С большой долей вероятности, плакат «Аристид Брюан в «Амбассадор» можно отнести к самым знаменитым работам этой жанровой направленности, хотя, это всего лишь третья работа Лотрека в таком роде. Плакат выглядит подчеркнуто плоскостным, как того и требовал жанр.
Великолепное сочетание простоты и монументальности, при том, что хозяин «Амбассадор» увидев этот плакат, назвал его «отвратительной пачкотней». Настаивая на своем, он категорически отказывался его вывешивать.
Сам Аристид Брюан, давний приятель Лотрека, знаменитый певец кабаре, уверенный в своей популярности у публики, решил не уступать хозяину, и отказывался выступать, настаивая, чтобы плакат занял положенное ему место.
Неясно, что повлияло на реакцию Брюана – понравившийся плакат с его изображением, дружеские чувства к Лотреку, или стиль его поведения, когда певец старался привлечь как можно больше шума вокруг своего имени. Не подлежит сомнению то, что самоуверенный характер исполнителя, психологически точно подмечен художником, и передан на работе, попросту именуемой «плакатом».
Источник: http://www.hudojnik-impressionist.ru/pic_tul5.htm
Анри де Тулуз-Лотрек. 150 лет со дня рождения
nathalie_zhСегодня исполняется 150 лет со дня рождения французского художника Анри де Тулуз-Лотрека
Граф ТУЛУЗ-ЛОТРЕК Анри Мари Раймон де (1864-1901) — французский живописец, один из ярчайших представителей постимпрессионизма.Он родился 24 ноября 1864 года в старинной дворянской семье. В детстве, в результате двух падений, он сломал обе ноги и на всю жизнь остался калекой.
Его ноги перестали расти и этот физический недостаток наложил трагический отпечаток на дальнейшую жизнь художника.
Он рано почувствовал желание рисовать.
Его первым учителем стал один из друзей отца — художник-анималист Рене Пренсто (Rene Princeteau), который сыграл очень важную роль в становлении Анри как художника.
Родители будущего живописца не имели ничего против его увлечения искусством, понимая, что, став взрослым, их сын не сможет вести жизнь, типичную для большинства аристократов. Ему был закрыт путь на военную службу, он не мог присутствовать на балах и выезжать на охоту.
Позднее он брал уроки у Леона Бонна (1882) и Ф.Кормона (1883 — 1884). В мастерской последнего он знакомится с рядом молодых художников, среди которых был и Винсент Ван Гог. В дальнейшем, большое влияние на творческую манеру Лотрека оказало искусство Эдгара Дега, Поля Сезанна, и японской гравюры.
В 1884 году он поселился на Монмартре, где прожил до конца своих дней. Он порвал с аристократическим миром, к которому принадлежал от рождения и с головой окунулся в безумную богемную жизнь Монмартра с его бесчисленными кабаре и борделями.
Наряду с творческим поиском, которым он занимался жадно и постоянно, пьянство и проститутки притупляли его боль и душевные переживания от осознания собственной физической неполноценности. Но при всем при этом, по воспоминаниям его современников, он отличался обаянием и живым умом, делавшими его душой любой компании.
Он обладал прекрасным чувством юмора и говоря о своём недуге, часто прибегал к самоиронии. А к людям, потерпевшим жизненное крушение, Лотрек относился с особой симпатией, чувствуя себя таким же изгоем, как и они.
В соответствии с образом жизни и кругом общения, он часто рисовал проституток и жизнь монмартрских кабаре.
Его моделями были танцовщицы «Мулен Руж» Луиза Вебер (Ла Гулю) и Жанна Авриль, клоунесса Ша-У-Као, поэт и театральный деятель Аристид Брюан, танцор Валентин Бескостный, певица Иветта Гильбер.
Для современников Тулуз-Лотрек был прежде всего мастером психологического портрета и создателем театральных афиш. Конец XIX в. в Париже ознаменовался расцветом театральной жизни, открытием большого количества увеселительных заведений и кабаре, которым требовалась реклама. В 1891 г.
директор Мулен Руж заказал Тулуз-Лотреку афишу, которая сделала художника известным всему Парижу и, как следствие, появлению огромного количества аналогичных заказов.Но, несмотря на успехи и возрастающую известность, Лотрек вел разрушающий его образ жизни. К своим 30 годам он стал законченным алкоголиком, страдал от белой горячки и сифилиса.
А в 1899 году ему даже пришлось пришлось пройти курс лечения в психиатрической клинике. Однако, это не изменило его жизнь к лучшему.
Тулуз-Лотрек скончался 9 сентября 1901 года, в возрасте 36 лет.
Но, как сообщает нам его страничка в Википедии, за свою не долгую творческую жизнь Анри Тулуз-Лотрек создал 737 картин, 275 акварелей, 363 гравюры и плаката, 5084 рисунков, несколько керамик и витражей. Ниже я привожу некоторые из его работ…
Источник: https://nathalie-zh.livejournal.com/165048.html
Читать онлайн История искусства страница 89. Большая и бесплатная библиотека
Гоген, конечно, был не первым среди художников, у кого цивилизация вызывала приступы тошноты. С тех пор как художники стали размышлять о проблемах «стиля», они испытывали недоверие к условностям правил и раздражение по поводу разговоров о мастерстве.
