Парад в царствование павла i, а. н. бенуа, 1907

Александр Николаевич Бенуа (1870-1960), как и все мирискуссники, безмерно любил и хорошо знал XVIII век и, уж конечно, не мог пройти мимо его феерического конца, когда на престоле оказался сын Екатерины Великой император Павел Петрович, продержавшийся у власти меньше пяти лет. Для русского общества это были необыкновенные, памятные годы. Павел пришел к власти после смерти Екатерины 6 ноября 1796 года. Он приехал в столицу из Гатчины, где жил последние 20 лет по собственным, полупрусским порядкам, в окружении близких ему людей, получивших прозвание «гатчинцев». И сразу же жителям столицы показалось, что в Петербурге высадился десант иностранной державы: император и его люди были одеты в незнакомые полупрусские мундиры, которые Павел ввел в своем гатчинском войске. И вели они себя также необычайно для либерального екатерининского Петербурга. С первого дня своего царствования Павел начал переносить в столицу гатчинские военизированные порядки. На улицах Петербурга появились черно-белые полосатые будки, привезенные из Гатчины, и для прежде никогда не спящего, веселящегося до утра города был установлен строгий комендантский час. После восьми вечера никто не имел право высунуть нос на улицу, иначе можно было угодить в лапы архаровцев – так называли подчиненных свирепого военного губернатора столицы Н. П. Архарова. Недаром слово «архаровцы» как символ «законного беззакония» остался в народной памяти, пережило время Павла и много других времен – явление же сохраняется!

Отчего же Павел стал таким неожиданно крутым, суровым правителем? Ведь молодой цесаревич когда-то мечтал о воцарении в России законного порядка, хотел быть правителем гуманным, царствовать по «непременным» законам, содержащим в себе добро и справедливость.

Но не все так просто. Философия власти Павла была сложна и противоречива. Как и многие российские правители, он пытался совместить власть самодержавия и гражданские свободы, «власть личности» и «экзекутивную власть» — словом, пытался совместить несовместимое.

Кроме того, за годы ожидания своей «очереди» на престол (он взошел на трон в 41 год) в душе Павла наросла целая ледяная гора ненависти и мести. Он ненавидел мать, ее порядки, ее любимцев, ее деятелей, вообще мир, в котором она жила.

А как известно, с ненавистью в душе править можно, но недолго…

В итоге, что бы ни думал Павел о праве и законе, во всей его политике стали преобладать идеи ужесточения дисциплины, регламентации. Он начал строить исключительно «экзекутивное государство». В этом корень его трагедии… Борьба с «распущенностью» дворян означала прежде всего ущемление их прав, наведение порядка в разных сферах вело к неоправданной жестокости.

Павел не смог отделить главное, принципиальное от второстепенного, он тонул в мелочах. А их-то как раз и запоминали люди. Так, все смеялись, когда он запретил употреблять слова «курносый» (намек на его внешность) или «Машка» (намек на императрицу Марию Федоровну). В погоне за дисциплиной он не знал меры. Жители Петербурга услышали множество диких указов.

Правда, вскоре это нелепое распоряжение пришлось отменить – в городе исчезли этикетки, билеты и ярлыки. Павел издал особое распоряжение о том, что хлопать в ладоши в театре можно только тогда, когда это делает государь, и наоборот, если государь прекращает хлопать, то так же должны поступать остальные зрители.

Полиция с остервенением набрасывалась на прохожих, которые посмели проигнорировать императорские указы о запрете ношения жилетов, модных башмаков и круглых «французских» шляп. Общение с императором становилось тягостным – он был подозрителен и капризен. Особенно опасно было встретить на улице самого императора, крайне строгого к внешнему виду прохожих.

Так случилось, что на месте гуманной, терпимой Екатерины Великой вдруг оказался человек нервный, неуправляемый, вздорный. Видя, что его указы не исполняются, он негодовал, наказывал, распекал. Как писал Н. М.

Карамзин, Павел, «к неизъяснимому удивлению россиян, начал господствовать всеобщим ужасом, не следуя никаким уставам, кроме своей прихоти; считал нас не подданными, а рабами; казнил без вины, награждал без заслуг, отнял стыд у казни, у награды – прелесть, унизил чины и ленты расточительностью в оных . Героев, приученных к победам, учил маршировать…».

Как раз борьба императора с так называемым «развратом» в армии запомнилась людям более всего. В принципе, он исходил из благой цели – армия требовала наведения порядка. В ней во времена Екатерины царило казнокрадство, офицеры отлынивали от службы, годами сидели в отпусках, отсутствовала и должная боевая подготовка войск.

