Базиль и камилла, клод моне, 1865

Эдуард Мане (1832–1883) Железная дорога (Вокзал Сен-Лазар) 1 873. Холст, масло. 93,3×111,5

Родоначальник импрессионизма, Эдуард Мане прекрасно умел передавать мимолетное очарование будничной жизни. Он был мастером неформальной композиции и в своих картинах легко отражал впечатления от увиденного.

В данной работе воплощена непосредственность радости и счастья. Прежде всего, умиляет маленькая спящая собачка на руках у женщины — один из самых очаровательных образов животного в истории искусства. Привлекает и рыжеволосая Виктория Меран — модель Мане, известная по картинам «Олимпия» и «Завтрак на траве».

Зритель вместе с ней испытывает чувство радости и восторга при виде окутанного паром поезда.

«Железная дорога» — почти семейный фотоснимок, сделанный с такой напряженностью и красочностью, которая превосходит возможности фотографии. Это была первая картина, которую Мане написал на пленэре. На Салоне 1874 она стала своеобразным знаменем революции в живописи.

Клод Моне (1840–1926) Базиль и Камилла 1865. Холст, масло. 93×68,9

Французский живописец, один из основателей импрессионизма, Клод Моне в 1865 начал работу над амбициозным проектом.

Он поставил себе цель создать некую сцену в пейзаже с фигурами в натуральную величину, которая по масштабу могла бы соперничать с «Завтраком на траве» Эдуарда Мане.

Но если Мане заимствовал композицию для своего знаменитого произведения из ренессансной гравюры, то Моне стремился к большей естественности и современности, поэтому отправился на пленэр. За ним в деревню последовал один из его друзей — талантливый художник Фредерик Базиль.

Холст, на котором Моне собирался написать свой «Завтрак на траве», был слишком велик, чтобы взять его с собой в лес. Поэтому автор сделал ряд этюдов на пленэре, а потом переработал их в мастерской, представленная картина — один из них. В качестве моделей он пригласил Базиля и свою возлюбленную и натурщицу Камиллу.

Клод Моне (1840–1926) Берег Сены. Ветёй 1880. Холст, масло. 73,4×100,5

Моне всегда оставался верен основному кредо импрессионистов — художник должен воспроизводить на холсте свои визуальные впечатления, пережитые в определенное время и в определенном месте. В изображении природы мастер старался отыскать радостную гармонию красок.

Его пейзажи лишены жанрового начала, он стремится дать образ природы в чистом, эстетическом восприятии без каких-либо ассоциативных связей. Желая сохранить неповторимость красочных созвучий, Моне писал серии картин с одним выбранным видом природы.

Он следил за ней, как за изменчивым и многоликим живым существом.

В 1878 живописец с семьей переехал в деревушку Ветёй, стоящую на берегу Сены в 65 км от Парижа. Там художник стал проводить большую часть своего времени. На полотне запечатлен летний полдень.

Бегущие по небу облака и деревья отражаются в быстротекущей реке, россыпь мелких цветов желтеет на берегу.

Раздельные мазки чистых цветов, оптически совмещающиеся в глазу зрителя, передают мгновенность пойманного состояния природы, делая эту картину типично импрессионистской работой.

Берта Моризо (1841–1895) Сестры 1869. Холст, масло. 52,1×81,3

Берта Моризо — блестящая французская художница, благосклонно принятая импрессионистами и входившая в их круг. Ее произведения очень любил Мане, во многом ей покровительствовавший.

Но в отличие от своих коллег Моризо никогда не стремилась запечатлеть шумный и беспорядочный мир парижских улиц, кафешантанов и театра, не интересовало ее и изображение обнаженной натуры.

Основными темами творчества были семейные портреты, материнство и домашний уют, прогулки на природе, цветущий сад.

Картина «Сестры» была написана, когда художнице еще не исполнилось и тридцати. В светлую, наполненную воздухом комнату Моризо поместила двух сестер, одетых в воздушные платья, на шее обеих девушек — черные бархатные ленты по моде тех лет.

Фоном для портретируемых служит диван, обитый крупным цветочным рисунком, выдержанным в серо-розоватых тонах. В этом двойном портрете художница не стремится передать психологическую характеристику молодых девушек, для нее они — скорее, олицетворение дыхания жизни, молодости и свежести.

Легкая, наполненная светом и радостным ощущением живопись Берты Моризо создает манящие образы, которые вызывают в душе ощущение гармонии и красоты.

Пьер Огюст Ренуар (1841–1919) Мадам Камилла Моне с сыном Жаном в саду 1874. Холст, масло. 50,4×68

Ренуар был самым привлекательным для американцев художником-импрессионистом, большая часть его произведений находится в Соединенных Штатах Америки. В Национальной галерее хранятся картины разных периодов творчества французского живописца. Модели на портретах Ренуара — в основном друзья автора, те, кто его поддерживал, коллеги-живописцы и члены их семей.

Небольшое по размеру полотно «Мадам Камилла Моне с сыном Жаном в саду» словно является окном в мир, залитый полуденным солнечным светом. Ренуар изобразил красивую молодую женщину в легком платье, которая, вероятно, устала от длительной прогулки и присела отдохнуть.

Рядом с ней в свободной позе прилег сын в матросском костюме и веселой желтой панамке на голове. Чтобы не оставлять правую сторону холста пустой, художник нарисовал прогуливающегося по траве петушка желто-коричневого окраса с красным гребешком. Единство композиции достигается также благодаря цветовой гамме и трактовке деталей.

Произведение написано в свободной эскизной манере, широкими мазками кисти.

