным пламенем; и она стала устрашать меня. И я вошел в огненное пламя и приблизился к великому дому, который был устроен из кристалловых камней; стены этого дома были подобны наборному полу из кристалловых камней, и почвою его был кристалл.
Его крыша была подобна пути звезд и молний с огненными херувимами между нею и водным небом. Пылающий огонь окружал стены дома, и дверь его горела огнем. И я вступил в тот дом, который был горяч как огонь и холоден как лед; не было в нем ни веселия, ни жизни — страх покрыл меня, и трепет объял меня.
И так как я был потрясен и трепетал, то упал на свое лицо; и я видел в видении. И вот там был другой дом, больший, нежели тот; все врата его стояли предо мной отворенными, и он был выстроен из огненного пламени. И во всем было так преизобильно: во славе, в великолепии и величии, что я не могу дать описания вам его величия и его славы.
Почвою же дома был огонь, а поверх его была молния и путь звезд, и даже его крышею был пылающий огонь. И я взглянул и увидел в нем возвышенный престол; его вид был как иней, и вокруг него было как бы блистающее солнце и херувимские голоса. И из-под великого престола выходили реки пылающего огня, так что нельзя было смотреть на него.
И Тот, Кто велик во славе, сидел на нем; одежда Его была блестящее, чем само солнце, и более чистого снега. Ни ангел не мог вступить сюда, ни смертный созерцать вид лица самого Славного и Величественного.
Пламень пылающего огня был вокруг Него, и великий огонь находился пред Ним, и никто не мог к Нему приблизиться из тех, которые находились около Него: тьмы тем были пред Ним, но Он не нуждался в святом совете. И святые, которые были вблизи Его, не удалялись ни днем, ни ночью и никогда не отходили от Него».
Книга Еноха была хорошо известна христианам: в Новом Завете есть отсылки к этим текстам.
Также в формировании образа Суда важную роль сыграла Книга пророка Даниила (II век до н. э) — самый ранний Апокалипсис из тех, что вошли впоследствии в христианский канон (Дан. 12:2–13):
«И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление. И разумные будут сиять, как светила на тверди, и обратившие многих к правде — как звезды, вовеки, навсегда. А ты иди к твоему концу и упокоишься, и восстанешь для получения твоего жребия в конце дней».
Так что к моменту, когда писался Новый Завет, в еврейской традиции уже существовал образ Суда.
Если перейти собственно к Евангелиям, мы увидим, что во всех четырех так или иначе о Суде говорится. Наиболее подробно — в Евангелии от Матфея. Во-первых, говорится, что к Суду нельзя подготовиться заблаговременно, но нужно быть готовым всегда. Это выражено в притче о девах мудрых и девах неразумных (Мф. 25:13):
«Итак, бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в который приидет Сын Человеческий».
К этому можно добавить удивительное свидетельство, в котором сам Иисус говорит, что и он не знает этого часа. Знает только Отец. Это прежде всего очень важная педагогическая установка: человеку свойственно стремиться узнать будущее, и он прибегает ко всевозможным уловкам для этого. Нам же сказано раз и навсегда: никто не знает, только Отец.
Второе, что важно для будущих изображений, тоже отсылает нас к Евангелию от Матфея (Мф. 25:31–33):
«Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов — по левую».
И дальше Иисус говорит о том, что Царство наследует тот, кто напоил Его, одел Его, посетил Его, принял Его, имея в виду под Собой любого из людей.
Фрагмент фрески с изображением Страшного суда из церкви Санта-Чечилия-ин-Трастевере. Рим, 1293 год © Web Gallery of Art
Именно эти два мотива — первое, что изображают христиане в катакомбах и на коптских фресках уже в конце IV и в V веке как образ Суда: люди со светильниками — одни понурые, а другие веселые, у одних горит светильник, у других не горит, и Иисус, сидящий в окружении овец и козлищ. Ни ада, ни адских мук, никаких подробностей: просто эти овцы, а эти козы, над этими светит свет, а те уходят во тьму. Множество таких изображений встречаются вплоть до IX века.