Павел пытался исправить положение посредством суровой дисциплины, введения прусских уставов службы, усиления муштры. Вахтпарад – обычная ранее при смене дворцового караула процедура – вдруг превратился при Павле в важное государственное дело, которое проходило с обязательным присутствием императора и наследника престола.

Развод караула во всех странах обычно обставлялся и обставляется до сих пор торжественно и даже празднично: этим символически подчеркивалась важность и почетность караульной службы по охране покоя и безопасности правящей особы или охране священного места. Было это мероприятие и важной психологической встряской заступавших на пост караульных.

Да и ныне, чтобы посмотреть развод караула морской пехоты на Арлингтонском кладбище в США или гвардейцев у Букингемского дворца в Лондоне, на индо-пакистанской границе, у Мавзолея в Москве, у королевского дворца в Стокгольме и у вечного огня в Афинах, собираются тысячи людей – столь красочным является это зрелище со всеми его атрибутами: порой неестественным шагом, почти цирковыми фокусами с подбрасыванием карабинов, музыкой и барабанным боем. Но вахтпарад по инициативе прусского короля Фридриха Великого стал не просто сменой караула, а длительной (на несколько часов) церемониальной процедурой со сложными перестроениями подразделений при соблюдении определенной уставом дистанции между шеренгами и подразделениями, с особыми, не применяемыми в боевой подготовке командами, с фигурными выкрутасами эспантонами (копьями) и ружьями, со специальными мелодиями и маршами оркестра. Вахтпарады проводились в будничной, праздничной или парадной форме. Присутствие (а оно было почти непременным) на вахтпараде государя, всех высших офицеров гарнизона превращало смену дворцового караула в многочасовую пытку офицеров и солдат и наводило на всех участников ужас: чересчур строгий император, стремившийся посредством вахтпарадов «подтянуть армию», не терпел ни единой ошибки, и редко вахтпарад не заканчивался наказаниями. Вот как описывает павловский вахтпарад военный историк: «Все военнослужащие генералы, штаб и обер-офицеры, свободные от других должностей, собирались ежедневно к разводу, к 9-ти часам утра, который длился иногда до 12-ти. Государь весьма точно приезжал до прибытия дававшего развод баталиона и лично назначал точку правого фланга, по которому расставлялись офицеры для обозначения линии, по которой становился караул. После того приносили знамя из Зимнего дворца, войско встречало его с отданием чести, барабанным боем и музыкой, причем император снимал сам шляпу и за ним все присутствующие. После того он обходил баталион, осматривая каждого солдата лично и обращая строгое внимание на одиночную выправку. Затем император производил ученье с несколькими эволюциями. Государь лично подавал команду, которую принимал от него штаб-офицер, дежурный по караулам, что продолжалось около часу времени. По окончанию ученья пехоты выезжал взвод кавалерии, который исполнял разные построения. Затем государь принимал рапорты представляющихся и после того, при пароле, отдавал высочайший приказ. В заключение войска проходили церемониальным маршем, при прохождении знамен государь и присутствующие снимали шляпы. Великие князья Александр Павлович и Константин Павлович проходили на правом фланге первых двух шеренг. После церемониала главный караул следовал во дворец, где во внутреннем дворе в присутствии государя сменял старый караул, от которого знамя относилось во внутренние покои». Вахтпарады становились истинной пыткой для солдат и тяжелым испытанием для офицеров, причем рассказывали, что, идя на вахтпарад, многие из офицеров брали с собой деньги на случай, если разгневанный император прямо с плаца отправит провинившегося офицера в ссылку. Для своей картины Бенуа и выбрал вахтпарад перед Михайловским замком в присутствии сидящего верхом императора. Судя по неразобранным лесам, замок еще достраивался, то есть все действо происходило в конце зимы 1801 года. Правда, есть сомнения относительно того, можно ли было тогда из-за продолжавшейся стройки проводить вахтпарад на площади Коннетабль, перед установленным Павлом в 1800 году памятником Петру Великому работы Растрелли. И хотя Бенуа, как и в других своих картинах на темы XVIII века, не избежал иронии, но на этот раз она довольно умеренна и полотно вполне реалистично отражает общую тягостную атмосферу зимнего петербургского утра на плацу…
Как известно, строгости и капризы Павла добром не кончились. Против него созрел заговор, ночью 11 марта 1801 года император был убит в Михайловском замке. Но вахтпарады продолжались долгие десятилетия: сыновья Павла Александр, Константин, Николай и Михаил будто с молоком матери впитали любовь Павла к шагистике и с наслаждением занимались муштрой.

Евгений Анисимов. «Письмо турецкому султану. Образы России глазами историка». Санкт-Петербург, «Арка». 2013 год.

* * *

ПАВЕЛ I (1754-1801)

ПЕРСОНЫ. АЛФАВИТНЫЙ КАТАЛОГ.