Пьер Огюст Ренуар (1841–1919) Собирание цветов 1875. Холст, масло. 54,3×65,2

Это произведение Ренуара невольно навевает воспоминания о весне и солнце, о запахе цветов в саду и молодости. Картина состоит из ярких мазков, которые складываются в образы дамы и молодого человека, в розы, цветущие кусты и траву.

Живописец создает мистическое ощущение взаимосвязи человека и природы, будто они — одно целое. Несмотря на то что сцена как бы окутана дымкой, фигуры персонажей и их действия безошибочно угадываются.

В саду происходит разговор между возлюбленными, дама чуть отстранена, в то время как молодой человек, срывая цветок, пытается настоять на своем, об этом красноречиво говорит его жест — упертая в бок рука.

Ренуар любил нежные, пастельные тона — розовые, голубые, зеленые, — возможно, это влияние работы по росписи фарфора, которой он занимался в юности. В картинах художника всегда много солнца и света, они наполнены дыханием жизни, а свободный мазок усиливает впечатление особой одухотворенности изменчивого мира.

Мэри Кассат (1844–1926) Ложа 1882. Холст, масло. 79,8×63,8

Американка по происхождению, Мэри Кассат была дочерью богатых родителей, но променяла благополучные Соединенные Штаты Америки на живопись и богемную жизнь в Париже.

Под влиянием своего друга и учителя Дега она прилежно изучала и копировала произведения старых мастеров. Он пригласил Кассат участвовать в выставках импрессионистов.

Любимыми персонажами ее картин были мать и дитя, играющие дети, сестры, преимущественно женские образы.

В театральной ложе сидят две молодые девушки, вероятно, это их первый выход в свет. Пока еще они чувствуют себя неуютно во взрослом мире, невольно прижимаются друг к другу, одна из них смущенно прикрывает веером лицо. Но скоро неуверенность пройдет, и девушки займут достойное место в обществе.

Момент случайности и мимолетности определяет композиционную структуру и живописный строй холста. Картина написана в обычной импрессионистической манере художницы, которой присущи хрупкость и утонченность, мягкость теплых розово-бежевых сочетаний цвета.

«Ложа» — характерное произведение Кассат, ее рука весьма узнаваема по интенсивности красочной палитры, широкому и беглому мазку и крупнофигурности композиции.

Источник: https://dom-knig.com/read_188592-9

Камилла и Моне

17 февраля 2011, Люди

История их непростой любви послужила основой для романа Эмиля Золя «Творчество», образ любимой воплотился в его многочисленных картинах. Да и сама известность пришла к Моне после того, как он написал ее портрет: «Камилла, или портрет дамы в зелёном платье». К. Моне.

• «Женщина с зонтиком»
• Эта кисть – из пламенно-мягких.
• Не красками писано – огнями!
• Поле в яростных маках,
• Небо лазурное над нами.
• В лазури – маковый зонтик,
• А в маках – лазоревое платье,
• Как зной голубой на горизонте,
• Зыблется оно и пылает.
• Здесь небо босыми ногами
• По макам трепетно ходит,
• Земля же в небо над нами
• Кровавым пятном уходит.
• И ясно, что все земное
• К идеальному кровно стремится!
• Само же небо от зноя,
• От земного зноя томится. 
• Илья Сельвинский.
• Эти стихи невольно приходят на ум, когда смотришь на картины Клода Моне.

Оскар Клод Моне (Oscar-Claude Monet, 1840 – 1926 гг.) – французский художник, он стоял у истоков импрессионизма и впоследствии стал его ярким представителем. Работая над созданием своих картин на природе, он достиг изумительной точности в передаче света, воздуха и всей окружающей действительности.

Появился на свет Моне в Париже. Позже его семья переехала в Гавр.

Родителям мечталось, что Клод продолжит их дело и станет бакалейщиком, но мальчика с детства тянуло к живописи, он был захвачен этим волшебным миром.

Именно там, на побережьях Нормандии, Клод повстречал Эжена Будена, ставшего для него вдохновителем и, по сути, первым учителем, научившим его некоторым тонкостям и приёмам работы на натуре.

Во время службы в армии в Алжире Клод Моне заболел тифом, но благодаря вмешательству родни благополучно мобилизовался и вернулся домой. Учёба в университете на курсе живописи, куда он поступил после армии, разочаровывает его своим традиционным подходом и он уходит оттуда, в скором времени поступив в студию Шарля Глейра.

Когда в 1865 году Моне познакомился с Камиллой-Леонией Донсье (Camille-Leonix Doncieux, 1847 – 5 сентября 1879), он был бедным (разочарованные родители не хотели ему помогать), мало кому известным художником. Так началась история их любви, продлившаяся до самой смерти Камиллы.

Родители Моне были против девушки, и долгое время Клод скрывал их отношения, скрывал то, что Камилла стала его всем: любовницей, помощницей, домохозяйкой, музой, а позже женой и матерью двоих детей.

Они жили очень бедно, известность и достаток, как это часто бывает в жизни, приходила к нему трудно. Нужда была так сильна, что порой Моне приходилось соскабливать краску с прежних картин для создания новых.

Камилла со своей утонченной красотой стала моделью для многих картин Моне: «Женщины в саду», «Камилла Моне с сыном Жаном» (Женщина с зонтиком), «Камилла с маленькой собачкой», «Камилла Моне у окна», «Камилла Моне на садовой лавочке», «Камилла на пляже в Трувилле», «Камилла Моне в саду с Жаном и его няней», «Женщина за вышиванием» (Портрет Камиллы).

 Их любовь не была безоблачна.

     «Дочь мелких лионских буржуа, Камилла получила небольшое приданое, которое вскоре после свадьбы, во время кризиса 1874 года, было растрачено ее мужем.