По мере того как выросшее на иудейской почве и воспринявшее греческую культуру христианство приходит в языческие страны, в которых очень живы собственные мифологические представления о конце мира, оно постепенно начинает обрастать подробностями того, как именно это будет происходить. То есть инициатива идет снизу. И в этих поисках люди снова обращаются к Писанию. Читая, скажем, Евангелие от Иоанна, они могут быть несколько обескуражены, потому что там в пятой главе (Ин. 5:24–28) сказано так:
«Истинно, истинно говорю вам: слово Мое слушающий и верящий в пославшего Меня имеет жизнь вечную и на Суд не приходит, но перешел из смерти в жизнь. Истинно, истинно говорю вам: приходит час, и теперь есть, когда мертвые услышат голос Сына Божия, и услышавшие оживут.
Ибо, как Отец имеет жизнь в Самом Себе, так дал Он и Сыну иметь жизнь в самом себе, и дал Ему власть Суд творить, потому что Он Сын человека.
Не удивляйтесь этому, потому что приходит час, когда все находящиеся в могилах услышат голос Его и выйдут, сотворившие благое — в воскресение жизни, сделавшие зло — в воскресение Суда» .
То есть человек, допустим, думает: вот будет смерть, потом какие-то испытания, потом Суд. А тут ему говорят: нет, если ты веришь в Иисуса, если Он находится в тебе — ты не приходишь на Суд.
Суд произошел уже, нет никакого другого суда, кроме этой жизни, в которой мы встречаем Христа. Тот же Иоанн говорит о том, что лежащие в гробах услышат голос Сына Божьего и восстанут.
То есть очевидно, речь идет о том, что Суд касается всех, и с точки зрения встречи с Богом не важно, жив человек или умер. Живой встречает Иисуса при жизни, а мертвого тоже поднимут.
И это людям странно, они не могут этого понять. И вот в V веке христиане хватаются за образ, данный в Апокалипсисе Иоанна Богослова (последние страницы Нового Завета, Откр. 20:11–21:4):
«И я увидел великий белый престол и Сидящего на нем, от лица которого бежали земля и небо, и места не было им.
Я увидел мертвых, великих и малых, стоящих перед престолом. И книги были раскрыты, и другая книга была раскрыта, которая есть книга жизни. И были судимы мертвые согласно написанному в книгах по делам своим.
И отдало море мертвых, бывших в нем, и смерть и ад отдали мертвых, бывших в них, и они судимы были каждый по делам своим. И смерть, и ад были брошены в озеро огненное. Это смерть вторая. Если кто не был найден записанным в книге жизни, он был брошен в озеро огненное.
И я увидел небо новое и землю новую, ибо прежнее небо и прежняя земля ушли, и моря уже нет. И я увидел город святой, Новый Иерусалим, сходящий с неба от Бога, приготовленный словно невеста, украшенная для мужа своего.
И я услышал голос великий, от престола говорящий: вот скиния Божия с людьми, и Он будет обитать с ними, и они будут Его народами, и сам Бог будет с ними и отрет всякую слезу с очей их, и смерти уже не будет, ни скорби, ни крика, ни боли уже не будет, потому что прежнее ушло» .
Эту картину Иоанн Богослов рисует в Новом Завете уже в конце I века, но ее не изображают в течение долгого времени. А в конце I и в начале II тысячелетия нашей эры вдруг появляется великое множество этих изображений и в Византии, и в Риме.
Византийская мозаика на западной стене церкви Санта-Мария-Ассунта на острове Торчелло. Венеция, XII век © Jim Forest / Flickr
Немного позже примерно такие образы Страшного суда приходят на Русь. Так, в Повести временных лет, в части, где Владимир выбирает между хазарской, католической и православной верой, философ показывает ему образ Страшного суда:
«И сказав это, философ показал Владимиру завесу, на которой изображено было судилище Господне, указал ему на праведных справа, в веселии идущих в рай, а грешников слева, идущих на мучение.
Владимир же, вздохнув, сказал: „Хорошо тем, кто справа, горе же тем, кто слева“. Философ же сказал: „Если хочешь с праведниками справа стать, то крестись“. Владимиру же запало это в сердце, и сказал он: „Подожду еще немного“, желая разузнать о всех верах.
И дал ему Владимир многие дары и отпустил его с честию великою» .
И вот на самых ранних фресках у нас — в церкви Спаса на Нередице (1187) и в Успенском соборе во Владимире (1186–1189) — мы уже видим подробные изображения.
Откуда еще христиане могли черпать образы для этих картин? Кроме Апокалипсиса мы находим их, например, в древнеславянском апокрифе «Хождение Богородицы по мукам» (самый ранний список относится к XII веку).