СМОТРИТЕ ТАКЖЕ:

• 
• 

Источник: http://aria-art.ru/0/B/Benua%20A.%20Parad%20pri%20Pavle%20I/1.html

Читать онлайн Государственный Русский музей страница 11. Большая и бесплатная библиотека

Александр Николаевич Бенуа (1870–1960) Парад в царствование Павла I 1907. Гуашь, бумага. 59,6×82

Александр Николаевич Бенуа — выдающаяся личность рубежа XIX–XX веков, великолепный живописец и график, талантливый художественный критик, историк и теоретик искусства, идеолог художественного объединения «Мир искусства».

«Эхо прошедшего времени» слышится в изображении панорамы Петербурга конца XVIII века. Перед зрителем предстает еще недостроенный Михайловский замок, в котором позже будет убит император. А пока Павел I, восседая на белом коне, командует парадом войск.

Жесткость и дисциплина атмосферы парада чувствуются в графичности и линейности, обозначенной в деталях — отточенных шагах марша с поднятыми по команде ногами солдат, ровном ритме вертикалей оружия и строительных лесов на заднем плане.

Интересно композиционное решение произведения — Бенуа отдаляет от зрителя действие парада рамой шлагбаума, тем самым придавая работе «картинное» звучание, а не погружая в происходящее. Летающие снежинки вносят оживление и своеобразный уют в изображение события давно минувшей эпохи.

Сергей Арсеньевич Виноградов (1869–1938) Весна 1911. Картон, масло. 95,5×95,5

Сергей Арсеньевич Виноградов принадлежит поколению художников, чье творчество неразрывно связано с традициями пейзажной живописи, заложенными И. И. Левитаном.

Природа как источник всех человеческих чувств и настроений кистью живописцев объединения «Союз русских художников» запечатлевалась лирической, содержательной, исполненной трепетного любования и переживаний.

Тема жизни в гармонии и полном слиянии с русской землей станет центральной в творчестве Виноградова. Мастер солнечных сюжетов, он почти всегда избирал особые мажорные по звучанию состояния природы.

«Весна» художника покоряет искренностью переживания радости от наступления первых теплых дней. «Картинность» будничного мотива достигается благодаря этой взволнованности настроения от увиденной в природе красоты незатейливого уголка деревни.

Пленэрная живопись, положенная в основу полотна, яркостью цвета и свободной фактурностью мазка передает рыхлость оставшегося снега, густоту разноцветной травы. Солнечные блики на доме и синие тени на земле создают необыкновенно жизненный эффект.

Сочно зеленая хвоя и хрупкий абрис молодых веток деревьев словно посвежели, освободившись от морозной зимы. Вдыхая первые струи весеннего воздуха, природа ликует в ожидании своего обновления.

Николай Николаевич Сапунов (1880–1912) Натюрморт с цветами 1912. Картон, темпера, пастель. 104×84,5

Николай Николаевич Сапунов — представитель художественного объединения «Голубая роза».

Цветы, частые герои полотен художника, — часть природы, которая вдохновляла его живописный темперамент, питаемый чувственной и одухотворенной любовью к цвету.

«Да, я экзотик, краски и звук — это мой кумир, моя религия, в этом мои радости, мои страдания… у меня есть новые слова, новые созвучия…» — напишет Сапунов в своем дневнике в 1907.

Излюбленный жанр натюрморта приобрел в творчестве художника символический смысл. В «Натюрморте с цветами» запечатлен застывший мир вещей, будто живущих по своим законам.

Бумажные цветы, холодность и отчужденность фарфора с нарисованным орнаментом, ядовитость ярко-синего фона — все в работе словно соперничает с природой и естественной гармонией. Натюрморт, расположенный на столе, как бы застыл вне времени и пространства, у него нет точек опоры.

Двоемирие и воспарившая над суетой и действительностью красота, которая едва реальна и готова в любой момент исчезнуть, истлеть, — в этом отразился один из постулатов философии символизма.

Илья Иванович Машков (1881–1944) Автопортрет и портрет Петра Кончаловского 1910. Холст, масло. 208×270

Илья Иванович Машков — один из организаторов художественного объединения «Бубновый валет». В творчестве «бубнововалетцев» нашли отражение приемы французской живописи — постимпрессионизма, кубизма, а также эстетика народного лубка.

Машков запечатлел себя с другом-единомышленником, художником Петром Петровичем Кончаловским. Критик А. Н. Бенуа писал о них: «Вот два здоровых, крепких, простых живописца. А от них люди до сих пор отворачиваются с негодованием.

Одних коробит то, что изображают они такие «недостойные вещи» другие ужасаются какой-то грубостью приемов, третьи видят и здесь то самое озорство, которым все раздразнены и обозлены».