Они мечтали об искусстве, которое не являлось бы набором легко постигаемых приемов, о стиле, который был бы не просто «стилем», но чем-то сильным и ярким, как человеческая страсть.
Делакруа отправился в Алжир в поисках более глубоких красок и не скованной условностями жизни, прерафаэлиты в Англии надеялись найти эту ясность и простоту в «неиспорченности» искусства так называемого Века Веры.
Импрессионисты восхищались японцами, однако их собственные работы, являвшие пример сложного, изощренного искусства, были далеки от той простоты и ясности, к которым стремился Гоген. Он начал с изучения народного искусства, но оно не надолго удержало его внимание.
Ему потребовалось оставить Европу и жить, уподобившись аборигенам Южных морей, чтобы найти путь к спасению. Работы, с которыми он вернулся в Париж, поставили в тупик даже прежних друзей художника, настолько они выглядели дикими и примитивными. Но это было как раз то, к чему стремился Гоген. Он гордился, когда его называли «варваром».
Даже цвет и рисунок в его картинах должны были быть «дикими», чтобы воздать должное «неиспорченным» детям природы, которыми он восхищался, живя на Таити. Сегодня, разглядывая одну из его картин (илл. 358), мы не совсем понимаем пафос художника. Мы уже давно привыкли к искусству гораздо более «дикому».
Но и теперь нетрудно понять, что Гогену действительно удалось найти нечто принципиально новое: не только сюжеты его картин были странными и экзотическими, но он пытался постичь дух аборигенов и смотреть на мир их глазами. Он изучал приемы местных ремесленников, нередко включая изображения их работ в свои картины.
Он стремился к тому, чтобы написанные им портреты таитян находились в гармонии с их собственным «примитивным» искусством. Для этого он упрощал очертания форм и не боялся использовать широкие плоскости яркого цвета. В отличие от Сезанна его не заботило, что упрощенные формы и схематические цветовые пятна придают его картинам плоскостный характер.
Он с радостью отбрасывал старые как мир проблемы западного искусства, когда считал, что это помогало ему подчеркнуть глубинную неиспорченность детей природы. Ему не всегда удавалось в полной мере достичь своей цели в воплощении ясности и простоты, однако его мечты об этом были столь же горячими и искренними, что и стремление Сезанна к новой гармонии или Ван Гога к новому содержанию. Гоген также принес жизнь в жертву идеалам. Чувствуя себя непонятым в Европе, он счел за лучшее вернуться на острова Южных морей. Спустя годы одиночества и разочарований он умер там от болезней и лишений.
359 Пьер Боннар. За столом. 1899.
Доска, масло. 55 х 70 см.
Цюрих, собрание Э. Г. Бюрле.
360 Фердинанд Ходлер. Озеро Тун. 1905.
Холст, масло 80,2 х 100 см.
Женева, Музей искусства и истории.
Все трое, Сезанн, Ван Гог и Гоген, были абсолютно одинокими людьми, продолжавшими работать без всякой надежды когда-либо быть понятыми. Но художественные проблемы, над которыми они с таким упорством трудились, все чаще привлекали внимание начинающих мастеров более молодого поколения, не находивших удовлетворения в тех навыках, какие они получали в художественных школах.
Они научились изображать натуру, правильно рисовать, владеть кистью и красками. Они даже освоили уроки импрессионистической революции, наловчившись воспроизводить трепет солнечного света и воздуха. Отдельные художники продолжали упорно идти этим путем, защищая новые методы в странах, где неприятие импрессионизма по-прежнему оставалось сильным.
Однако многие художники младшего поколения начали искать новые методы, чтобы попытаться решить или, по крайне мере, обойти те трудности, с которыми встретился Сезанн. В основном, эти трудности являлись следствием столкновения двух тенденций: необходимости достижения тональных переходов для передачи глубины и желания сохранить в первозданной красоте цвет, как мы его видим.
Японское искусство научило художников тому, что картина производит более сильное впечатление, если пожертвовать моделировкой и некоторыми другими элементами ради смелого упрощения. Ван Гог и Гоген уже прошли часть пути в этом направлении, усиливая цвет и отказываясь от впечатления глубины; следуя за ними, Сёра в своих экспериментах с пуантилизмом пошел еще дальше.
Еще один живописец, Пьер Боннар (1867–1947), обнаружил незаурядное мастерство и тонкость в передаче мерцания света и цвета на его холстах, напоминающих гобелены. В картине с большим, накрытым для трапезы столом (илл. 359) Боннар, умело нейтрализуя эффект глубины, дает нам возможность насладиться роскошным цветовым узором.
Швейцарец Фердинанд Ходлер (1853–1918) еще более решительно упрощает пейзаж своей родины, достигая в его очертаниях почти плакатной определенности (илл. 360).
361 Анри Тулуз-Лотрек. Афиша кабаре «Амбассадор». Аристид Брюан., 1892.
Литография 141,2×98,4 см.
362 Обри Бёрдсли. Иллюстрация к «Саломее» Оскара Уайлда. 1894.
Не случайно, что эта картина напоминает нам о плакате: художественные приемы, которым Европу научила Япония, особенно подходили для искусства рекламы. Незадолго до окончания столетия талантливый последователь Дега, Анри де Тулуз-Лотрек (1864–1901), использовал подобную экономию средств для создания нового искусства плаката (илл. 361).
Искусство иллюстрации также извлекло пользу из следования этим приемам.
