Орфей у гробницы эвридики, гюстав моро — описание картины

Anna_Livia_Plurabelle все записи автора Ради искусства Гюстав Моро добровольно изолировал себя от общества. Тайна, которой он окружил свою жизнь, превратилась в легенду о самом художнике.

Жизнь Гюстава Моро (1826 — 1898), как и его творчество, кажется полностью оторванной от реалий французской жизни 19 в. Ограничив круг общения членами семьи и близкими друзьями, художник целиком посвятил себя живописи. Имея хороший заработок от своих полотен, он не интересовался изменениями моды на художественном рынке.

Знаменитый французский писатель-символист Гюисманс очень точно назвал Моро «отшельником, поселившимся в самом сердце Парижа».

Эдип и Сфинкс (1864)

Моро родился 6 апреля 1826 года в Париже. Его отец, Луи Моро, был архитектором, в чьи обязанности входило поддерживать в надлежащем виде городские общественные здания и памятники. Смерть единственной сестры Моро, Камиллы, сплотила семью. Мать художника, Полина, была всем сердцем привязана к сыну и, овдовев, не расставалась с ним вплоть до своей кончины в 1884 году. С раннего детства родители поощряли интерес ребенка к рисованию и приобщали его к классическому искусству. Гюстав много читал, любил рассматривать альбомы с репродукциями шедевров из коллекции Лувра, а в 1844 году по окончании школы получил степень бакалавра — редкое достижение для юных буржуа. Довольный успехами сына, Луи Моро определил его в мастерскую художника-неоклассициста Франсуа-Эдуарда Пико (1786-1868), где молодой Моро получил необходимую подготовку для поступления в Школу изящных искусств, куда в 1846 году успешно сдал экзамены.
Святой Георгий и Дракон (1890)

Грифон (1865)

Обучение здесь было крайне консервативным и в основном сводилось к копированию гипсовых слепков с античных статуй, рисованию мужской обнаженной натуры, изучению анатомии, перспективы и истории живописи. Между тем Моро все больше увлекался красочной живописью Делакруа и особенно его последователя Теодора Шассерио. Не сумев выиграть престижный Римский приз (победителей этого конкурса Школа за свой счет отправляла на учебу в Рим), в 1849 году Моро покинул школьные стены. Молодой художник обратил свое внимание к Салону — ежегодной официальной выставке, на которую стремился попасть каждый начинающий в надежде быть замеченным критикой. Картины, представленные Моро в Салоне в 1850-е годы, например, «Песнь Песней» (1853), обнаруживали сильное влияние Шассерио, — выполненные в романтической манере, они отличались пронзительным колоритом и неистовым эротизмом. Моро никогда не отрицал, что очень многим в творчестве обязан Шассерио, своему другу, рано ушедшему из жизни (в возрасте 37 лет). Потрясенный его кончиной, Моро посвятил его памяти полотно «Юноша и Смерть».
Юноша и Смерть (1856)
Влияние Теодора Шассерио очевидно и в двух больших полотнах, которые Моро начал писать в 1850-х годах, — в «Женихах Пенелопы» и «Дочерях Тезея». Работая над этими огромными, с большим количеством деталей, картинами, он почти не выходил из мастерской. Однако эта высокая требовательность к себе впоследствии часто становилась той причиной, по которой художник оставлял работы незавершенными. Осенью 1857 года, стремясь восполнить пробел в образовании, Моро отправился в двухлетнюю поездку по Италии. Художник был очарован этой страной и сделал сотни копий и набросков с шедевров мастеров эпохи Возрождения. В Риме он влюбился в работы Микеланджело, во Флоренции — в фрески Андреа дель Сарто и Фра Анджелико, в Венеции неистово копировал Карпаччо, а в Неаполе изучал знаменитые фрески из Помпеи и Геркуланума. В Риме молодой человек познакомился с Эдгаром Дега, вместе они не раз выходили на зарисовки. Вдохновленный творческой атмосферой, Моро писал другу в Париж: «С этого времени, и навсегда, я собираюсь стать отшельником… Я убежден: ничто не заставит меня свернуть с этого пути».
Пэри (Священный слон). 1881-82
Вернувшись домой осенью 1859 года, Гюстав Моро с рвением принялся писать, однако его ожидали перемены. В это время он познакомился с гувернанткой, которая служила в доме неподалеку от его мастерской. Молодую женщину звали Александрина Дюре. Моро влюбился и, несмотря на то, что категорически отказался жениться, был верен ей более 30 лет. После смерти Александрины в 1890 году художник посвятил ей одно из лучших полотен — «Орфей у гробницы Эвридики».
Орфей у гробницы Эвридики (1890)

В 1862 году скончался отец художника, так и не узнавший, какой успех ожидает его сына в ближайшие десятилетия. На протяжении 1860-х годов Моро написал серию картин (любопытно, что все они были вертикальными по формату), которые были очень хорошо встречены в Салоне. Больше всего лавров досталось полотну «Эдип и Сфинкс», выставленному в 1864 году (картина была за 8000 франков приобретена на аукционе принцем Наполеоном). То было время триумфа реалистической школы, которую возглавлял Курбе, и критики объявили Моро одним из спасителей жанра исторической живописи.
Осень (1872-73)

Франко-прусская война, вспыхнувшая в 1870 году, и последующие события, связанные с Парижской Коммуной, оказали глубокое воздействие на Моро.

На протяжении нескольких лет, вплоть до 1876 года, он не выставлялся в Салоне и даже отказался участвовать в украшении Пантеона.

Когда, наконец, художник вернулся в Салон, то представил две картины, созданные на один сюжет, — сложное для восприятия полотно, написанное маслом, «Саломея» и большую акварель «Явление», неодобрительно встреченную критикой.