Парный портрет друзей, почти обнаженных силачей со скрипкой и нотами, был весьма дерзким в глазах публики начала XX века. Столь эпатажное поведение и открытая самоирония не носили никаких злых умыслов.

Домашняя обстановка с уютным чайным сервизом, лубочные натюрморты, висящие на стенах, пианино словно погружают зрителя во внутренний, совсем безобидный мир художников.

На корешках книг, стоящих на полке, можно прочесть: «Искусства», «Библия», «Сезанн» — это те основы, что составляют мировоззрение живописцев. Во многом, именно отталкиваясь от творческого метода П. Сезанна — кумира художников, происходило становление живописи «бубнововалетцев».

Лежащие на полу гири говорят об их внимании к красоте своего тела, а музыкальные инструменты — благообразии души. Тем самым Машков словно иллюстрирует народную мудрость: «В здоровом теле — здоровый дух», призывая к гармонии внешнего и внутреннего человеческой натуры.

Константин Андреевич Сомов (1869–1939) Зима. Каток 1915. Холст, масло. 49×58

Константин Андреевич Сомов — один из мастеров художественного объединения «Мир искусства». В направление «ретроспективных мечтателей», как называли «мирискусников», он внес особый оттенок болезненной остроты и иронии, возникающих от невозможности вернуть былое.

Картина «Зима. Каток» стала воплощением сомовских представлений о «галантном веке».

Художник изобразил людей как кукол-марионеток, тем самым обнажая суть минувшей эпохи — любовь к играм, отсутствие естественности, а порой и подлинной жизни.

Восприятие окружающего мира как своего рода бутафории и отождествление человечества с разрисованным картоном вместо настоящих людей отражают кризисное мироощущение, характерное для художников рубежа XIX–XX веков.

Зимний вечер с синими тенями на снегу, быстро бегущие золотисто-розовые облака, прозрачная гладь льда — все рождает ощущение обаятельной сказки.

Но несмотря на бытовой, веселый сюжет катания на коньках — распространенной забавы XVIII века, — эта небольшая ретроспективная сценка проникнута грустным настроением.

Кажется, что еще немного — и погаснет закат, парк и каток погрузятся в тень, а забавные нарядные человечки исчезнут навсегда. В этом слышится отголосок символизма и горечь безвозвратной утраты ушедшего в вечность прошлого.

Борис Дмитриевич Григорьев (1886–1939) Портрет Всеволода Эмильевича Мейерхольда 1916. Холст, масло. 247×168

Творчество Бориса Дмитриевича Григорьева не укладывается в рамки традиционных школ живописи, определенные историей искусства.

Он то склонен сопереживать пассеизму (устремлению в прошлое) и элегическому настроению своих современников — художников объединения «Мир искусства», то ликовать и балагурить в кабачках и трактирах вместе с мастерами «Голубой розы».

Позднее его живописная техника выкристаллизуется в нечто, именуемое «неоакадемизмом» с элементами кубистического дробления формы, призванными подчеркнуть острый психологизм характеров героев полотен.

Всеволод Мейерхольд, известный своими актерскими и режиссерскими работами и эпатирующим поведением, так восхитил Григорьева, что тот произнес: «Таких, как Вы, нужно в музей!» Склонный к фарсу и гримасничанью, Мейерхольд стал создателем выразительной системы актерского мастерства — «биомеханики».

Художник запечатлевает Мейерхольда в образе главного героя отснятой незадолго до сеансов портретирования киноленты «Дориан Грей». Но перед зрителем скорее не холеный денди, а трагическая пародия на человека, судьбу. Суть гения Григорьева заключается в его провидческом решении полотна — режиссер-мистик станет жертвой революционной стихии, олицетворенной в облике сильного, земного Янычара.

Источник: https://dom-knig.com/read_188598-11

Книга: Государственный Русский музей

своей натуры, признаться в истинных переживаниях и чувствах, словом, запечатлеть жизнь своей души. Врубель предстает перед зрителем нарочито близко, будто бы настраивая своего визави на доверительную беседу. В этом усматривается желание художника быть максимально искренним.

Живой, слегка встревоженный взгляд Врубеля завораживает.

Изображая на заднем фоне скульптуру белого лебедя, мастер намекает на созданный им ранее живописный шедевр «Царевну Лебедь», в котором он воплотил свою жену — певицу Надежду Ивановну Забелу-Врубель в сценическом образе героини оперы Н. А.

Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане».

Мстислав Валерьянович Добужинский (1875–1957) Провинция 1830-х годов 1907. Картон, карандаш, гуашь, акварель, белила. 60×83,5

Мстислав Валерьянович Добужинский — один из ярчайших художников начала XX века, работавший преимущественно в технике графики. Его работы, как и остальных участников художественного объединения «Мир искусства», посвящены обаянию эстетики и атмосферы прошлых эпох.