Красивая девушка с мягким характером, она одинаково ровно принимала взлеты и падения в карьере своего супруга, в тяжелые времена не сетуя на холод в нетопленной квартире и скудный рацион, состоявший лишь из черствого хлеба с молоком; не жаловалась она, и когда была брошена беспечным мужем без денег накануне родов на произвол судьбы».

(выдержка из книги «Повседневная жизнь импрессионистов. 1863-1883», Ж.- П. Креспель)

Любовь этих людей нельзя назвать простой, их совместная жизнь была наполнена разными испытаниями и трудностями, но одно бесспорно: это та любовь, что веет с картин Клода Моне, на которых он изобразил Камиллу Донсье. А картина «Посмертный портрет Камиллы Моне» (написанная после её преждевременной смерти), стала последним признанием в любви от скорбящего художника и мужа.

Чтобы оставить комментарий авторизуйтесь или зарегистрируйтесь

Источник: http://www.artinheart.ru/post/people/106.shtml

Глава 4 КАМИЛЛА

— У меня остались самые дорогие воспоминания от моих встреч с Курбе, — часто повторял Моне. — Он всегда поддерживал во мне веру в себя, всегда был ко мне очень добр, в тяжелые времена ссужал меня деньгами.

Гюстав Курбе слыл человеком со странностями. После провозглашения Второй империи этот уроженец Франш-Конте выступал как убежденный социалист. Несмотря на разницу в возрасте в 21 год, Курбе и Моне чем-то походили друг на друга — может быть, независимостью характера, горделивым нравом.

— Да, — любил говорить Курбе, — я самый гордый во Франции человек, чем и горжусь!

Однако, в отличие от Клода, Гюстав любил пошутить. Однажды, прогуливаясь по залам Лувра, художники надолго задержались перед автопортретом Рафаэля. Курбе первым прервал задумчивое молчание:

• — Ну что же, держитесь, господин Рафаэль!
• В другой раз, когда оба на несколько дней отправились в Гавр на этюды, Курбе неожиданно предложил:
• — А почему бы нам не нанести визит папаше Дюма?
• — Но… я ведь его совсем не знаю, — смущенно ответил Моне.

— Так и я не знаю! — сказал Курбе. — Я видел его, но нас никогда не знакомили. Отчего же не воспользоваться случаем?

Александр Дюма-отец любил Нормандию и часто работал в Трувилле (где написал «Карла Седьмого» и «Крупных вассалов»). Что касается его сына, то у него была прелестная вилла в Пью, в двух шагах от Дьепа. Дюма-отец нередко проводил там время. Итак, Курбе и Моне отправились навестить Дюма, работавшего тогда над «Историей моих глупостей».

1. — Господина Дюма, пожалуйста, — надменно обратился Курбе к открывшей им дверь служанке.
2. — Он занят.
3. — Когда он узнает, кто к нему пришел, он нас примет.

— Ах вот как? И как же мне о вас доложить?

— Доложите, что его спрашивает Орнанский мастер! — ответил Курбе, горделиво расправив плечи.

«Дюма вышел почти тотчас же, — рассказывает Марта де Фель. — Огромный, неряшливо одетый, с ореолом белых волос, венчающих голову».

— Дюма!

— Курбе!

И на глазах пораженного Моне они горячо обнялись. «Уверяю вас, это было чрезвычайно (sic!) волнующее зрелище», — позже вспоминал он.

На следующий день все трое снова встретились в Сен-Жуэн-Брюнвале, неподалеку от Этрета, на постоялом дворе «Прекрасная Эрнестина», хозяйка которой, как и владелица фермы Сен-Симеон матушка Тутен, питала слабость к художникам. Именно она послужила Мопассану прототипом прекрасной Альфонсины в рассказе «Пьер и Жан» и именно ей адресовал Оффенбах такие шутливые строки, оставленные в «Книге посетителей»:

• Прекрасной Эрнестины взор
• Таит укор.
• Автограф мой она иметь желает —
• Его и получает.

По возвращении в Париж нечего было и думать о том, чтобы вновь обосноваться в квартире на улице Фюрстемберга, — ведь Базиль перестал за нее платить.

И Моне устроился в крошечной мастерской, которую нашел в доме номер 1 на площади Пигаль, на углу улицы Дюперре, — мастерской без удобств, как уточняет Даниель Вильденштейн[13].

Арендная плата составляла 800 франков в год. Поручителем — спасибо ему! — выступил Курбе.

Был январь 1866 года. До Салона оставалось несколько недель.

— Выставляй свой «Завтрак на траве», — советовал он Моне. — Только послушай меня, его надо кое-где чуточку подправить.

И Моне снова едет в Фонтенбло, чтобы внести в картину подсказанные другом изменения. Но результат его совершенно не удовлетворяет.

Мало того, теперь картина ему вообще не нравится! Недолго думая он вынимает ее из рамы, сворачивает в трубку и оставляет в залог хозяину квартиры, которому в очередной раз задолжал.

Впоследствии, явившись забрать полотно, он найдет его на полу в углу какой-то сырой комнаты и с ужасом обнаружит, что левый и правый края совершенно испорчены плесенью. Поэтому ему придется слегка обрезать холст, и его «Завтрак на траве» превратится в «Завтрак под грибом».

Между тем приближалось 20 марта — крайний срок для представления картин на выставку во Дворце промышленности.

Моне принимает решение предложить вниманию жюри готовую «Мостовую в Шайи», которая не вызывала у него недовольства собой, а в оставшиеся дни быстро — очень быстро! — закончить женскую фигуру в натуральную величину.

И действительно, всего за четыре дня он пишет «Даму в зеленом» — полотно размером 2,31 на 1,51 метра, запечатлевшее симпатичную девушку по имени Камилла.