Эта картина Моро — необычная трактовка библейской сцены, в которой прекрасная Саломея танцует перед царем Иродом, обещавшим за этот танец исполнить любое ее желание. По наущению матери Иродиады Саломея попросила у царя голову Иоанна Крестителя. Так царица хотела отомстить Иоанну Предтече, осудившему ее брак с Иродом.

В шедевре Моро голова Иоанна Крестителя представлена как видение, явившееся Саломее в ореоле небесного света. Некоторые критики считают, что на картине изображен момент, предшествующий усекновению главы Иоанна Предтечи, и, таким образом, Саломея видит последствия своего поступка. Другие полагают, что сцена, которую изобразил художник, происходит уже после казни святого.

Как бы то ни было, но на этом темном, насыщенном деталями полотне мы наблюдаем, как потрясена Саломея плывущим по воздуху жутким призраком.
Глаза Иоанна смотрят прямо на Саломею, а по длинным волосам Предтечи стекают на пол густые струйки крови. Его отрубленная голова парит в воздухе, окруженная ярким сиянием.

Этот ореол состоит из радиальных лучей — так писали сияние в Средние века и в эпоху Возрождения, — именно острые лучи еще сильнее подчеркивают тревожную атмосферу картины.

Явление (ок. 1876)
Явление (деталь)

Саломея, танцующая перед Иродом (1876)

Однако почитатели творчества Моро восприняли его новые работы как призыв к раскрепощению фантазии. Он стал кумиром писателей-символистов, среди которых Гюисманс, Лоррен и Пеладан. Впрочем, Моро не был согласен с тем, что его причисляют к символистам, во всяком случае, когда в 1892 году Пеладан попросил Моро написать хвалебный отзыв о салоне символистов «Роза и Крест», художник решительно отказался.
Святой Себастьян и ангел (1876)
Между тем нелестная для Моро слава не лишила его частных заказчиков, которые по-прежнему покупали его небольшие полотна, написанные, как правило, на мифологические и религиозные сюжеты. За период с 1879 по 1883 год он создал в четыре раза больше картин, чем за 18 предыдущих лет (наиболее прибыльной стала для него серия из 64 акварелей, созданная по басням Лафонтена для марсельского богача Антони Руа — за каждую акварель Моро получил от 1000 до 1500 франков). Да и карьера художника пошла в гору.
Младенец Моисей (1878)
В 1888 году его избрали членом Академии изящных искусств, а в 1892 году 66-летний Моро стал руководителем одной из трех мастерских Школы изящных искусств. Его учениками были молодые художники, прославившиеся уже в 20 веке, — Жорж Руо, Анри Матисс, Альбер Марке. В 1890-х годах здоровье Моро сильно ухудшилось, он задумался о завершении своей карьеры. Художник решил вернуться к незаконченным работам и пригласил в помощники некоторых своих учеников, включая любимца Руо. В то же время Моро приступил к его последнему шедевру «Юпитер и Семела».
Юпитер и Семела (1894-95)

Странник Эдип (1888)

Единственное, к чему художник теперь стремился, — превратить в мемориальный музей свой дом. Он торопился, с энтузиазмом размечал будущее местоположение картин, расставлял, развешивал их — но, к сожалению, не успел. Моро умер от рака 18 апреля 1898 года и был похоронен на кладбище Монпарнас в одной могиле с родителями. Он завещал государству свой особняк вместе с мастерской, где хранилось около 1.200 картин и акварелей, а также более 10.000 рисунков. Гюстав Моро всегда писал то, что ему хотелось. Находя источник вдохновения в фотографиях и журналах, средневековых гобеленах, античных скульптурах и восточном искусстве, он сумел создать свой собственный фантастический мир, существующий вне времени.
Музы, покидающие своего отца Аполлона (1868)

Если рассматривать творчество Моро сквозь призму истории искусств, оно может показаться анахроничным и странным. Пристрастие художника к мифологическим сюжетам и его причудливая манера письма плохо сочетались с эпохой расцвета реализма и зарождения импрессионизма.

Однако при жизни Моро его полотна признавали и смелыми, и новаторскими. Увидев акварель Моро «Фаэтон» на Всемирной выставке 1878 года, художник Одилон Редон, потрясенный работой, писал: «Это произведение способно влить новое вино в меха старого искусства. Видение художника отличается свежестью и новизной…

При этом он следует склонностям своей собственной натуры».

Фаэтон (1878)

Редон, как и многие критики того времени, видели главную заслугу Моро в том, что он сумел придать новое направление традиционной живописи, перебросить мост между прошлым и будущим. Писатель-символист Гюисманс, автор культового декадентского романа «Наоборот» (1884), считал Моро «уникальным художником», не имеющим «ни реальных предшественников, ни возможных последователей». Не все, разумеется, думали так же. Критики Салона часто называли манеру Моро «эксцентричной». Еще в 1864 году, когда художник показал «Эдипа и Сфинкса» — первую картину, по-настоящему привлекшую внимание критиков, — один из них отметил, что это полотно напомнило ему «попурри на темы Мантеньи, созданное немецким студентом, отдыхавшим во время работы за чтением Шопенгауэра».
Одиссей избивает женихов (1852)

Одиссей избивает женихов (деталь)