«Провинция 1830-х годов» фиксирует взгляд художника, умиляющегося течению будничной жизни русского городка более полувековой давности. «Выхваченность» изображения с нарочитым размещением столба почти в центре композиции способствует восприятию происходящего как случайно увиденного кадра фильма.

Отсутствие главного героя и бессюжетность картины — своеобразная игра художника с напрасными ожиданиями зрителя. Покосившиеся домишки, купола древних церквушек и спящий на своем посту городовой — таков вид главной площади города. Суета дам, спешащих, по-видимому, к модистке за новыми нарядами, выписана Добужинским почти карикатурно.

Произведение пронизано настроением безобидной доброты художника. Яркий колорит работы делает ее похожей на столь популярную на рубеже веков открытку.

Александр Николаевич Бенуа (1870–1960) Парад в царствование Павла I 1907. Гуашь, бумага. 59,6×82

Александр Николаевич Бенуа — выдающаяся личность рубежа XIX–XX веков, великолепный живописец и график, талантливый художественный критик, историк и теоретик искусства, идеолог художественного объединения «Мир искусства».

«Эхо прошедшего времени» слышится в изображении панорамы Петербурга конца XVIII века. Перед зрителем предстает еще недостроенный Михайловский замок, в котором позже будет убит император. А пока Павел I, восседая на белом коне, командует парадом войск.

Интересно композиционное решение произведения — Бенуа отдаляет от зрителя действие парада рамой шлагбаума, тем самым придавая работе «картинное» звучание, а не погружая в происходящее. Летающие снежинки вносят оживление и своеобразный уют в изображение события давно минувшей эпохи.

Сергей Арсеньевич Виноградов (1869–1938) Весна 1911. Картон, масло. 95,5×95,5

Сергей Арсеньевич Виноградов принадлежит поколению художников, чье творчество неразрывно связано с традициями пейзажной живописи, заложенными И. И. Левитаном.

Природа как источник всех человеческих чувств и настроений кистью живописцев объединения «Союз русских художников» запечатлевалась лирической, содержательной, исполненной трепетного любования и переживаний.

Тема жизни в гармонии и полном слиянии с русской землей станет центральной в творчестве Виноградова. Мастер солнечных сюжетов, он почти всегда избирал особые мажорные по звучанию состояния природы.

«Весна» художника покоряет искренностью переживания радости от наступления первых теплых дней. «Картинность» будничного мотива достигается благодаря этой взволнованности настроения от увиденной в природе красоты незатейливого уголка деревни.

Пленэрная живопись, положенная в основу полотна, яркостью цвета и свободной фактурностью мазка передает рыхлость оставшегося снега, густоту разноцветной травы. Солнечные блики на доме и синие тени на земле создают необыкновенно жизненный эффект.

Сочно зеленая хвоя и хрупкий абрис молодых веток деревьев словно посвежели, освободившись от морозной зимы. Вдыхая первые струи весеннего воздуха, природа ликует в ожидании своего обновления.

Николай Николаевич Сапунов (1880–1912) Натюрморт с цветами 1912. Картон, темпера, пастель. 104×84,5

Николай Николаевич Сапунов — представитель художественного объединения «Голубая роза».

Цветы, частые герои полотен художника, — часть природы, которая вдохновляла его живописный темперамент, питаемый чувственной и одухотворенной любовью к цвету.

«Да, я экзотик, краски и звук — это мой кумир, моя религия, в этом мои радости, мои страдания… у меня есть новые слова, новые созвучия…» — напишет Сапунов в своем дневнике в 1907.

Излюбленный жанр натюрморта приобрел в творчестве художника символический смысл. В «Натюрморте с цветами» запечатлен застывший мир вещей, будто живущих по своим законам.

Двоемирие и воспарившая над суетой и действительностью красота, которая едва реальна и готова в любой момент исчезнуть, истлеть, — в этом отразился один из постулатов философии символизма.

Илья Иванович Машков (1881–1944) Автопортрет и портрет Петра Кончаловского 1910. Холст, масло. 208×270

Илья Иванович Машков — один из организаторов художественного объединения «Бубновый валет». В творчестве «бубнововалетцев» нашли отражение приемы французской живописи — постимпрессионизма, кубизма, а также эстетика народного лубка. Машков запечатлел себя с другом-единомышленником, художником Петром Петровичем Кончаловским. Критик А. Н. Бенуа писал о них: «Вот

Источник: https://litvek.com/br/346737?p=14

Картины по русской истории. А.Н. Бенуа. Вахтпарад при императоре Павле I

Начало здесь.