В отношении своей частной жизни Моне всегда проявлял завидную сдержанность. Так, он ни разу не обмолвился о том, при каких обстоятельствах произошла его первая встреча с Камиллой Леонией Донсье, такой же черноглазой, как и он сам…

Милое лицо — прямой тонкий нос, круглый, но достаточно волевой подбородок, черные как смоль волосы, брови и ресницы и особенно ценившаяся в те времена молочно-белая кожа, хорошо очерченный рот, наконец, задумчиво-мечтательный и, пожалуй, чуть печальный взгляд — так выглядела Камилла.

Знай она тогда, какая судьба ее ждет, печали в ее глазах только прибавилось бы…

Она родилась в Лионе 15 января 1847 года. Вскоре ее родители переселились из предместья Гийотьер в Батиньоль. Отец Камиллы Шарль Клод Донсье работал скромным служащим. Мать, которая была моложе мужа на 23 года, более или менее открыто принимала помощь от некоего Прителли — бывшего сборщика налогов из Рюэля.

Итак, на Салон отправилась «Камилла» — она же «Дама в зеленом». Жюри благосклонно отнеслось к картине. Узнав об этом, Камилла улыбнулась. Улыбнулся ей в ответ и Моне, пряча свою улыбку в бородку, которую начал отпускать.

Многие художники тогда носили бороду. А вот, например, служащим похоронных бюро вплоть до 1 ноября 1888 года категорически запрещалось иметь на лице растительность — официально считалось, что борода может служить рассадником микробов[14]…

Сезанну, Мане и Ренуару Салон 1866 года обеспечил похороны по первому разряду — жюри, состоявшее из «филистеров», отвергло все представленные ими картины.

Зато Моне ликовал — его «Камилла» имела бешеный успех. Сам Золя написал о ней: «…Вот образец живой и энергичной живописи.

Я обходил пустынные и холодные залы, не замечая ни одного нового таланта и уже утомившись, когда увидел вдруг эту молодую женщину в длинном платье, прижавшуюся спиной к стене, словно желающую спрятаться в какую-то щель.

Карикатурист Андре Жиль, поместивший в «Люн» шаржированный портрет Камиллы, сопроводил его такой вполне благожелательной подписью: «Моне или Мане? Моне! Но появлением этого самого Моне мы обязаны Мане! Браво, Моне! И спасибо, Мане!»

А один любитель живописи отмечал: «Мане тяжело переживает появление конкурента в лице Моне. Как он сам говорит, передав ему часть собственного „ма(г)нетизма“, теперь он не прочь произвести на его счет „деМОНЕтизацию!“»

Правда, кое-кто из критиков высказался в довольно брюзгливом тоне, но Клод и Камилла предпочли не обращать на это внимания.

Так, они не стали вчитываться в язвительный комментарий модного тогда писателя Эдмона Абу, автора романа «Человек со сломанным ухом»: «…Платье — еще не картина, как и грамотно построенная фраза — еще не книга. Можно приобрести известную ловкость в изображении смятого шелка, оставаясь при этом полным невеждой в живописи.

Да что мне за дело до наряда, если под ним я не угадываю не то что правильно выписанного тела, но даже банального контура фигуры-манекена, если голова не похожа на голову, а руку не назовешь и лапой!»

Зато в Гавре тетушка Лекадр не скрывала радости:

— Я знала, что наш малыш талантлив!

Впрочем, оплатить его долги она отказалась. И ведь она еще ничего не знала о том, что ее племянник вовсю крутит любовь с симпатичной героиней последнего Салона, покорившей публику своим зеленым платьем.

Преследуемый целой сворой парижских кредиторов (чтобы расплатиться по всем счетам, ему требовалось продать много картин, но никто их пока у него покупал), Моне снова переезжает — на сей раз в Севр, и неподалеку от вокзала Вилль-д’Аврэ снимает небольшой дом с садом. У него родился новый замысел — написать четырех женщин в саду. Три из них будут брюнетки, а одна — рыжая. Тремя брюнетками на самом деле стала одна и та же модель, запечатленная в трех разных позах. Это снова была она — Камилла с печальным взглядом.

Специалисты на своем жаргоне иногда называют крупные полотна «большим бутербродом». Действительно, задуманная Моне картина впечатляла своими размерами — больше двух метров в ширину и больше двух с половиной в высоту. Но писать полотно такой высоты очень неудобно.

Воспользоваться лестницей? Но, во-первых, надо ее иметь, а во-вторых, разве можно нормально работать, стоя на лестнице? И Моне вырыл посреди грядок траншею, в которую при помощи целой системы блоков опускал натянутый на подрамник холст, после чего спокойно писал верхнюю часть картины.

1. Однажды его навестил Курбе.
2. — Ты что, сегодня не пишешь?
3. — Так солнца ведь нет…

— Ну и что? Перенеси холст в дом! Отделывай пока детали!

— Нет, я уж буду работать только на пленэре.

Несмотря на то, что картина получилась буквально пронизанной живым светом, на Салон, состоявшийся весной 1867 года, ее не приняли. Женщины в севрском саду не пришлись по вкусу жюри.

Кроме того, Моне представил на его суд «Порт Онфлера», написанный поверх наскоро соскобленного портрета, который он называл «Белой Камиллой». В кошельке у него по-прежнему гулял ветер, и денег не хватало даже на покупку чистых холстов. Но и «Порту» не повезло.

Жюри решило, что и эта картина недостойна того, чтобы висеть во Дворце промышленности. Катастрофа!

А тетушка Лекадр отмеряла свои «субсидии» все более скупой рукой.

Заведение Латуша хоть и не отличалось щедростью к художникам, зато пользовалось хорошей репутацией как среди любителей искусства, так и среди его творцов, которые часто собирались здесь по вечерам, чтобы перекинуться словечком.