Вспоминая о том, с какой любовью и вниманием в Средние века относились к искусству создания книги, люди, подобные Уильяму Моррису, не могли допустить появления плохо изданных книг или иллюстраций, которые бы просто рассказывали истории, не считаясь с тем, как они выглядят в книге по соседству со страницей текста. Под впечатлением от Уистлера и японцев необычайно одаренный юноша Обри Бёрдсли (1872–1898) создал свой стиль и прославился изысканными черно-белыми иллюстрациями (илл. 362).
Похвальным словом, часто использовавшимся в эпоху модерна, было слово «декоративный». Картины и гравюры должны были радовать глаз привлекательностью узора задолго до того, как мы рассмотрим, что они изображают. Медленно, но верно мода на декоративное подготавливала почву для нового подхода к искусству.
Верность сюжету или многозначительность трогательной истории теперь не имели особого значения при условии, что картина или гравюра производили приятное впечатление. И все же некоторые художники все более сильно ощущали, что в результате поисков новых декоративных и технических приемов в самом искусстве что-то умирало. И это что-то они отчаянно пытались вернуть.
Мы помним, что Сезанн ощущал утрату чувства порядка и равновесия, полагая, что озабоченность импрессионистов сиюминутностью происходящего заставила их забыть о неизменных и стабильных формах натуры.
Ван Гог чувствовал, что искусство, отдаваясь во власть зрительных впечатлений и изучая лишь оптические свойства света и цвета, утрачивало глубину и страсть, через которые художник только и мог передать свои чувства другим людям. И наконец, Гоген был полностью неудовлетворен той жизнью и тем искусством, какие его окружали.
Он страстно искал чего-то более простого и чистого, надеясь обрести это среди «примитивных» народов. То, что мы называем современным искусством, выросло из этого чувства неудовлетворенности, складывающегося из множества оттенков, и различные решения, которые нащупали эти три художника, стали фундаментом в формировании трех направлений современного искусства.
Искусство Сезанна в конечном итоге привело к кубизму, зародившемуся во Франции; искусство Ван Гога — к экспрессионизму, получившему основное развитие в Германии; и наконец, от Гогена дорога ведет к различным формам примитивизма. Сколь бы «безумными» ни казались эти течения на первый взгляд, сегодня очевидно, что это были закономерные попытки выйти из тупика, в котором оказались художники.
Источник: https://dom-knig.com/read_190604-89
Независимая газета
08.12.2017
 |
| На Рождество улицу покрывают красной дорожкой, которая почему-то никогда не бывает мокрой и грязной. Фото автора |
Собака называется мопс, по-итальянски carlino, по-английски pug, от латинского «pugnus», что означает «кулак», на который похожа голова мопса. Есть и другая версия: название породы связано с шутливым английским прозвищем веселых обезьянок – «pug».
Обожаемый нашим семейством абрикосовый Винни-Пух – веселый и затейливый. Теплый, пушистый. Лает на солнечных зайчиков, любит финики. На челе сложнейшая вязь черных иероглифов, несущих тайный мистический смысл.
Чем сложнее переплетение линий, тем больше поводов для гордости владельцев. Рисунок – знак хорошего происхождения, а также высшей мудрости. Действительно мудрый – он научился нами управлять по собственному разумению.
Выполняем все его команды, стоим на задних лапках…
Китайцы носили мопсов на носилках, впереди бежал главный слуга с колокольчиком, чтобы уступили место для процессии. И еще у мопсов были свои ошейники с колокольчиками. Звон, событие, явление собачьей знати.
Зачем нужна такая собака, не представляла, пока мое внимание не привлекли понятливость, дружелюбие, игривость, сочетающиеся со смешной важностью и самомнением. Мопса очень приятно обнимать, снимает любой стресс. И хорошо разговаривать – он слушает, молчит и внимательно смотрит прямо в глаза.
Я его полюбила.
Гуляю я с ним по Salo (Италия) всегда с удовольствием: вдоль набережной озера Гарда, по зеленым лужайкам, клумбам, паркам и оливковым рощам, все маленькое – мы с мопсом хорошо вписываемся в ландшафт. Он нам по размеру.
Итальянцы – гении красоты. Даже обыкновенные вещи украшают взор. Все вписывается в пейзаж. Белые скатерти, цветные коктейли, фиолетовая лаванда в тонких вазах, оранжевая хурма, полосатые тенты становятся живописью каждого дня.
Сквозь лакированные листья магнолий проглядывают кусочки синего неба, озеро под розовыми облаками как акварель, нарисованная в озарение, здесь и сейчас, как кулинарный шедевр от божественного шеф-повара, преподнесенный на диске солнца.
Впечатления переполняют, мысли, образы, картины – настроение становится легким, и хочется никогда не сходить с этой прогулочной тропы. Главного маршрута Сало, который всегда начинается или заканчивается у Duomo – старинного собора на старинной площади.
Рядом лучшее в городе кафе-мороженое, и там монахини всегда лакомятся мороженым в хрустящих вкусных стаканчиках.