Сам Моро не хотел признавать себя ни уникальным, ни оторванным от времени, ни, тем более, непонятным. Он видел себя художником-мыслителем, но при этом, что особенно подчеркивал, ставил на первое место колорит, линию и форму, а не словесные образы. Желая обезопасить себя от нежелательных интерпретаций, он часто сопровождал свои картины подробными комментариями и искренне сожалел, что «до сих пор не нашлось ни одного человека, который мог бы всерьез рассуждать о моей живописи».
Геракл и Лернейская Гидра (1876)
Моро всегда уделял повышенное внимание работам старых мастеров, тем самым «старым мехам», в которые, по определению Редона, хотел влить свое «новое вино». Долгие годы Моро изучал шедевры западноевропейских художников, и в первую очередь представителей итальянского Возрождения, однако героические и монументальные аспекты интересовали его гораздо меньше, чем духовная и мистическая сторона творчества великих предшественников. Глубочайшее уважение Моро испытывал к Леонардо да Винчи, которого в 19 в. считали предтечей европейского романтизма. В доме Моро хранились репродукции всех картин Леонардо, представленных в Лувре, и художник часто обращался к ним, особенно когда ему нужно было изобразить скалистый пейзаж (как, например, на полотнах «Орфей» и «Прометей») или женоподобных мужчин, напоминавших созданный Леонардо образ святого Иоанна. «Я никогда не научился бы выражать себя, — скажет Моро, будучи уже зрелым художником, — без постоянных медитаций перед работами гениев: «Сикстинской мадонной» и некоторыми творениями Леонардо».
Фракийская девушка с головой Орфея на его лире (1864)
Преклонение Моро перед мастерами эпохи Возрождения было характерно для многих художников 19 в. В то время даже такие художники-классицисты, как Энгр, искали новые, не типичные для классической живописи сюжеты, а бурный рост колониальной французской империи пробуждал интерес зрителей, тем более людей творческих, ко всему экзотическому.
Павлин, жалующийся Юноне (1881)

Архивы Музея Гюстава Моро позволяют судить о невероятной широте интересов художника — от средневековых гобеленов до античных ваз, от японской гравюры по дереву до эротической индийской скульптуры.

В отличие от Энгра, который ограничивался исключительно историческими источниками, Моро смело соединял на полотне образы, взятые из разных культур и эпох.

Его «Единороги», например, будто заимствованы из галереи средневековой живописи, а полотно «Явление» — это настоящая коллекция восточной экзотики.

Единороги (1887-88)

Моро намеренно стремился максимально насытить свои картины удивительными подробностями, это была его стратегия, которую он называл «необходимостью роскоши». Над своими картинами Моро работал подолгу, иногда по несколько лет, постоянно добавляя все новые и новые детали, которые множились на полотне, словно отражения в зеркалах. Когда художнику уже не хватало места на холсте, он подшивал дополнительные полосы. Так случилось, например, с картиной «Юпитер и Семела» и с неоконченным полотном «Ясон и аргонавты».
Ясон и Медея (1863-65)
Отношение Моро к картинам напоминало отношение к своим симфоническим поэмам его великого современника Вагнера — обоим творцам сложнее всего было довести их произведения до финального аккорда. Кумир Моро Леонардо да Винчи также оставил незавершенными многие работы. Картины, представленные в экспозиции Музея Гюстава Моро, ясно показывают, что художнику не удавалось до конца воплотить на полотне задуманные образы. С годами Моро все больше верил в то, что он остается последним хранителем традиций, и редко с одобрением отзывался о современных художниках, даже о тех, с которыми был дружен. Моро считал, что живопись импрессионистов поверхностна, лишена морали и не может не привести этих художников к духовной гибели.
Прометей (1868)
Диомед, пожираемый своими конями (1865) Однако связи Моро с модернизмом гораздо сложнее и тоньше, чем казалось обожавшим его творчество декадентам. Ученики Моро по Школе изящных искусств, Матисс и Руо, всегда с большой теплотой и признательностью отзывались о своем учителе, а мастерскую его часто называли «колыбелью модернизма». Для Редона модернизм Моро заключался в его «следовании собственной натуре». Именно это качество в сочетании со способностью к самовыражению всячески стремился развить в своих учениках Моро. Он учил их не только традиционным основам мастерства и копированию шедевров Лувра, но и творческой самостоятельности — и уроки мастера не прошли даром. Матисс и Руо выступили одними из основателей фовизма, первого влиятельного художественного течения 20 века, опиравшегося на классические представления о цвете и форме. Так Моро, казавшийся закоренелым консерватором, стал крестным отцом направления, открывшего новые горизонты в живописи 20 века. Химера (1862)

Последний романтик 19 века Гюстав Моро называл свое искусство «страстным молчанием». В его работах резкая цветовая гамма гармонично сочеталась с экспрессией мифологических и библейских образов. «Я никогда не искал снов в реальности или реальности во снах. Я дал свободу воображению», — любил повторять Моро, считая фантазию одной из самых важных сил души. Критики видели в нем представителя символизма, хотя сам художник неоднократно и решительно отвергал этот ярлык. И как бы ни полагался Моро на игру своей фантазии, он всегда тщательно и глубоко продумывал колорит и композицию полотен, все особенности линий и формы и никогда не боялся самых смелых экспериментов. Шотландский всадник
Автопортрет (1850)

текст

Источник: http://gospodin-pg.blogspot.com/2010/12/19.html

СОШ 8 Подольск, МХК, картины, Орфей

Бронзино Анджело, Козимо Медичи в образе Орфея,

1540, Музей искусств Филадельфии

* Чтобы увидеть картины Бронзино, нажми здесь:

Hugues Jean François Paul Duqueylard, Орфей, оплакивающий Эвридику

Caucig Franz, Плач Орфея

Моро Густав, Орфей и Пегас

* Чтобы увидеть картины Моро, нажми здесь:

Даньян Бувере, Плач Орфея, 1876

• Путц Мишель Ричард, Орфей, 1868
• РЇРЅ Брейгель Старший, Орфей РІ подземном РјРёСЂРµ, 1594
• Донат РЇРЅРѕС€, Орфей РІ подземном РјРёСЂРµ, 1819
• Ричмонд Джордж, Орфей РІ царстве мертвых
• * Чтобы увидеть картины Ричмонда, нажми здесь:
• Дженнари Младший, Плутон, Орфей Рё Р­РІСЂРёРґРёРєР°
• * Чтобы увидеть картины Дженнари, нажми здесь:
• Louis Jacquesson de la Chevreuse, Орфей РІ подземном РјРёСЂРµ, 1819
• * Чтобы увидеть картины Михаила Маркова, нажми здесь:
• Герен Пьер Нарсис, Орфей Сѓ могилы Р­РІСЂРёРґРёРєРё
• * Чтобы увидеть картины Геренa, нажми здесь:
• Орфей РІ аду
• Р�лья Файзулин, Орфей РІ подземном царстве
• Ричмонд Джордж, Орфей возвращается РёР· РјРёСЂР° теней, 1885
• * Чтобы увидеть картины Ричмонда, нажми здесь:
• Доре, Смерть Орфея, 1870
• Дюрер, Смерть Орфея, 1494
• * Чтобы увидеть картины Дюрера, нажми здесь:
• * Чтобы увидеть картины Редона, нажми здесь:
• РђРЅСЂРё Леопольд Леви, Смерть Орфея

Амвросий Франкен Старший, Орфей в подземном царстве
Марков, Оглянувшийся ОрфейГоловин, Гробница ЭвридикиCarlos Parada, Орфей, 1946Guido Philipp Schmitt, Орфей в царстве мертвых

Редон, Голова Орфея, 1896
Бен Эмиль, Смерть Орфея, 1874

Кубышкин Константин, Орфей и вакханки
�ллюстрации к мифу об Орфее и Эвридики

Источник: http://sschool8.narod.ru/91_Orpheus/KartO.htm

Образ орфея в живописи

27.12.2015

Наряду с Гераклом, Орфей считается одним из самых популярных персонажей древнегреческой мифологии в мировом искусстве. Сладкоголосый певец и музыкант, способный своим голосом усмирять диких животных и передвигать деревья и скалы, во все времена олицетворял собой искусство.

Согласно древнегреческим мифам, жизнь Орфея была полна разнообразных приключений. Сын фракийского речного бога и музы, он принимал участие в походе аргонавтов за золотым руном, был большим мастером игры на лире и погиб от рук разгневанных женщин, которых он отверг. Но наиболее известна легенда об Орфее и Эвридике.

Но певец не смог сдержать данного Аиду обещания не оборачиваться на обратном пути и навсегда потерял свою жену.

Образ Орфея широко используется в мировом искусстве: музыке, кино, литературе и живописи. Причем первое подобное упоминание датируется 6 веком до нашей эры.

В изобразительном искусстве древнегреческий певец стал появляться уже в 15 веке — картина Луки дела Роббиа «Орфей, или Музыка» (1439) и гравюра А. Дюрера «Гибель Орфея» (1494).

В эпоху Возрождения интерес к античной культуре сделал образ Орфея привлекательным для живописцев – к жизни древнегреческого певца обращались и Тициан («Орфей и Эвридика»), и Тинторетто («Орфей»), и Ян Брейгель Старший («Орфей в аду»), и Порденоне («Фракиянки, убивающие Орфея»).

Но все эти работы являются лишь иллюстрациями мифов об Орфее, как и картины мастеров классицизма: Николя Пуссена «Пейзаж с Орфеем и Эвридикой», Жана Рау «Орфей и Эвридика» и с некоторым допущением Фредерика Лейтона «Орфей и Эвридика».

Предшественник французских импрессионистов Камиль Коро дважды обращался к образу Орфея в период увлечения пейзажем: «Орфей выводит Эвридику из подземного царства» (1861) и «Орфей оплакивает Эвридику» (1865).

Эти две работы очень похожи стилистически, их главный герой вовсе не персонаж древнегреческих мифов, а окружающая его природа.

Среди неоимпрессионистов интерес к древнегреческому певцу проявлял Анри Мартен, который создал две картины по сюжету мифа: «Орфей в лесу» и «Орфей играет на лире».

Особой популярностью образ Орфея пользовался среди символистов, но в этом нет ничего удивительного – древнегреческий певец готовый символ искусства: любящий, страдающий и погибающий от непонимания окружающих. Особенно охотно обра зом Орфея пользовались основатели символизма Густав Моро («Орфей», «Гибель Орфея», «Орфей на могиле Эвридики») и Редон Одилон «Орфей».

назад к списку новостей »

Источник: https://8-poster.ru/onenews/781

Описание картины жана огюста энгра «эдип и сфинкс» — Описание картин

04.12.2018

Энгр – один из ведущих мастеров классицистического направления Франции. Художник вышел из среды интеллигенции Тулузы. Учился в Тулузской академии изящных искусств. В 17 лет Энгр попал в революционный Париж, в ателье Давида.

Усвоив классицистическую систему с ее культом античности, Энгр намеренно отказался от революционности классицизма Давида, отрицая современность и выражал своим творчеством единственное желание – уйти от жизни в мир идеального. Преклонение перед античностью переросло у Энгра в почти слепое восхищение ею.

Желая обрести полную независимость от своего времени, он обращается только к прошлому.

В начале 19-го столетия Энгр уезжает в Италию, где много рисует архитектуру Вечного города, а в одном из маленьких тондо (круг), выполненных маслом, изобразил домик Рафаэля. Этот великий итальянский художник всю жизнь был кумиром, образцом подражания для Энгра.

В Риме художник создает один из лучших портретов своего друга – художника Франсуа Мариуса Гране. По настроению портрет предвещает новое мироощущение романтиков. Неким отходом от привычного классицизма, предвестием романтического направления было появление в произведениях Энгра такого экзотического мотива, как одалиски с их восточными атрибутами: чалмой, веером, чубуком и пр.

В женских портретах у Энгра появлется чрезмерное увлечение антуражем, аксессуарами, разнообразной фактурой предметов: шелком, бархатом, кружевами, штофом обоев. Все это создает сложный орнаментальный узор.