Кроме того, упомянутый Латуш совсем недавно купил у него небольшой городской пейзаж под названием «Набережная Лувра». Как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок…

• Впрочем, прошло совсем немного времени, и Моне забрал свою картину назад. Это случилось после того, как до него дошел слух, что кто-то из коллег по цеху, скорее всего, Коро, но, может быть, Мане или Домье, якобы сказал торговцу:
• — Послушайте, Латуш, будет лучше, если вы уберете эту мазню из своей витрины!
• …С 1934 года эта «мазня» висит в Лувре.

Об отчаянном положении Моне вскоре стало известно Базилю, который к этому времени окончательно забросил медицину, чтобы целиком посвятить себя живописи, — к счастью, его родители, жившие в Монпелье, проявили гораздо больше понимания и были более щедры к своему сыну, чем Адольф Моне. Отказавшись от совместного использования мастерской, Моне и Базиль не перестали дружить, и теперь Фредерик предложил Клоду купить у него полотно.

— Две тысячи пятьсот франков, идет? Только платить я буду частями, по пятьдесят франков в месяц, хорошо?

Две тысячи пятьсот франков! Бедствовавшим Клоду и Камилле этих денег могло хватить, чтобы в течение трех лет оплачивать квартиру. Нет, они были для них совсем не лишними, тем более что живот Камиллы уже заметно округлился…

Итак, стараниями своего горячо любимого художника, который даже не приходился ей мужем, Камилла готовилась стать матерью. Вероятно, именно по этой причине в Гавр Моне поехал один — здесь он планировал немного поработать, а заодно попытаться вытрясти из родственников хоть сколько-нибудь денег. Отец и тетка о существовании Камиллы даже не подозревали.

Моне писал в Сент-Адрессе, а Камилла… Будущая мама хандрила в одиночестве, оставленная им в крошечной комнатке, едва ли пригодной для нормальной жизни, комнатке, найденной ими на первом этаже дома номер 8 в тупике Сен-Луи в Батиньоле. Ибо дом в Севре пришлось спешно покинуть, спасаясь от судебного пристава…

20 мая 1867 года, накануне своего отъезда на побережье Ла-Манша, Моне пишет Базилю поразительное, на наш взгляд, письмо.

Посвятив три десятка строк живописи — а как же иначе! — вспомнив и своих «Женщин в саду», и Мане, и Ренуара, далее он между прочим добавляет: «Вчера виделся с Камиллой. Не знаю, что и делать.

Она больна, не встает с постели, и у нее не осталось или почти не осталось денег. Поскольку я уезжаю 2-го или, самое позднее, 3 июня, хочу напомнить вам, что вы обещали к первому числу выслать как минимум пятьдесят франков».

Полноте, да разве в таких выражениях говорят о любимой женщине? В том же самом письме он продолжает: «У меня к вам просьба. Камилла должна родить 25 июля. Я поеду в Париж дней на десять-пятнадцать, и мне понадобятся деньги на разные там вещи. Постарайтесь выслать мне чуть больше, хотя бы сто или сто пятьдесят франков, вы ведь понимаете…»

3 июля он снова берется за перо. «Все эти дни я ждал письма от вас, но так ничего и не пришло. Мне очень неприятно думать, что Камилла сидит там совсем без денег. У нее и в самом деле ничего не осталось. Вы уж простите, старина, что я на вас наседаю, но бедная женщина и правда страшно нуждается. Вышлите мне как можно скорей сколько сможете».

Надо думать, в эти дни Фредерик Базиль, несмотря на всю свою доброту, кусал в досаде пальцы, проклиная день, когда согласился купить «Женщин в саду».

А Моне и не думал оставлять его в покое.

9 июля, и новое письмо. «Не слишком-то любезно с вашей стороны не писать мне ни строчки, потому что я страшно тревожусь за Камиллу, которая сидит буквально без гроша. И у меня ничего нет, чтобы ей послать. Ужасно боюсь, что она не сегодня-завтра родит.

Что с ней тогда будет, с бедняжкой?» Что ж, приходится признать, что в этом письме он не только пытается переложить на Фредерика собственную вину, но и демонстрирует по отношению к Камилле поразительную холодность на грани цинизма: «Если вы сейчас не при деньгах, вышлите мне хоть сколько-нибудь, чтоб я мог продемонстрировать свою добрую волю… Сделайте это для меня, друг мой, вы же понимаете, что это тяжелый случай, а мне не хотелось бы самому себе давать повод для упреков… Если бы не эти роды, я был бы счастливейшим человеком».

Следует отметить, что Моне и в самом деле чувствовал себя одиноким. Тетушка Мари Жанна постепенно теряла терпение и чем дальше, тем неохотней делилась с племянником содержимым своего кошелька. Что касается его отца Адольфа, то, узнав о связи сына и положении, в котором находилась его «любовница» (sic!), он высказался так:

— Ты лучше кого бы то ни было должен знать, чего она стоит и чего заслуживает, эта твоя Камилла! — Потом, подумав немного, добавил: — Может, проще всего вообще ее бросить?

Довольно странный совет, не правда ли? Похоже, отец Моне совершенно забыл, что сам на протяжении последних восьми или девяти лет поддерживал тесную связь с Амандой Ватин с улицы Пенсет — своей служанкой, осчастливившей его маленькой Мари, а Клода — сводной сестрой, которой к этому времени уже исполнилось семь лет.