Летом на площади устраиваются концерты. Приезжают музыканты со всего мира. Обязательно когда стемнеет и звезды блестят ярко и призывно. И музыка звучит в ночной тишине. Кажется, именно красота – единственное звучание мира, что, конечно, сумеречная иллюзия.
 |
| Не заметить подобного мужчину в толпе невозможно. Анри де Тулуз-Лотрек. Аристид Брюан в кабаре «Амбассадор». 1892. Музей Виктории и Альберта |
Я устаю быстрее собаки. И поэтому сокращаю путь домой, проходя через торговую улицу: узенькую, прелестную, всегда прохладную, даже в отчаянный зной, каждый дом – история архитектуры. Вся в магазинах, ресторанах, кафе. И со знаменитой старинной кондитерской. Запах корицы, шоколада, ванили, духов, цветов – все эти запахи перемешиваются в единый аромат курортной жизни.
На Рождество улицу покрывают красной ковровой дорожкой. Пикируют огромные снежинки, проходят сотни ног. Красиво, и почему-то дорожка никогда не бывает мокрой и грязной. Я испытываю душевный трепет, когда вступаю на нее. Тут всегда многолюдно.
Все очень хорошо одеты – модно, красиво, весело. Даже на Манхэттене такого разнообразия не увидишь, хотя там можно увидеть все что угодно. Я однажды видела нищего одноногого негра, бьющего чечетку под аккомпанемент собственного костыля.
В новом костюме от Ralph Lauren.
Но вот такой итальянской стильности, небрежно продуманного изыска линий и кроя, безумства сочетания цветов и оттенков не найдешь нигде, ищут по всему свету, в конце концов находят только приезжая в Италию.
К итальянской моде мопс презрительно равнодушен. Остановился. Команды игнорирует. Даже лег в знак протеста. Видимо, вспомнил свое знатное происхождение, а меня принял за непослушного слугу. Делать нечего. Взяла его на руки и пошла. Иду и чувствую взгляд. Пристальный, обжигающий.
Пытаюсь отгадать источник, вглядываюсь в толпу: вижу мужчину в кашемировом пальто, борсалино и красном шарфе, просто пожирающего меня взглядом. Вылитый Колин Ферт. Может быть, чуть моложе. О Колине Ферте я думаю больше, чем о себе. У него еще есть шанс стать великим, у меня уже нет. Еще мужчина был похож на Аристида Брюана со знаменитой афиши Тулуз-Лотрека.
Красивый и стильный шарф лежал свободно и небрежно. Призывно алел, и не заметить этого мужчину в любой толпе было невозможно – высок, красив, наряден. Но он смотрел только на меня. Не все еще проиграно, когда видишь такой взор. Не все еще в прошлом, когда взгляд столь легок и радостен. Такое горение глаз дорогого стоит, особенно при вечернем освещении.
И вообразила я себе нечто фантастическое, безумное, прогулку вдвоем вдоль темнеющего в вечерних сумерках озера, серенаду и даже арию: «Я здесь, Инезилья»… А что?
Расстояние между нами стремительно сокращалось. Один шаг, и все, лицом к лицу.
– Добрый вечер, синьора, – голос приятного тембра, и говорит так, что я все понимаю. Не быстро, но и не медленно. – Я счастлив, что встретил вас, – сердце у меня бьется, и думаю, вот он случай, последний счастливый случай, роман на закате дней.
– Фортуна! – мой скудный словарь не позволяет изъясняться красивыми предложениями и длинными фразами. Но я сказала это столь выразительно, что он все понял.
– Мне очень повезло, я встретил вас, синьора, – голос становился все теплее, а глаза нежнее. – Могу я попросить вас об одолжении, мне даже неловко вас просить…
– О!!! Просите, просите, пожалуйста.
– Моя просьба столь необычна, как и неожиданная встреча с вами…
«Шутка судьбы», – подумала я и мгновенно перевела, чего бы не смогла сделать ни на одном экзамене даже под страхом смертной казни – scherzo del destino.
Он внимательно посмотрел на меня, я на него. Взгляды совпали, в них была надежда.
– Вы позволите мне поцеловать вашего мопса, синьора?
Источник: http://www.ng.ru/content/articles/602274/
Самый парижский француз
рассказывает Елена Руденко
На выставке в Третьяковке около ста экспонатов: афиши, рисунки, иллюстрации и литографии из знаменитого собрания Жака Дусе — собирателя и знатока, конгениального художникам, которых он коллекционировал.
229 литографий Анри де Тулуз-Лотрека из этого собрания хранятся в Национальном институте истории искусства Франции. На московской выставке можно посмотреть рисунки художника — наброски, иллюстрации, меню, шуточные приглашения — и его знаменитые литографии.
Главный раздел экспозиции — это афиши, жанр, благодаря Тулуз-Лотреку получивший статус искусства.
Городские афиши, придуманные художником Жюлем Шере, появились на парижских заборах в 1860-х.
Кокетливая яркость рекламных листов дразнила и стимулировала терпкий талант Тулуз-Лотрека, искавшего новых средств выражения.
Лотрек создал свой стиль — броский и парадоксальный, построенный на внезапности сопоставления изящного и грубого, огромного и крохотного. 30 афиш были созданы художником с 1891 по 1899 год.
Одна из самых знаменитых — «Джейн Авриль в «Жарден де Пари»» (1893). Ее заказала художнику сама Джейн Авриль — она же Ла Меленит, она же Безумная Джейн, которая была так не похожа на остальных танцовщиц кабаре «Мулен Руж».