Картина сатирически отражает ломку екатерининских по­рядков при ее сыне, императоре Павле I (1796 —1801). Воспи­тывавшийся вдали от матери, при дворе бабки, императрицы Елизаветы Петровны, желавшей сделать его своим наследни­ком, Павел при воцарении Екатерины продолжал оставаться ее соперником в глазах группировки, хотевшей видеть импе­ратрицу лишь регентшей при сыне.

Со временем умело подо­греваемая ненависть Павла к не уступавшей трон матери до­стигла крайних пределов. В противовес подчеркнутому русо­фильству Екатерины сын выражал горячее пристрастие ко все­му прусскому.

Не имея долго ни малейшего влияния на госу­дарственное управление, Павел по воцарении стремился ме­лочно регламентировать каждый вздох подданных, а широкие привилегии, данные дворянству Екатериной, побуждали его стремиться к их ограничению.

Размах казнокрадства и служеб­ных злоупотреблений при Екатерине толкали Павла на совер­шенствование «мер пресечения», которые вели к жесткой централизации и дальнейшему разбуханию бюрократическо­го аппарата. Палочная дисциплина прусской армии меха­нически переносилась на всю русскую военную и граждан­скую службу, общественную и даже частную жизнь.

Павловские преобразования проводились без всякого плана и последовательности. Издав указ, понятый подданными как указ об ограничении барщины тремя днями в неделю, и указ о запрещении продавать на Украине крестьян без земли, импе­ратор самолично роздал крепостникам более 600 тысяч челове­ческих душ и неоднократно распоряжался о жесточайшем по­давлении крестьянских волнений войсками.

Запреты одновре­менно налагались на французские моды и русскую упряжь, ввоз всех иностранных книг и даже нот, на поездки русской мо­лодежи за границу и употребление в русском языке слов «граж­данин» и «отечество».

Освобождая Радищева и Новикова, Па­вел запрещал деятельность частных типографий. Начав цар­ствование заявлением, что Россия нуждается в мире и выходе из антифранцузской коалиции, выступая против тяжкого ре­крутского побора, Павел уже в 1798 году вступил в союз с Ан­глией, Австрией и Турцией против Франции, порвав при этом дипломатические отношения с Пруссией.

Ещё по теме:   Музеи Франции /часть 2/

Поссорившись затем с Англией из-за Мальты, император решил объединиться с Францией для похода в Индию (для чего из Петропавловской крепости был выпущен атаман Платов). Вопреки своему указу о престолонаследии от 5 апреля 1797 года, полагавшему конец праву государя

назначать себе преемника, Павел выписал из Германии 13-летнего принца вюртембергского Евгения, наме­кая на возможность устранить от престолонаследия своего сы­на Александра и ускоряя тем самым выступление им же со­зданной сильной оппозиции, представители которой покончи­ли с императором в его замке в ночь с 11 на 12 марта 1801 года.

Не­удобная форма, нечеловеческие движения, жестокие кары за малейшее нарушение были, казалось, специально призваны максимально оскорблять армию. В них была, однако, своя ло­гика, позволявшая Павлу эффективно освобождаться от екате­рининских офицеров.

В одном только конногвардейском полку из 132 старых офицеров к концу царствования Павла осталось двое, зато подпоручики 1796 года к 1799 году были уже пол­ковниками, обязанными своим возвышением императору.

Даже многочисленные анекдоты о сумасшествии Павла помогали ему скрытно укреплять свою власть. Но ущемленное в своих привилегиях дворянство не могло допустить и не допустило стабилизации павловского режима.

Продолжение следует.

Источник: http://bugaeff.ru/domashnij-muzej/kartiny-po-russkoj-istorii-a-n-benua-vaxtparad-pri-imperatore-pavle-i/

Глава седьмая СМОТРЫ, МАНЕВРЫ, ПАРАДЫ

Глава седьмая СМОТРЫ, МАНЕВРЫ, ПАРАДЫ

Выучка войск проверялась на смотрах и маневрах.

Первый «генеральный смотр» Преображенского, Семеновского, Измайловского, Лейб-Гвардии Конного и Лейб-Казачьего полков прошел в Гатчине 25 августа 1798 г. На смотре, помимо Государя с Великими Князьями и свитой, присутствовала Императрица с дочерьми 1.

В 1798 г. смотры полков Петербургского гарнизона проводились Павлом также и в октябре, уже в столице 2.

В 1799 г.

Император «в первый раз смотрел гвардию побригадно, что сильно способствовало возбуждению соревнования между полками» 3. Точного времени смотров 1799 г. Камер-фурьерский журнал не фиксирует.

Имеются лишь данные о «примерном сражении» с пушечной и ружейной пальбой гренадерских батальонов Преображенского и Измайловского полков, гвардейской артиллерии и части Лейб-Гвардии Егерского батальона 18 августа 4.