Примерно так же реагировал на настоятельные просьбы друга и Базиль, судя по письму, отправленному ему Моне из Сент-Адресса 16 июля: «Я намерен последовать вашему совету в отношении этого ребенка и Камиллы. Но мне непременно нужно быть в Париже, чтобы лично присутствовать при этом. По виду матери и ее поведению я решу, что делать дальше. Но и вы подумайте обо мне — эти деньги нужны мне настоятельно…»

Предполагалось, что Камилла родит 25 июля. Расчет оказался ошибочным. Лишь 8 августа, в шесть часов вечера, в своей комнатушке в тупике Сен-Луи Камилла произвела на свет «крупного красивого мальчика», которого назвали Жаном Арманом Клодом и зарегистрировали как «законного сына Клода Оскара Моне и Камиллы Леонии Донсье, его супруги».

Итак, Моне не только признал своего ребенка, но и сделал ложное заявление, представив Камиллу в качестве своей жены. Это означает, что рождение ребенка скрепило новыми узами союз этих двух людей. «Несмотря ни на что, я, сам не знаю почему, люблю этого ребенка и страдаю при мысли, что его матери нечего есть…» — написал он Базилю.

Нетрудно представить, какой одинокой ощущала себя юная мама, оставленная им голодать в жалкой каморке в Батиньоле.

Следующая глава

Источник: https://biography.wikireading.ru/110817

Мане и Моне, Эдуард и Клод

• История знакомства и дружбы
• Эдуар Мане Автопортрет с палитрой 1879
• Пьер Огюст Ренуар Портрет Клода Моне 1875
• Два непохожих художника, с похожими фамилиями оказались в одном городе, в одновремя, на одной большой выставке и сначала рассорились, а потом стали близкими друзьями.
• История их знакомства началась как раз с путаницы.

Салон 1865 года стал одним из самых скандальных и эпохальных за все триста лет егосуществования. И виноват в этом был Эдуар Мане. Он искренне рассчитывал на признание,

медаль и славу, отправляя на главную французскую выставку свою новую картину «Олимпия».

Эдуар Мане. Олимпия, 1863

И проходя в день торжественного открытия по Дворцу промышленности, действительно слышалсо всех сторон поздравления и одобрительные отзывы. Но при чем тут, черт возьми,пейзажи! Почему его хвалят за какие-то марины? Мане в бешенстве. Оказывается, какой-товыскочка использовал похожую фамилию, явно для того, чтобы заработать денег на его,

1. Мане, славе.
3. Эдуар Мане Иисус, терзаемый солдатами (Поругание Христа)1865
4. Рядом с его «Олимпией» и «Поруганием Христа» висели два пейзажа никому не известногоКлода Моне, который в этом году дебютировал в Салоне.
6. Клод Моне. Устье Сены в Онфлёре, 1865

Причиной скандала в Салоне 1865 года стала «Олимпия» Эдуара Мане. Ее называли самкойгориллы, а ее руку, лежащую на бедре, окрестили отвратительной жабой. Гюстав Курбесравнивал фигуру Олимпии с дамой пик из колоды карт в морге, а критики искренне несоветовали беременным женщинам и юным девушкам смотреть на эту картину.

Если бынескольких крепких охранников не выставили перед полотном, разъяренная публика егобы точно уничтожила. Через несколько дней от греха подальше повесили эту непристойностьповыше, чтоб никто не достал, да и разглядеть было сложно. Так случился одни изсамых яростных скандалов, положивший начало современному искусству..

Абсолютно голая, на кровати, белая, как из морга, рука в неприличной судороге —

Олимпия услышала в свой адрес самые изысканные и вычурные ругательства и сравнения.

А 25-летний Клод Моне отлично усвоил уроки своего главного учителя Эжена Будена, писалобъемные, драматические облака и за границы традиции пока не выламывался. В его сторонуеще благосклонно кивают салонные судьи и критики.

История с фамильной путаницей — хрестоматийная. А научиться отличать художников попринципу «Мане — люди, Моне -пятна» можно хотя бы благодаря интернет-мемам.

Но дажезоркий и продвинутый завсегдатай музейных сайтов, железно запомнивший, кто написал

• «Олимпию», а кто «Мост в Аржантее»,
• Клод Моне Железнодорожный мост в Аржантее1873
• возьмет и растеряется, пытаясь определить, где же «Большой канал в Венеции» Моне,а где «Большой канал в Венеции» Мане.
• Клод Моне Большой канал в Венеции 1908
• Эдуар Мане Большой Канал в Венеции (Голубая Венеция) 1874
• Портрет месье и мадам Огюст Мане 1860
• Клод Моне. Адольф Моне читает в саду (фрагмент), 1866
• ***

Понятно, что ни один порядочный отец (если он сам не художник) не мечтает видетьхудожником своего сына. И в XIX веке все было так же. В этом отцы Клода Моне и

Эдуара Мане были похожи. Мужчина должен заниматься серьезным делом.

«Эдуар станет судьей», — был уверен один. «Клод станет бакалейщиком», — думал другой.8 поколений мужчин в роду Эдуара Мане были судьями и адвокатами, продолжая дело предкови сменяя друг друга в почетных креслах Дворца правосудия.

Каждый день, в одно и то жевремя, Огюст Мане выходит из дома, застегнутый на все пуговицы, серьезный, вежливыйи сдержанный.

Его младший сын Эдуар демонстрирует просто отвратительные знания по всемдисциплинам, кроме гимнастики и рисунка, повторно остается в пятом классе самогоаристократичного коллежа в Париже и рыдает дома от одного упоминания о карьере адвоката.Его увлекает только рисование и, возможно, немного манит море. Ну, пусть будет Мореходная

школа, только бы не богемная жизнь этих новомодных художников.

Когда судно «Гавр и Гваделупа» с 17-летним Эдуаром отплывает в Бразилию от береговпортового городка Гавр, 9-летний Клод Моне наверняка бродит босиком по берегу морясовсем рядом или наблюдает за отплытием корабля с какого-нибудь холма, где он любитваляться в траве и разглядывать облака. Его отец держит лавку здесь, в Гавре, снабжает продовольствием французский флот.