Незаконнорожденная дочь итальянского графа и куртизанки, обладавшая, по мнению современников, шармом «развращенной девственности», была болезненной и впечатлительной, разбиралась в картинах и книгах, у нее был хороший вкус. В кабаре ее считали чужой и не любили. Зато ее любил Тулуз-Лотрек. Ей посвящена и самая знаменитая афиша художника «Японский диван» (1893).
Эта литография — лучшее, что мог сделать европеец в стилистике японской гравюры. В этой афише французский художник даже превзошел своих дальневосточных учителей лаконизмом цвета и остротой выразительности.
«Аристид Брюан в своем кабаре» (1893) — хрестоматийный образ французского Соловья-разбойника, снискавшего славу тем, что умел играть на нервах буржуазной публики и виртуозно ругаться.
Отчаянная рыжая девица по прозвищу Ла Гулю (Обжора), придумавшая «натуралистическую кадриль» — еще более смелую вариацию знаменитого канкана, тоже часто появляется на рисунках и литографиях Тулуз-Лотрека со своим партнером Валентеном — «человеком без костей».
Она смотрит на публику неприязненно и надменно. Ей известно, кто чего стоит в этой жизни.
Звезда Иветт Гильбер по настоянию своих антрепренеров отказалась от афиши, сделанной Тулуз-Лотреком для ее выступлений в зале «Амбассадор», но часто позировала художнику.
«Сухая, как кость, губы тонкие, как лезвие ножа, похожая на летучую мышь в своем пепельно-сером платье, мадемуазель Гильбер как бы объявляет об идиотизме концертных кафе и желчным голосом издевается над Les Grosse Dames.
Затем она, уже с невинным видом, в 999 раз исполняет песню месье Мориса Доннеля «Измученный купидон». Публика бешено аплодирует, благодарная артистке за естественность и искренность ее репертуара»,— писал о ней критик Жан Лоррен.
Однажды, проглядывая наброски Тулуз-Лотрека, Иветт обиделась и возмущенно заметила: «Вы действительно гений уродства!» Художник — аристократ-калека — холодно ответил: «Да, бесспорно».
Иветт Гильбер писала о себе: «Больше всего я хотела бы быть своеобразной. Это дало бы мне право на любой риск». Тулуз-Лотрек помог ей в этом как никто другой. Художник часто делает акцент на длинных черных перчатках, в которых певица выступала на концертах.
Руки в перчатках живут на бумаге собственной жизнью, но и придают характерность всему образу — змеиная гибкость присуща и лицу, и фигуре, и исполнительской манере певицы.
Черные извивающиеся перчатки стали благодаря художнику талисманом Гильбер, символом ее творческой индивидуальности.
Еще одна изюминка выставки — серия литографий «Они» (1896).
Художник создал ее по заказу Гюстава Пелле, издававшего до тех пор альбомы «Утро и вечер парижанок» — продукцию скорее прикладного, чем художественного характера.
Альбом должен был состоять из десяти листов, объединенных названием «Проститутка». Лотрек придумал другое название. «Они» («Elles») — это слово объединяло всех женщин без исключения.
Художник работал и даже жил в доме терпимости. «Они сердечные женщины,— говорил Тулуз-Лотрек.— Ведь хорошее воспитание дается сердцем. Мне этого достаточно». Серию открывает «Сидящая клоунесса» («Мадемуазель Ша-Ю-Као»).
В цирковом костюме — шароварах до колен и лифе с пышными оборками, в белом остроконечном колпаке — она сидит в безучастной позе, выражающей только усталость. Ша-Ю-Као была клоуном в «Новом цирке» и танцевала в кабаре Оллера. Лотрек изображал ее и раньше — она танцует вальс, нежно обнявшись с подругой.
Возможно, интерес к Ша-Ю-Као был вызван увлечением художника лесбиянками. Господин Анри был завсегдатаем одного из баров на улице Бреда «Ла Сури». Там собирались только женщины: одни — мужеподобные, коротко стриженные, при галстуках, другие — томные и женственные — драпировались в сапфические хламиды.
«Женщина, влюбленная в другую,— говорил Лотрек,— самое безумное существо». Остальные листы серии посвящены будням безымянных тружениц борделя.
Альбом «Они» вышел в конце апреля 1896 года на роскошной бумаге тиражом в сто нумерованных экземпляров, каждая литография была подписана художником. Альбом показали на выставке «Салона ста», но он не понравился никому, кроме нескольких критиков.
В альбоме не было портретов звезд кафешантанов — он должен был привлечь покупателя не громкими именами, а темой. Однако этого не случилось. Публике, ищущей пикантности, он показался недостаточно фривольным, любителям искусства — недостаточно красивым.
Граф Анри де Тулуз-Лотрек знал о парижских удовольствиях все. Он расширил сферу эстетического и гуманистического — чтобы стать моделью художника, надо было обладать достаточной степенью уродства, а когда прогрессивная общественность еще только задумалась, не подать ли руку падшим, Лотрек уже давно общался с ними как равный с равными.
Государственная Третьяковская галерея, с 19 февраля
Источник: https://www.kommersant.ru/doc/851712
Певец парижских улиц
Аристид Брюан пел песни о нищих ткачах, которым нечего надеть, — и заработал на этих песняхсостояние. Сам он выходил на сцену в одном бессменном образе: черный вельветовый костюм,брюки заправлены в высокие сапоги, красная рубашка, широкополая шляпа, трость и длинныйкрасный шарф. Первый в истории стендап-комик, он ругал посетителей своего кабаре последними
- словами, а те смеялись и забивали зал кабаре до отказа.