В тематических картинах 10-х годов Энгр остается верен классицизму – темы берет из мифологии, из истории древних времен.

Развивая традиции французского карандашного портрета, Энгр создает “Портрет Паганини”, групповые портреты французского консула Стамати, женские карандашные образы и пр.

Но главным трудом его в этот период становится алтарный образ для церкви его родного города Монтабана, получивший название “Обет Людовика XIII, просящего покровительства мадонны для Французского королевства”. Именно это творение принесло художнику успех, отныне он становится признанным главой официальной французской школы.

В 1824 году Энгр возвращается после 18-летнего отсутствия на родину, избирается академиком, награждается орденом Почетного легиона, открывает свое ателье и отныне до конца дней остается вождем официального академического направления. Энгр всегда был далек от политики и не принимал участия в событиях 1830г.

Энгр умер, когда во Франции уже давно процветал реализм ничем не прикрашенной действительности.

Источник:

Доминик Энгр – Dominique Ingres

Наполеон на императорском троне. 1806

ДОМИНИК ЭНГР – DOMINIQUE INGRES

Жан Огюст Доминик Энгр – Jean Auguste Dominique Ingres 1780-1867. Французский художник,один из ярких представителей неоклассицизма в живописи.

Энгр родился в южно-французском городе Монтабане, в семье талантливого скульптора и живописца. В детстве он посещал классы Тулузской Академии живописи и одновременно учился игре на скрипке, однако музыкальность художника гораздо полнее проявилась позже в мелодичных и гибких линиях его картин и рисунков.

В 1796 году Энгр поступил в мастерскую Давида в Париже, после ее окончания был удостоен Римской премии за картину “Послы Агамемнона у Ахилла” и в 1806 году уехал в Италию, в которой прожил 18 лет (сначала в Риме, затем во Флоренции), зарабатывая себе на жизнь графическими и живописными портретами.

Впоследствии, будучи уже прославленным художником, он снова вернется в Италию в качестве директора Французской академии в Риме (1834-1841).

• В искусство XIX века Энгр вошел прежде всего как “наследник” Давида, продолжатель классических традиций конца предыдущего столетия.
• Однако холодный и строгий классицизм учителя в творчестве ученика превращается в утонченный и самобытный стиль, свободно сплавляющий классические, романтические и реалистические веянья начала века.
• Глубина и своеобразие искусства Энгра проявились уже в ранний период его творчества.

В это время он создает замечательные портреты и композиции с обнаженной натурой, а также серию картин на мифологические и исторические темы (“Эдип и сфинкс”, “Зевс и Фетида”, “Сон Оссиана”, “Паоло и Франческа”, “Роже и Анжелика”, “Въезд дофина в Париж” и др.), в которых одним из первых мастеров XIX века выходит за пределы традиционных классических сюжетов и самого стиля классической живописи.

Образы Энгра глубоко поэтичны и при всем своем классицизме зачастую более “странны” и загадочны, чем образы его романтических антиподов Делакруа и Жерико.

Вместе с его произведениями в живопись нового времени впервые входят открытый и чистый цвет готических и персидских миниатюр, плоскостность и деформация формы, подчиненной не только законам анатомии и классическим нормам, но также эмоциональному порыву художника.

Стремясь к ритмической выразительности и чисто пластической экспрессии, Энгр порой смело нарушал анатомические пропорции – и не удивительно, что его образы вдохновляли впоследствии таких “неканонических” мастеров, как Одилон Редон и Пабло Пикассо.

Однако начиная с 1820-х годов в тематических произведениях Энгра под влиянием живописи Рафаэля начинают звучать академические ноты. В таких работах, как “Обет Людовика XIII”, “Апофеоз Гомера”, “Святой Симфорион, идущий на казнь” или “Мадонна с причастием”, свободный творческий порыв мастера и оригинальность его видения ослабляются и гаснут, подчиняясь требованиям академической догмы.

Высшие достижения Энгра были связаны не с этими холодными холстами, а с “бессюжетным” изображением обнаженной натуры. Здесь он не был скован официальными требованиями, не пытался достичь монументального величия Рафаэля и не подражал его мадоннам.

В знаменитых “купальщицах” и “одалисках”, которые Энгр создавал на протяжении всей своей творческой жизни (“Купающаяся женщина”, “Купальщица Вальпенсон”, “Маленькая купальщица”, “Большая одалиска”, “Одалиска с рабыней”, “Источник”, “Турецкая баня”), с особой силой проявилось присущее именно ему понимание искусства, яркость его видения, правдивость по отношению к натуре и умение претворить ее в образы совершенной красоты. В отличие от своего антагониста Делакруа, искавшего красоту в непрестанном движении, в порыве и трагическом противоборстве страстей, Энгр воплощал ее в гармонических, устойчивых, скульптурно-четких, масштабных и одновременно филигранных образах. Вместе с тем он был далек от одноплановости. Его обнаженные целомудренно строги и чувственно полнокровны, интимны и экзотичны, загадочны и классически ясны по форме – и при этом окружены не менее прекрасными вещами – драгоценной утварью, узорными цветными тканями и т. д. Для живописной манеры художника характерны плотная лепка, гладкая фактура, воссоздающая как бы твердую оболочку предметов, и утонченная красота колорита. Но хотя Энгр владел тайной гармонических отношений цветовых масс, главным средством его выражения оставалась линия. В изображениях обнаженной натуры она кажется особенно чистой и музыкальной, поистине поющей – передающей в своих ритмах не застывшие черты модели, но саму жизнь и движение формы.

Другой полюс искусства французского мастера – портретная живопись. Энгр ценил ее значительно меньше сюжетной и в юности зачастую обращался к ней в поисках заработка, а в расцвете своей славы – уступая просьбам знатных заказчиков. Тем не менее как портретист он принадлежит к самым выдающимся мастерам мирового искусства.