И Клод, когда вырастет и выучится в коллеже,конечно, возьмет на себя управление семейным бизнесом. Все надежды заботливого отцаидут прахом.В коллеже Клод «с грехом пополам освоил четыре арифметических действия и получил слабоепредставление о грамотном письме». И, не обращая внимания на угрозы отца лишить егокакого бы то ни было содержания, уезжает в Париж учиться живописи.

Две картины

1. 28-летнего Эдуара Мане в этом году как раз впервые примут в Салоне.
2. ***

Тут легко запутаться. Сегодня отцом импрессионизма, вождем, основателем, королем инеоспоримым лидером многие назовут Клода Моне. У него кувшинки, пленэр, «Впечатление.Восход солнца», соборы в тумане и стога во все времена суток — весь набор

стилеобразующих признаков и личных открытий. Но вначале все было совсем не так.

• Клод Моне Впечатление. Восход солнца 1872
• Эдуард Мане не был импрессионистом, не участвовал ни в одной из выставок Анонимногообщества живописцев, скульпторов и граверов, но именно его газетные критики и судьиСалона пренебрежительно называли «королем импрессионистов», а молодых художников-бунтарей,бросивших вызов официальным салоновским традициям, будущих импрессионистов, «бандой

Мане». Ох, сколько бы он отдал, чтобы избавиться от этого незавидного титула.

1. Анри Фантен-Латур Ателье в Батиньоле 1870

Эдуар Мане жил в квартале Батиньоль и часто завтракал в кафе «Гербуа» неподалеку.Поговаривают, любил бифштекс с кресс-салатом и взбитые яйца. Благодаря ему прославилисьи квартал, и кафе.

Мане и всех его юных почитателей (Моне, Базиля, Ренуара) назовутвскоре «батиньольской группой», а в кафе «Гербуа» к Мане начинают присоединятьсяувлеченные идеей нового искусства художники, писатели, журналисты.

Но не для того,чтобы съесть бифштекс, а для того, чтобы разговаривать о судьбах искусства.На картине Фантен-Латура вокруг Мане в его мастерской собрались единомышленники —

• и молодой Моне еще неуверенно выглядывает из-за плеча высокого Базиля.
• Анри Фантен-Латур. Портрет Эдуара Мане, 1867

Жильбер де Северак. Портрет Клода Моне, 1865

1. ***
2. И дело, конечно, не в том, что Мане был белокурым красавцем с кудрявой шевелюрой,а Монетоже красавцем, но жгучим брюнетом с внешностью темпераментного мачо. Их вообще трудно
3. было спутать: говорили, двигались, одевались, гуляли по-разному.

После «Завтрака на траве» и «Олимпии» об Эдуаре Мане всерьез думали как о шуте,которыйнамеренно забавляет публику чрезмерно вызывающими выходками. И скандалом зарабатываетна хлеб.Эмилю Золя пришлось написать длинную защитную статью, в которой он доказывал

читателям, что Мане — светский человек,«безукоризненно любезный и вежливый»:

«Художник признавался мне, что он любит бывать в свете, что он находит тайное наслаждениев благоуханном и ослепительном блеске званых вечеров. К ним влечет его, без сомнения, нетолько любовь к разнообразию и богатству красок, но и та свойственная ему внутренняя

потребность в изяществе и элегантности, которую я стараюсь вскрыть в его произведениях».

О да, Мане — истинный денди. На нем всегда тонкие кожаные перчатки, а в руках — неизменнаятрость. Его умение завязывать и носить галстуки вызывает восхищение. Каждый день онвыходит на особую прогулку, Мане фланирует.

Ольга Вайнштейн, автор книги «Денди: мода,литература, стиль жизни» рассказывает, что принципиально праздные, бесцельные прогулкифланера совсем особый смысл имели для писателя или художника: «Его маршрут сплошь ирядом выясняется только в пути, ибо фланера ведет случайная прихоть.

Городскоепространство — карта его желаний, непрерывная знаковая поверхность, топографическаяразвертка его потока сознания. Он читает карту собственным телом, размечая шагамипунктиры своих произвольных маршрутов».

По внешнему виду, походке, улыбке фланер-художникопределяет типажи прохожих и пытается понять, что собою представляет человек. Прогулка

• без цели превращается в поиск сюжетов и источник вдохновения.
• Эдуар Мане Музыка в саду Тюильри 1862

Еще до «Олимпии» и «Завтрака» на одной из светских прогулок Эдуар Мане задумал дерзость:написать обычных французов, которые гуляют рядом с ним по паркам и городским садам.Картину не примут в Салоне. А Огюст Ренуар только через 14 лет создаст «Бал в Мулен де

1. ла Галетт», конечно, под впечатлением от этой картины Мане.
2. Пьер Огюст Ренуар Бал в Мулен де ла Галетт 1876

Сын бакалейщика Клод Моне — простоват и не рожден для фланирования. В его городскихпрогулках всегда будет одна большая цель, которая мешает дендистской беззаботности,— он наматывает десятки километров между домами друзей, чтоб занять немного денег.

Но по его внешнему виду никогда не заподозришь, что он уже месяц ест мешок фасоли надвоих с Ренуаром и пишет портреты лавочников по 50 франков за штуку.

Моне умудряетсяносить костюмы из английской шерсти и рубашки с кружевными манжетами, но ему плеватьна моду и нарочито небрежные узлы на галстуках, которые вяжутся у зеркала в течение

нескольких часов. Моне сам законодатель моды, Моне — светский лев.