Аристид Брюан — из тех исполнителей, которых помнят благодаря живописи. Анри де Тулуз-Лотрек создалнесколько афиш для его концертов в 1892−93 годах и продлил славу певца на несколько столетий.
Брюан выступал с песнями собственного сочинения: крыл почем свет стоит буржуазные привычки, жалелдев с рыжими волосами, которые родились в трущобах, мрачно и жестко шутил, рассказывал о приключенияхсутенеров и бандитов из опасных парижских районов, играл на чувствах слушателей, распевая отчаянные
- баллады о любви, предательстве и мести.
- Тулуз-Лотрек, аристократ, променявший роскошный родительский особняк на притоны Монмартра, и Брюан,без раздумий бросивший теплое и доходное место клерка ради сомнительных кафешантанов, были близкимидрузьями. Если были на Монмартре герои, ведущие хрестоматийный богемный образ жизни, бездомные,
- эксцентричные,голодные, вечно пьяные, вызывающе талантливые, то эти двое лучший тому пример.
- Эдуар Мане На концерте в кафе 1878
Аристид Брюан родился в деревне Куртене в 1851 году в семье небедного землевладельца и был обеспечен,беззаботен и счастлив. Когда ему было всего 12,положение семьи резко ухудшилось.
По одной из версий,причиной стала смерть отца,по другой — его неразумное обращение с деньгами и полное разорение.
Как бы то ни было, способный ученик, собиравший высшие балы и награды по латыни, греческому,истории
- и вокалу, Брюан вынужден бросить школу, отправиться в Париж и зарабатывать самостоятельно.
- Он переезжает из одного рабочего квартала в другой, кочует из одной мастерской в другую, становится топодмастерьем, то помощником какого-нибудь ремесленника,а в остальное время путается с плохими парнями,бунтовщиками, бродягами, рабочими. В вечерних разговорах с новыми друзьями Аристид учится говорить на
- их языке — и сленг французских рабочих кварталов его очаровывает.
Он подхватывает и с наслаждением вворачивает в собственную речь хлесткие остроты, жестокие словечки,циничные замечания.
Не получивший толком образования, Брюан пытлив и основателен — в изучениипросторечия он не довольствуется пьяными перепалками между сутенерами, а идет в библиотеки. Здесь онштудирует словари сленга и поэтические сборники эпохи Франсуа Вийона.
Как в детстве Брюан блестящеосваивал латынь и греческий, так же сейчас он осваивает язык своих будущих песен, язык,на котором
- раньше никто не пел, язык, который сделает его знаменитым.
- Анри де Тулуз-Лотрек Плакат «Брюан в своём кабаре» 1893,
Изучение диалекта, на котором говорит парижское отребье, придется прервать на время Франко-прусскойвойны — двадцатилетний Аристид отслужит снайпером ее всю,от начала до конца.
А по возвращении получитпрестижное и выгодное место в Северной железнодорожной компании, но выдержит эту скучную службувсего 4 года.
Когда 20 лет спустя Брюан решит делать политическую карьеру, Леон де Берси прочтетпредвыборную лекцию о нем, конечно романтизированную и белетризированную, как любая предвыборная
- речь. О периоде работы в железнодорожной конторе Берси скажет:
«…Брюан присоединился к железнодорожной компании. Но он любит театр, и малоподвижный чиновничий образжизни его тяготит: он мечтает о самореализации,и по ночам, после рабочей смены,он выступает в гогеттах.
У него есть идеи, опыт, уверенность в себе, его смелость и честность служат ему хорошую службу — онвдохновлен. Именно тогда он написал свои первые песни о герое, который еще не оформился, но определеннокажется чем-то новым, оригинальным. Этот герой говорит на колоритном языке улиц, языке простых людей.
Постепенно Брюан избавляется от банальных оборотов, и обладая безупречным слухом и чутьем, он
позаимствовал у народа его способ самовыражения, а через время вернул сполна. Его путь был найден!»
Источник: https://ngasanova.livejournal.com/2073620.html
Анри де Тулуз-Лотрек. Жизнь и творчество
Биография и знаковые работы модерниста.
Анри де Тулуз-Лотрек (1864–1901)
Парижская жизнь
Тулуз-Лотрек происходил из богатой аристократической семьи, он с детства страдал врожденной болезнью костей, которая сделала его в конце концов калекой. В 1880-х годах вместе с родителями он приезжает в Париж. Здесь Тулуз-Лотрек начинает свое художественное образование.
Он знакомится с Эмилем Бернаром (1868–1941), знаменитым в будущем художником. Близкое знакомство с членами группы «Наби» — Боннаром и Вюйаром заставило Тулуз-Лотрека заинтересоваться журнальной иллюстрацией. Вместе с ними художник начинает работать для популярного журнала «Та Revue Blanche».
Несмотря на то, что Тулуз-Лотрек был состоятельным человеком, он поселился в студии на Монмартре, бедном и небезопасном, зато дешевом парижском районе, где жили или снимали мастерские многие художники.
Жизнь на Монмартре стала для художника неисчерпаемым источником сюжетов, связанных с посетителями кафе и публичных домов невысокого пошиба, с той странной ночной жизнью, которой здесь жили многие. Тулуз-Лотрек вел образ жизни, бросающий вызов всем буржуазным ценностям.