Все это причудливо соединяется с народными, языческими верованиями: есть представление о конце богов и гибели мира — Рагнарек — у северных народов, представление об огненном конце мира у кельтов и так далее.
В восточной традиции можно вспомнить Житие Василия Нового (IX век) и его часть — видение Григория, ученика Василия Нового, о мытарствах блаженной Феодоры .
Это «видение» — очень популярный текст, который и сейчас можно найти в церковных лавках, хотя его канонический статус сомнителен.
Но, как мы уже заметили, у людей есть страстная потребность знать, а тут все испытания, которые происходят с людьми после смерти, описываются самым подробнейшим образом.
Эти источники и становятся уже прообразами для христианских мозаик и фресок: сцена Суда, как правило, изображается на западной стене напротив алтаря. Поскольку люди в первой половине прошлого тысячелетия были в основном неграмотны, они смотрели на эти картины и верили, что так написано в Евангелии.
Фрагмент фрески с изображением Страшного суда из церкви Санта-Чечилия-ин-Трастевере. Рим, 1300 год © Web Gallery of Art
И на их основе, вероятно, позже был выработан канон изображения: Иисус-судья (он обязательно сидит), Богоматерь и Иоанн Креститель, ниже — праведники (справа) и грешники (слева).
Стоглавый собор , однако, подчеркивал, что художники, иконописцы не должны изображать ничего, чего кто-либо не видел. В этом смысле со Страшным судом было сложно, поскольку его, естественно, никто не видел, но были видения, в том числе у людей, которым церковь склонна доверять.
Страшный суд. Фрагмент картины Фра Беато Анджелико. 1425–1430 годы © Wikimedia Commons
Была ли тенденция к все большему нарастанию ужасов? Наверное. Но здесь уже много зависит и от личности автора.
Возьмем, например, в западной традиции итальянского художника Раннего Возрождения Фра Беато Анджелико: у него в левой части «Страшного суда» изображен очень смешной дракон, поросший шерстью Сатана, совсем не страшные, а зато в светлой части ангелы выбегают из рая навстречу людям и обнимаются с ними, все пляшут в хороводе. Такая убедительная картина рая, просто с натуры!
Страшный суд. Триптих Иеронима Босха. После 1482 года © Wikimedia Commons
А если посмотрим на «Суд» Иеронима Босха, то там на его розовые фигуры в раю смотреть не хочется, а зато ад, Суд и геенна, куда отправляют грешников, изображены так, как будто он оттуда вообще не выходил! То есть речь идет не только о каноне, но и об индивидуальных откровениях того или иного художника.
Итак, что мы можем сказать о том, каким будет Последний суд, исходя из данных библеистики? Мы можем сказать, что высказывания в Священном Писании носят педагогический характер. Что такое, например, эта пугающая «геенна огненная», о которой говорит Иисус? Это конкретное место — помойка под стенами Иерусалима, в ней днем и ночью сжигался мусор.
Всякому человеку того времени этот образ был очень понятен: если ты будешь себя плохо вести — станешь отбросом. Но ни о ком не сказано: такой-то и такой-то точно пойдет в геенну. Сказано: если не прощаешь грехов, если не помогаешь бедным, если осуждаешь ближнего. Это первое. Второе — совсем ничего не говорится о сроках.
Как говорит по этому поводу владыка Антоний Сурожский: я знаю о себе, что я плохой, грешный человек, и, может быть, я мог бы кого-то ударить в приступе гнева, но никого я не мог бы мучить вечно, поэтому я не могу себе представить, что Бог мой, который лучше меня бесконечно, кого-то будет вечно мучить.
И третье — это слова старца Зосимы, его предсмертное учение об аде: «Чтo есть ад? Страдание о том, что нельзя уже более любить».
Что такое вообще Суд? Это встреча человека с Богом. Это и изображено на всех без исключения картинах — символических, аллегорических или натуралистических, страшных или лубочных.
Анна Шмаина-Великанова — историк раннего иудаизма и христианства, доктор культурологии, профессор Центра изучения религий РГГУ. Занимается формами неритуализированного благочестия в ранней церкви и раннем иудаизме и проблемами современного богословия.
Источник: https://historicaldis.ru/blog/43425328134/next
Загрузка...