Энгр создавал парадные изображения Наполеона I, в которых есть нечто от ван-эйковского великолепия, и трезвые, но полные внутренней силы образы буржуазных деятелей времен Июльской монархии, типа знаменитого Луи Бертена, однако все его произведения отмечены печатью классического статуарного величия.

Характерное для XIX века иллюзионистическое правдоподобие в изображении модели сочетается в них с несравненной утонченностью эстетической интерпретации, с яркостью деталей, изысканностью линейных ритмов и смелостью цветовых сочетаний. Особенно декоративны женские портреты мастера, впоследствии восхищавшие своей красочностью Огюста Ренуара.

Особая область искусства Энгра – его графический портрет, в котором он наследовал лучшие традиции французского карандашного портрета XVI века.

Здесь поражает умение художника передать средствами чистой графики ощущение внутренней жизни модели и все пластическое и фактурное разнообразие окружающей действительности.

Для рисунков Энгра характерны каллиграфическая точность, изящество деталей и смелое противопоставление подробно прорисованной головы модели обобщенному абрису ее фигуры. В его образах запечатлено конкретное и при этом как бы очищенное, вневременное и гармоническое бытие мира.

Они кажутся непосредственными и идеальными, чеканно-твердыми и музыкально легкими, лишенными тяжести материи. Именно в карандашном портрете в полной мере проявился высший дар Энгра – его почти магическое владение линией, которое вдохновляло в XIX веке Дега, Сера и Ренуара, а в XX веке обрело в творчестве Пикассо и Матисса.

1. Принцесса де Брогли. 1851
2. Мадам Муатессьё 1856
3. Графиня Луиза де Оссонсвиль 1845
4. Мадам Паула Сайгисберт 1851
5. Баронесса Ротшильд. 1848
6. SAHALLIN
7. Источник:

«Нам темны дела царей…»

Источник: https://infocentereurope.ru/pejzazhi/opisanie-kartiny-zhana-ogyusta-engra-edip-i-sfinks.html

Французский художник Гюстав Моро.

Ради искусства Гюстав Моро добровольно изолировал себя от общества. Тайна, которой он окружил свою жизнь, превратилась в легенду о самом художнике.Жизнь Гюстава Моро

 (1826 — 1898), как и его творчество, кажется полностью оторванной от реалий французской жизни 19 в. Ограничив круг общения членами семьи и близкими друзьями, художник целиком посвятил себя живописи. Имея хороший заработок от своих полотен, он не интересовался изменениями моды на художественном рынке. Знаменитый французский писатель-символист Гюисманс очень точно назвал Моро «отшельником, поселившимся в самом сердце Парижа».

Эдип и Сфинкс (1864)

Моро родился 6 апреля 1826 года в Париже. Его отец, Луи Моро, был архитектором, в чьи обязанности входило поддерживать в надлежащем виде городские общественные здания и памятники. Смерть единственной сестры Моро, Камиллы, сплотила семью. Мать художника, Полина, была всем сердцем привязана к сыну и, овдовев, не расставалась с ним вплоть до своей кончины в 1884 году.С раннего детства родители поощряли интерес ребенка к рисованию и приобщали его к классическому искусству. Гюстав много читал, любил рассматривать альбомы с репродукциями шедевров из коллекции Лувра, а в 1844 году по окончании школы получил степень бакалавра — редкое достижение для юных буржуа. Довольный успехами сына, Луи Моро определил его в мастерскую художника-неоклассициста Франсуа-Эдуарда Пико (1786-1868), где молодой Моро получил необходимую подготовку для поступления в Школу изящных искусств, куда в 1846 году успешно сдал экзамены.

Святой Георгий и Дракон (1890)

Грифон (1865)

Обучение здесь было крайне консервативным и в основном сводилось к копированию гипсовых слепков с античных статуй, рисованию мужской обнаженной натуры, изучению анатомии, перспективы и истории живописи. Между тем Моро все больше увлекался красочной живописью Делакруа и особенно его последователя Теодора Шассерио. Не сумев выиграть престижный Римский приз (победителей этого конкурса Школа за свой счет отправляла на учебу в Рим), в 1849 году Моро покинул школьные стены.

Молодой художник обратил свое внимание к Салону — ежегодной официальной выставке, на которую стремился попасть каждый начинающий в надежде быть замеченным критикой. Картины, представленные Моро в Салоне в 1850-е годы, например, «Песнь Песней» (1853), обнаруживали сильное влияние Шассерио, — выполненные в романтической манере, они отличались пронзительным колоритом и неистовым эротизмом.

Моро никогда не отрицал, что очень многим в творчестве обязан Шассерио, своему другу, рано ушедшему из жизни (в возрасте 37 лет). Потрясенный его кончиной, Моро посвятил его памяти полотно «Юноша и Смерть».

Юноша и Смерть (1856)

Осенью 1857 года, стремясь восполнить пробел в образовании, Моро отправился в двухлетнюю поездку по Италии. Художник был очарован этой страной и сделал сотни копий и набросков с шедевров мастеров эпохи Возрождения.

В Риме он влюбился в работы Микеланджело, во Флоренции — в фрески Андреа дель Сарто и Фра Анджелико, в Венеции неистово копировал Карпаччо, а в Неаполе изучал знаменитые фрески из Помпеи и Геркуланума. В Риме молодой человек познакомился с Эдгаром Дега, вместе они не раз выходили на зарисовки.

Вдохновленный творческой атмосферой, Моро писал другу в Париж: «С этого времени, и навсегда, я собираюсь стать отшельником… Я убежден: ничто не заставит меня свернуть с этого пути».

Пэри (Священный слон). 1881-82

Вернувшись домой осенью 1859 года, Гюстав Моро с рвением принялся писать, однако его ожидали перемены. В это время он познакомился с гувернанткой, которая служила в доме неподалеку от его мастерской. Молодую женщину звали Александрина Дюре.