Художник часто изображал танцовщиц и проституток, ставших ему друзьями. Вскоре он начал пить и умер в возрасте 36 лет.
«Мулен Руж»
Творчество Тулуз-Лотрека чрезвычайно индивидуально, хотя следует отметить определенное влияние, которое оказали на него работы Шере и Боннара. В многочисленных портретах, сделанных в «Мулен Руже», Тулуз-Лотрек запечатлел знаменитую Луизу Вебер (1866–1929) и её партнера Жака Ренодена (1843–1907), прозванных Ла Гулю (lagoulu — обжора) и Валентина Дезоссе.
Кабаре «Мулен Руж» открылось в 1889 году и уже вскоре стало известным ночным клубом. Отчасти это произошло благодаря Жанне Авриль (1868–1943) и Иветт Гильбер (1867–1944), которых Тулуз-Лотрек увековечил в рисунках и живописных полотнах. Вероятно, люди приходили посмотреть и на Ла Гулю, получивших свое прозвище по причине чудовищного аппетита.
Лотрек испытывал отвращение к лицемерию и неискренности буржуазного общества, компанию людей из рабочего класса он ценил гораздо больше. Из-за своей внешности — неряшливо одетого человека маленького роста, часто пьяного, Тулуз-Лотрек походил на представителя низшего класса.
Подобно тем девушкам из кабаре, с образами которых этот художник ассоциируется в пашем представлении, он никогда не избегал любопытных взглядов и на публике становился весьма бойким и развязным.
Рекламный плакат для кабаре
Афиша Аристид Брюан в кабаре
Аристид Брюан (1851–1925), как и Тулуз-Лотрек, был выходцем из весьма состоятельной семьи, обретшим родину на Монмартре. В парижских артистических кабаре Брюан приобрел известность, регулярно появляясь в «Черном коте» — ночном заведении весьма скандального плана, открывшемся в 1881 году.
Началом звездной карьеры Аристида Брюана были его выступления в двух известных кабаре — «Эльдорадо» и «Амбассадор». Тогда-то Брюан и попросил Тулуз-Лотрека сделать афишу, и вскоре они стали друзьями. Ко времени создания афиши для Брюана Тулуз-Лотрек достиг известности благодаря своей деятельности в сфере печатной графики.
Хотя он был человеком состоятельным, художник гордился тем, что получает деньги за свое искусство и даже имеет отдельный банковский счет для гонораров. Его главным работодателем, заказывавшим ему афиши и плакаты, была фирма «Boussod, Valadon & Cie». Они же организовали в 1895 году его первую персональную выставку.
Более широко творчество Тулуз-Лотрека было показано в 1898 году на выставке его печатной графики и станковых произведений в Лондоне, которую устроила и профинансировала фирма, связанная с галереей Гупиль.
Жанна Авриль
Вероятно, самым известным из всех персонажей Тулуз-Лотрека была танцовщица Жанна Авриль. Впервые она появилась на его афише кабаре «Японский диван». Здесь Авриль наблюдала за ночным представлением.
Затем Тулуз-Лотрек изобразил её танцующей в «Мулен Руже». Грациозная фигура Жанны Авриль с осиной талией вполне соответствовала стилю модерн и составляла заметный контраст с Ла Гулю.
Большую часть рекламных плакатов танцовщица заказывала сама.
Нередко рекламные плакаты воспроизводились как литографии, отпечатанные ограниченным тиражом на высококачественной бархатистой либо на японской бумаге, и продавались как дорогие коллекционные вещи. Такая практика была обычной для арт-дилеров эпохи, которые спешили воспользоваться высоким спросом на искусство подобного рода.
Жанне Авриль, как и другим близким людям Тулуз-Лотрека, было хорошо известно о его пристрастии к алкоголю, к тому же художник заразился сифилисом. Все это обостряло его сумасбродное эксцентричное поведение. Временами Тулуз-Лотрек поселялся в том или ином борделе.
Хотя алкоголизм сократил его жизнь, он успел создать почти тысячу живописных полотен и акварелей, а также около 300 эскизов рекламных плакатов и другой печатной продукции.
Источник: https://artrue.ru/style/modern/anri-de-tuluz-lotrek-zhizn-i-tvorchestvo.html
В воронеже выставили литографии тулуз-лотрека
Литографии знаменитого французского художника Анри де Тулуз-Лотрека — портреты танцовщиц кабаре и проституток, новаторские афиши к спектаклям — можно увидеть в областном художественном музее имени И.
Н. Крамского в течение ближайшего месяца. Выставка «Paris, Paris…» включает сорок работ мастера из частных европейских собраний, отразивших как блеск, так и изнанку парижской La Belle Epoque конца XIX века.
Из-за детских травм и наследственного заболевания Анри, отпрыск древнего рода аристократов, выглядел смешно и жалко: непропорционально короткие ноги, крупная голова, полтора метра росту. Он получил хорошее образование, но вести жизнь, подобавшую своему высокому общественному статусу, не мог.
На светских раутах или скачках его попросту извели бы косыми взглядами. Жениться шансов не было. Поэтому Тулуз-Лотрек занялся искусством, к которому имел тягу с малолетства. Благо фамильное состояние позволяло.
Он снимал мастерскую на богемном Монмартре и предавался обильным возлияниям, проводя почти все время в компании представителей «социального дна».