Смотры 1800 г. прошли в мае. 7 мая Павел на Царицыном лугу провел смотр Преображенского полка, 8 мая – Семеновского и Измайловского полков, 12 мая – Лейб-Гвардии Конного, Лейб-Гусарского и Лейб-Казачьего полков и Уральской сотни, а 30 мая, уже в Петергофе, был смотр Лейб-Гвардии Егерского батальона. На всех смотрах присутствовала Императрица с дочерьми 5.

Маневры при Павле проходили обычно в начале сентября в окрестностях Гатчины. Так было в 1797, 1798 и 1800 гг.6 Кроме того, в 1797 г. маневры частей Гвардии проходили в окрестностях Павловска 7 августа 7.

В 1799 г.

маневры не проводились из-за стоявшей в сентябре «весьма дурной погоды, которая такова, что даже находящимся здесь пехотным баталионам уже около двух недель не дозволяет учиться на Дворцовой площади (на плацу Гатчинского дворца. – Е. Ю. ), от безмерной грязи и беспрерывных дождей, то тем еще более невозможно делать конный строй в поле», – писал Павел генералу от кавалерии П. А. фон дер Палену 13 сентября 1799 г.8

помимо гвардейцев в маневрах принимали участие армейские полки Лифляндской дивизии и ряд других: мушкетерские Горчакова 2-го, Костылева, Алексеева, Маркловского, Седморацкого, Мишутина, Эриксона, Кербица, Ефимовича, Лейб-Гренадерский и Павловский гренадерский, егерские Гвоздева и Михельсона, Лейб-Кирасирский Его Величества, артиллерийский Бегичева – всего более 20 полков 9.

Маневры проходили 4, 6 и 8 сентября на пространстве от Гатчины до Колпина 10. Войска были разделены на 2 дивизии под командованием генерала от инфантерии М. И. Кутузова и генерала от кавалерии П. А. фон дер Палена 11. Дивизия Кутузова наступала, Пален оборонялся 12.

6 и 8 сентября смотреть маневры выезжала Императрица с дочерьми в сопровождении статс-дам и фрейлин 13. Император на маневрах был даже «взят в плен». Вот как это произошло: «Павел I был при штабе Палена. Заметив в подзорную трубу, что Кутузов стоит вдалеке от войск, почти без охраны, Павел I решил взять его „в плен“.

Во главе эскадрона гусар Император скрытно подступил к тому месту где стоял Кутузов, как вдруг был сам окружен со всех сторон и принужден „сдаться“. Оказалось, что Кутузов заметил маневр Павла и, вызвав „огонь“ на себя, приготовил ему засаду. Император был и расстроен, и восхищен.

После маневров он обнял Кутузова со словами: „Обнимаю одного из величайших полководцев нашего времени“» 14.

М. И. Голенищев-Кутузов

Павел остался весьма доволен маневрами, удостоив их участников щедрых наград. М. И. Кутузов был награжден орденом Св. Андрея Первозванного, П. А. фон дер Пален – орденом Св. Иоанна большого креста, князь П. И.

Багратион – бриллиантовым перстнем с портретом Императора, а все офицеры – орденом Св. Иоанна меньшого креста 15. Эти маневры стали важной вехой в дальнейшей карьере их главных участников, прежде всего М. И. Кутузова и П. А.

фон дер Палена.

Летних лагерей как таковых при Павле не было 17, но их роль, по сути, выполняли выходы батальонов и эскадронов частей Петербургского гарнизона для охраны загородных резиденций, а также маневры, когда войска располагались лагерем и несли лагерную службу в строгом соответствии с требованиями устава 18.

«Перед выступлением в Павловск офицерам предписывалось брать с собою непременно два мундира, две шляпы, два шарфа, две пары башмаков и на две недели белья. Придя на место, баталион располагался развернутым фронтом, роты разбивали палатки в две линии; на каждую роту приходилось 22 палатки.

Посредине роты ставились две пирамиды для ружей и по обеим их сторонам унтер-офицеры втыкали свои алебарды. Перед серединой баталиона стояли все пять ротных знамен, а по сторонам их – офицерские эспонтоны – в таком же порядке, как алебарды.

Расположенным у флангов баталиона часовым вменялось в обязанность никого вдоль по шеренгам или сквозь ротные улицы не пропускать… за исключением „генералитета“. Лагерь окружался цепью часовых от двух караулов: полевого – при офицере и равного ему по числительности палочного (заднего) – при унтер-офицере.

Стоявшие впереди лагеря часовые были парные; им предписывалось непременно чрез каждые четверть часа кричать: „Кто идет?“ и спрашивать у подходящих лозунг. У палочного караула производилось наказание шпицрутенами. В лагере зорю били так, как и в настоящее время (в 80-х гг. XIX в. – Е. Ю .), но переклички производились по 4 раза в день.