Моро влюбился и, несмотря на то, что категорически отказался жениться, был верен ей более 30 лет. После смерти Александрины в 1890 году художник посвятил ей одно из лучших полотен — «Орфей у гробницы Эвридики».

Орфей у гробницы Эвридики (1890)

В 1862 году скончался отец художника, так и не узнавший, какой успех ожидает его сына в ближайшие десятилетия. На протяжении 1860-х годов Моро написал серию картин (любопытно, что все они были вертикальными по формату), которые были очень хорошо встречены в Салоне. Больше всего лавров досталось полотну «Эдип и Сфинкс», выставленному в 1864 году (картина была за 8000 франков приобретена на аукционе принцем Наполеоном). То было время триумфа реалистической школы, которую возглавлял Курбе, и критики объявили Моро одним из спасителей жанра исторической живописи.

Осень (1872-73)

Франко-прусская война, вспыхнувшая в 1870 году, и последующие события, связанные с Парижской Коммуной, оказали глубокое воздействие на Моро. На протяжении нескольких лет, вплоть до 1876 года, он не выставлялся в Салоне и даже отказался участвовать в украшении Пантеона. Когда, наконец, художник вернулся в Салон, то представил две картины, созданные на один сюжет, — сложное для восприятия полотно, написанное маслом,«Саломея» и большую акварель «Явление», неодобрительно встреченную критикой.

Эта картина Моро — необычная трактовка библейской сцены, в которой прекрасная Саломея танцует перед царем Иродом, обещавшим за этот танец исполнить любое ее желание. По наущению матери Иродиады Саломея попросила у царя голову Иоанна Крестителя. Так царица хотела отомстить Иоанну Предтече, осудившему ее брак с Иродом.

В шедевре Моро голова Иоанна Крестителя представлена как видение, явившееся Саломее в ореоле небесного света. Некоторые критики считают, что на картине изображен момент, предшествующий усекновению главы Иоанна Предтечи, и, таким образом, Саломея видит последствия своего поступка. Другие полагают, что сцена, которую изобразил художник, происходит уже после казни святого.

Как бы то ни было, но на этом темном, насыщенном деталями полотне мы наблюдаем, как потрясена Саломея плывущим по воздуху жутким призраком.Глаза Иоанна смотрят прямо на Саломею, а по длинным волосам Предтечи стекают на пол густые струйки крови. Его отрубленная голова парит в воздухе, окруженная ярким сиянием.

Явление (ок. 1876)Явление (деталь)

Саломея, танцующая перед Иродом (1876)

Однако почитатели творчества Моро восприняли его новые работы как призыв к раскрепощению фантазии. Он стал кумиром писателей-символистов, среди которых Гюисманс, Лоррен и Пеладан. Впрочем, Моро не был согласен с тем, что его причисляют к символистам, во всяком случае, когда в 1892 году Пеладан попросил Моро написать хвалебный отзыв о салоне символистов «Роза и Крест», художник решительно отказался.

Между тем нелестная для Моро слава не лишила его частных заказчиков, которые по-прежнему покупали его небольшие полотна, написанные, как правило, на мифологические и религиозные сюжеты.

За период с 1879 по 1883 год он создал в четыре раза больше картин, чем за 18 предыдущих лет (наиболее прибыльной стала для него серия из 64 акварелей, созданная по басням Лафонтена для марсельского богача Антони Руа — за каждую акварель Моро получил от 1000 до 1500 франков). Да и карьера художника пошла в гору.

Младенец Моисей (1878)

В 1888 году его избрали членом Академии изящных искусств, а в 1892 году 66-летний Моро стал руководителем одной из трех мастерских Школы изящных искусств. Его учениками были молодые художники, прославившиеся уже в 20 веке, — Жорж Руо, Анри Матисс, Альбер Марке.

В 1890-х годах здоровье Моро сильно ухудшилось, он задумался о завершении своей карьеры. Художник решил вернуться к незаконченным работам и пригласил в помощники некоторых своих учеников, включая любимца Руо.

В то же время Моро приступил к его последнему шедевру «Юпитер и Семела».

Юпитер и Семела (1894-95)

Странник Эдип (1888)

Единственное, к чему художник теперь стремился, — превратить в мемориальный музей свой дом. Он торопился, с энтузиазмом размечал будущее местоположение картин, расставлял, развешивал их — но, к сожалению, не успел. Моро умер от рака 18 апреля 1898 года и был похоронен на кладбище Монпарнас в одной могиле с родителями.

Он завещал государству свой особняк вместе с мастерской, где хранилось около 1.200 картин и акварелей, а также более 10.000 рисунков. 

Гюстав Моро всегда писал то, что ему хотелось.

Находя источник вдохновения в фотографиях и журналах, средневековых гобеленах, античных скульптурах и восточном искусстве, он сумел создать свой собственный фантастический мир, существующий вне времени.

Музы, покидающие своего отца Аполлона (1868)

Если рассматривать творчество Моро сквозь призму истории искусств, оно может показаться анахроничным и странным. Пристрастие художника к мифологическим сюжетам и его причудливая манера письма плохо сочетались с эпохой расцвета реализма и зарождения импрессионизма. Однако при жизни Моро его полотна признавали и смелыми, и новаторскими.

Увидев акварель Моро «Фаэтон» на Всемирной выставке 1878 года, художник Одилон Редон, потрясенный работой, писал: «Это произведение способно влить новое вино в меха старого искусства. Видение художника отличается свежестью и новизной… При этом он следует склонностям своей собственной натуры».