Москвичи впервые увидели бортовой журнал Валерия Чкалова
Рисовал по преимуществу их же. С юмором, иронией, желчью… но и с искренним любопытством. Совершенно не смущаясь тем, что звезды «Мулен Руж» и кафешантанов выходили у него карикатурно.
Актриса и певица Иветт Гильбер, в которую он был безнадежно влюблен, увидев свой портрет, воскликнула: «Да вы гений уродства!» На выставке можно сличить то самое изображение с фотографией.
«Недомерок» Лотрек видит музу с высоты собственного роста: гордо задранный подбородок, стать, тянущиеся через весь рисунок черные перчатки на длинных руках. И в мастерстве рисовальщика ему не откажешь.
— Художника интересовали не столько лица, сколько настроение и движение. На многих работах не прописаны детали, портреты даны как бы наброском — сказывается восхищение, которое Лотрек питал к импрессионистам. А ведь их тогда все ругали! — рассказала старший научный сотрудник музея имени И. Н.
Крамского Валерия Меремьянина. — Он подмечал главную черту характера — надменность, кокетство, самоуверенность… Его композиции очень динамичны: канкан, кадриль, шпагаты, выразительные жесты. Во многом он научился «косому», экспрессивному построению работ у Дега, с которым приятельствовал.
Тот даже обижался на Лотрека за подражание.
— Представлены здесь и цветные литографии из самой известной серии художника — «Они». Первоначальное название — «Проститутки» — отражало тематику большинства работ, но потом автор заменил его на более общее.
Собственно, он и не делал различия между «обычными» и публичными женщинами, не осуждал последних и изображал, какие они в быту, — отметила Валерия Меремьянина. — Он влюблялся, пожалуй, во всех встреченных женщин, но особой взаимности не добивался.
Заметно, что его интересовали не столько молодые нимфы, сколько дамы уже «потрепанные жизнью». И, будучи сам не слишком привлекательным, он не стремился приукрасить и своих персонажей.
Его любимой моделью была неистовая танцовщица «Мулен Руж» Ля Гулю, дружил он с ее сценическим партнером Валентином Бескостным, который был необычайно гибок благодаря генетическому заболеванию суставов (это видно и по портретам — вывороченные стопы, особое положение рук).
В Москву привезли 55 шедевров фламандской живописи
Много рисовал Лотрек также лошадей (чему учился у глухонемого художника-анималиста Рене Пренсто) и циркачей.
Одна из самых узнаваемых его литографий есть и на воронежской выставке — портрет клоунессы Ша-Ю-Као в трико и пачке, устало сидящей расставив ноги.
Художник уважал эту женщину за смелость — она не скрывала своих нетрадиционных взглядов, выбрала мужскую профессию, что тогда расценивалось как вызов. Ни жалости, ни сострадания в рисунке нет. Впрочем, ждала ли их сама героиня?
Особую славу ему принесли афиши. Тулуз-Лотрек успел создать всего 30, но они во многом сформировали привычную для нас стилистику рекламного плаката. Широкую известность имеет афиша к выступлению куплетиста Аристида Брюана в кафе «Амбассадор» (которая в свое время очень понравилась самому певцу и вызвала возмущение владельца заведения).
— Смелые линии, броские и скупо обозначенные детали, комизм, динамика — тогда всего этого в рекламе не было, — пояснила Валерия Меремьянина. — Лотрек вообще обожал ломать устоявшиеся представления.
Делая рисунки для литографий, мог использовать не только специальный карандаш или кисть, но и размазывать жирную тушь, например, зубной щеткой, делать набрызги. Его интересовал способ получения оттисков, и он всегда контролировал процесс, не доверяя граверам.
В литографиях использовал до шести цветов — это сложно, так как для каждого цвета создается отдельный рисунок, потом они совмещаются при оттиске.
В Малом Манеже проходит выставка художника-индивидуалиста Ивана Акимова
Поздние работы Тулуз-Лотрека более мрачные, и немудрено: он подхватил сифилис, все чаще уходил в запои, попал с белой горячкой в психиатрическую лечебницу и умел, не дожив до 37 лет. Единственным человеком, который его по-настоящему любил до конца дней, осталась мать. Она передала большинство живописных работ художника в город Альби, где он родился.
А графика еще при жизни Лотрека разошлась по коллекциям, хотя и не пользовалась тогда такой популярностью, какая пришла к нему посмертно. В музеях России его работ практически нет (за исключением главных столичных собраний), в Воронеже творчество Тулуз-Лотрека представлено впервые.
Узнать больше о его судьбе и творчестве посетители смогут благодаря информационным стендам и фильму, который транслируется в зале.
Выставка цветных литографий Анри де Тулуз-Лотрека «Paris, Paris…» будет работать до 17 августа 2014 года. Стоимость билета: 200 рублей для взрослых, 150 — для студентов, школьников и пенсионеров, 100 — для групп от десяти человек.
Адрес областного художественного музея имени И. Н. Крамского: Воронеж, проспект Революции, 18. График: ср — вс с 10 до 18 часов, пт с 11 до 18, последний четверг месяца — с 12 до 20. Касса прекращает работу за 45 минут до закрытия музея. Телефон для справок: (473) 255-38-67.
Источник: https://rg.ru/2014/07/17/reg-cfo/lotrek.html
Загрузка...