Во время пребывания полка в Павловске всякий день был вахтпарад с ученьем на дворе дворца, а затем баталионное ученье на поле перед дворцом. Каждый день гг.

штаб– и обер-офицеры гвардейских баталионов, расположенных в Павловске, имели счастие быть приглашенными к обеду и ужину во дворец, по очереди, 5 или 6 человек с баталиона, для чего специально и требовалось от офицеров, чтобы они брали с собой в лагери башмаки.

Эти обеды были единственным развлечением офицеров, потому что не только постоянные ученья и приготовления к вахтпарадам не допускали отлучек, но вообще отпуска были крайне ограничены. О поездках в Петербург и речи быть не могло.

Кавалерийские полки гарнизона выходили в весенне-летний период в окрестности Петербурга также для травяного довольствия лошадей 20.

Парадов с участием большого количества войск при Павле в Петербурге проводилось немного.

6 января 1797, 1798 и 1799 гг. в столице проходил традиционный Крещенский парад. Причем парад 1799 г. совпал с освящением новых знамен и штандартов полков Гвардии и Лейб-Гренадерского полка 21. В 1800 г.

5 января на Дворцовой площади прошла репетиция Крещенского парада, но на следующий день, по причине мороза, парад не состоялся: «Сего числа морозу было 8 градусов (по Реомюру – Е. Ю .

), и потому как уже оного более 5 есть три градуса, то по случаю сего и войска перед Дворцом расставлены не были»22.

Еще один большой парад, также церковный, прошел 1 августа 1797 г., в день Происхождения Честных Древ, в Петергофе в присутствии Императрицы Марии Федоровны и польского короля Станислава Понятовского 23.

В этот день парад также проводился ежегодно, за исключением 1800 г. (траур по кончине Великой Княжны Марии Александровны).

В этом параде принимали участие лишь войска, несшие караулы в резиденции, где находился Павел 24.

Конногвардейцы «в богатом уборе», со штандартами и литаврами, расставлялись в почетном карауле в помещениях Зимнего дворца или загородных резиденций в дни празднования Нового года, Пасхи, орденских праздников, аудиенций для послов, именин, дней рождения, крещения, бракосочетания, панихид и погребений особ императорской фамилии 25. С мая 1799 г.

вместе с конногвардейцами в придворных церемониях принимают участие и кавалергарды 26.

Важнейшими полковыми торжествами были прибивка и освящение новых знамен. В Петербурге они происходили достаточно часто: полки гвардейской пехоты в царствование Павла получили новые знамена четырежды, армейские полки – дважды (обр. 1797 и 1800 гг.) 27.

Были мероприятия, в которых принимала участие большая часть войск Петербургского гарнизона, прежде всего Гвардия. Это коронование и перенесение из Александро-Невской лавры в Зимний дворец останков Петра III (25 ноября и 2 декабря 1796 г.

), погребение Петра III и Екатерины II (5 декабря 1796 г.), закладка Михайловского замка (26 февраля 1797 г.), вынос тела и погребение скончавшегося в Петербурге польского короля Станислава Понятовского (25 февраля 1798 г.

), освящение Михайловского замка (8 ноября 1800 г.) 28.

Особенно богатым на торжественные церемонии был 1799 г. С марта по начало сентября в Павловске, а с конца сентября по конец октября в Гатчине еженедельно, зачастую по 2–3 раза в неделю, служились благодарственные молебны с участием войск, часто с пушечной пальбой, по случаю побед русских, австрийских и английских войск над французами в Италии, Швейцарии и Голландии 29.

Кульминацией этих торжеств стала панихида по убиенным на войне на плацу Гатчинского дворца 4 ноября 1799 г. Вокруг всего плаца были расставлены «Лейб-Гвардии Преображенского, Семеновского, Измайловского полков, по четыре от каждого, гренадерских батальона, из коих были построены первые с правой, а вторые с левой стороны, третьи же против самого, близ батареи, дворца»30.

24 июня 1799 г., накануне Иванова дня, в Павловске по древней традиции рыцарей ордена Св. Иоанна Иерусалимского прошла церемония жжения костров в память о том, что раньше в этот день в госпиталях иоаннитов сжигали старые простыни больных, заменяя их затем новыми.

На плацу Павловского дворца, окруженном войсками, было разложено девять костров, которые три раза обошла процессия мальтийских кавалеров во главе с Павлом.

Кавалергарды – Гвардия Великого Магистра и конногвардейцы присутствовали на этом торжестве, как всегда, «в богатом уборе»31.

Следующая глава

Источник: https://history.wikireading.ru/308783