Фаэтон (1878)

Не все, разумеется, думали так же. Критики Салона часто называли манеру Моро «эксцентричной». Еще в 1864 году, когда художник показал «Эдипа и Сфинкса» — первую картину, по-настоящему привлекшую внимание критиков, — один из них отметил, что это полотно напомнило ему «попурри на темы Мантеньи, созданное немецким студентом, отдыхавшим во время работы за чтением Шопенгауэра».

Одиссей избивает женихов (1852)

Одиссей избивает женихов (деталь)

Сам Моро не хотел признавать себя ни уникальным, ни оторванным от времени, ни, тем более, непонятным. Он видел себя художником-мыслителем, но при этом, что особенно подчеркивал, ставил на первое место колорит, линию и форму, а не словесные образы.

Желая обезопасить себя от нежелательных интерпретаций, он часто сопровождал свои картины подробными комментариями и искренне сожалел, что «до сих пор не нашлось ни одного человека, который мог бы всерьез рассуждать о моей живописи».

Геракл и Лернейская Гидра (1876)

Моро всегда уделял повышенное внимание работам старых мастеров, тем самым «старым мехам», в которые, по определению Редона, хотел влить свое «новое вино».

Долгие годы Моро изучал шедевры западноевропейских художников, и в первую очередь представителей итальянского Возрождения, однако героические и монументальные аспекты интересовали его гораздо меньше, чем духовная и мистическая сторона творчества великих предшественников.

Глубочайшее уважение Моро испытывал к Леонардо да Винчи, которого в 19 в.

считали предтечей европейского романтизма. В доме Моро хранились репродукции всех картин Леонардо, представленных в Лувре, и художник часто обращался к ним, особенно когда ему нужно было изобразить скалистый пейзаж (как, например, на полотнах «Орфей» и «Прометей») или женоподобных мужчин, напоминавших созданный Леонардо образ святого Иоанна.

«Я никогда не научился бы выражать себя, — скажет Моро, будучи уже зрелым художником, — без постоянных медитаций перед работами гениев: «Сикстинской мадонной» и некоторыми творениями Леонардо».

Фракийская девушка с головой Орфея на его лире (1864)

Преклонение Моро перед мастерами эпохи Возрождения было характерно для многих художников 19 в. В то время даже такие художники-классицисты, как Энгр, искали новые, не типичные для классической живописи сюжеты, а бурный рост колониальной французской империи пробуждал интерес зрителей, тем более людей творческих, ко всему экзотическому.

Павлин, жалующийся Юноне (1881)

Архивы Музея Гюстава Моро позволяют судить о невероятной широте интересов художника — от средневековых гобеленов до античных ваз, от японской гравюры по дереву до эротической индийской скульптуры.

В отличие от Энгра, который ограничивался исключительно историческими источниками, Моро смело соединял на полотне образы, взятые из разных культур и эпох.

Единороги (1887-88)

Моро намеренно стремился максимально насытить свои картины удивительными подробностями, это была его стратегия, которую он называл «необходимостью роскоши».

Над своими картинами Моро работал подолгу, иногда по несколько лет, постоянно добавляя все новые и новые детали, которые множились на полотне, словно отражения в зеркалах. Когда художнику уже не хватало места на холсте, он подшивал дополнительные полосы.

Так случилось, например, с картиной «Юпитер и Семела» и с неоконченным полотном «Ясон и аргонавты».

Ясон и Медея (1863-65)

Отношение Моро к картинам напоминало отношение к своим симфоническим поэмам его великого современника Вагнера — обоим творцам сложнее всего было довести их произведения до финального аккорда. Кумир Моро Леонардо да Винчи также оставил незавершенными многие работы.

Картины, представленные в экспозиции Музея Гюстава Моро, ясно показывают, что художнику не удавалось до конца воплотить на полотне задуманные образы.

С годами Моро все больше верил в то, что он остается последним хранителем традиций, и редко с одобрением отзывался о современных художниках, даже о тех, с которыми был дружен.

Моро считал, что живопись импрессионистов поверхностна, лишена морали и не может не привести этих художников к духовной гибели.

• Прометей (1868)Диомед, пожираемый своими конями (1865)

Однако связи Моро с модернизмом гораздо сложнее и тоньше, чем казалось обожавшим его творчество декадентам. Ученики Моро по Школе изящных искусств, Матисс и Руо, всегда с большой теплотой и признательностью отзывались о своем учителе, а мастерскую его часто называли «колыбелью модернизма». Для Редона модернизм Моро заключался в его «следовании собственной натуре». Именно это качество в сочетании со способностью к самовыражению всячески стремился развить в своих учениках Моро. Он учил их не только традиционным основам мастерства и копированию шедевров Лувра, но и творческой самостоятельности — и уроки мастера не прошли даром. Матисс и Руо выступили одними из основателей фовизма, первого влиятельного художественного течения 20 века, опиравшегося на классические представления о цвете и форме. Так Моро, казавшийся закоренелым консерватором, стал крестным отцом направления, открывшего новые горизонты в живописи 20 века.

Химера (1862)

Последний романтик 19 века Гюстав Моро называл свое искусство «страстным молчанием». В его работах резкая цветовая гамма гармонично сочеталась с экспрессией мифологических и библейских образов. «Я никогда не искал снов в реальности или реальности во снах. Я дал свободу воображению», — любил повторять Моро, считая фантазию одной из самых важных сил души. Критики видели в нем представителя символизма, хотя сам художник неоднократно и решительно отвергал этот ярлык. И как бы ни полагался Моро на игру своей фантазии, он всегда тщательно и глубоко продумывал колорит и композицию полотен, все особенности линий и формы и никогда не боялся самых смелых экспериментов.

1. Шотландский всадникАвтопортрет (1850)
2. текст Цитата сообщения Anna_Livia

Прочитать целикомВ свой цитатник или сообщество!Гюстав МОРО. Последний романтик 19 века.

Источник: https://art.mirtesen.ru/blog/43258982529/prev