• Эдуар Мане Улица Монье с флагами 1878
• Клод Моне Рю Монторгей в Париже, фестиваль 30 июня 1878
• ***

Бесценные музейные сокровища кисти Мане и Моне, раз и навсегда попавшие в историю,часто цитируют — и чтобы различить особенности взгляда на мир двух художников, необязательно заканчивать художественную академию. Но Большой канал в Венеции — неединственный сюжет, в котором легко потерять ориентиры.

Например, во время Всемирнойвыставки в 1878 года в Париже оба художника случайно выглянули каждый в свое в окно.Моне увлекает красочное буйство — он пишет красно-бело-синее праздничное великолепие.

Фланер Мане привык замечать на улицах людей — и этот одноногий, скорее всего, бывшийвояка, медленно идет по праздничной улице, уже не оставляя художнику шансов создатьоднозначно торжественную картину. «Я пишу только то, что вижу», — говорил Мане.

И вэтот день он увидел, что Франция пытается забыть о позорной войне, закончившейся 7 летназад, устраивая масштабные, великолепные действа. И что забыть все равно не получается.

1. Потому что по праздничной улице бредет одноногий бывший солдат.
2. Эдуард и Клод были друзьями до самой смерти Мане, смотрели из окна на один и тот жеПариж, гуляли по тем же улицами и берегам Сены, и, бывало, играли в художественные
3. игры по правилам друг друга.
4. Эдуар Мане Завтрак на траве 1863

В Салоне отверженных в 1863 году перед «Завтраком на траве» Мане зрители хохотали дослез и стыдливо перешептывались. «Непристойность», — выпалит император. Моне уже встарости вспоминал, какое впечатление произвела на него эта картина. Переворот,

• свобода, новое искусство, глоток свежего воздуха, сама жизнь.
• Клод Моне. Завтрак на траве, 1865
• Спустя два года, преклоняясь перед талантом Мане, восхищаясь его непреклонностью игением, Клод напишет свой «Завтрак на траве», в знак уважения.
• Эдуар Мане Берег Сены близ Аржантея 1874
• Клод Моне Аржантёй 1875

В 1874 году, после первой выставки импрессионистов, Моне нищенствует и однажды остаетсябез крыши над головой. Эдуар Мане находит другу домик на берегу Сены,в Аржантее, теперь,чтобы попасть друг к другу в гости, им достаточно переплыть реку.

Нет-нет, это ни вкоем случае не победа импрессионистов, просто Мане не может удержаться: эти чистые, светонасыщенные цвета на этюдах Моне, эти тени, полные богатых рефлексов. Так и быть,он поиграет в импрессионизм. И он ставит мольберт прямо у воды, пишет «Аржантей»и«В лодке», пишет Моне в его плавучей мастерской (он Рафаэль воды — восхищается Эдуар).

И все равно не идет с импрессионистами до конца: никогда он не отдастся чистозрительному восторгу, свет — слишком простой сюжет для картины, а импрессионистская

1. незаконченность не дает Мане покоя.

Эдуар Мане. 1875. Фотограф — Феликс Надар

Клод Моне. 1914. Фотограф — Саша Гитри.

***

Моне-Мане — это история долгой дружбы, которая держалась на огромном взаимном уважениии… на деньгах. В самые сложные и отчаянные дни Моне шлет Эдуару письма: то, что выодолжили мне на прошлой неделе, уже закончилось, займите хотя бы франков 30, это меняспасет. И Мане никогда не отказывает, из года в год вкладывая в ответное письмо то 30,то 100 франков.

Когда он узнает о тяжелой болезни Камиллы Моне, первой жены художника,то просто спишет все многолетние долги.Через 6 лет после смерти Эдуара Мане в Париже появится американский коллекционер,который изъявит желание купить «Олимпию» за 20 тыс. франков.

Тогда Моне на полгодазабрасывает кисти и становится бухгалтером и пиар-специалистом — он организовывает

• сбор денег для выкупа картины и передачи ее в дар Франции.

Фото с сайта www.sothebys.com

В 2011 году на аукционе Sothebys за 134 тыс. долларов были проданы пять документов,написанных рукой Клода Моне.

Один из документов — список взносов, собранных для выкупакартины «Олимпия» — имена всех 34 жертвователей, среди которых Малларме,Мирбо, Сарджент,Кайботт, Дюран-Рюэль.

Стоимость этого аукционного лота приблизительно равна той сумме,которую Моне удалось насобирать за 8 месяцев титанической бумажной работы и за которуюбыла выкуплена в конце концов «Олимпия».Конечно, дружба Моне и Мане сложилась совсем не от созвучности фамилий, но кажется,

это то самое «совпадение, которое позволяет Богу сохранять инкогнито».

Анна СидельниковаИсточник: artchive.ru

Источник: https://ngasanova.livejournal.com/1578544.html

Читать

Д. Перова

Клод Моне 1840-1926

Клод-Оскар Моне родился в Париже 14 ноября 1840. Через пять лет семья переехала в Нормандию, в Гавр, где отец будущего художника содержал бакалейную лавку. В 14 лет Моне писал карикатуры, заработав таким образом известность среди жителей Гавра.

Здесь молодой Моне познакомился с пейзажистом Эженом Буденом, который имел странный для того времени метод работы — он писал на открытом воздухе, а не в мастерской. Моне понял основное преимущество метода Будена, дающего возможность более непосредственной и живой передачи природы на холсте, и около 1856 также стал писать на пленэре.

В это время Моне вопреки желанию отца решил посвятить себя живописи, для чего отправился в Париж.

В 1859 Моне поступил в Академию Сюисса в Париже, где познакомился с великим романтиком Эженом Делакруа, реалистом Гюставом Курбе и импрессионистом Камилем Писсарро. Через год он был отправлен на военную службу в Алжир, но по состоянию здоровья досрочно вернулся в Гавр, а затем и в Париж.

Натюрморт с грушами и виноградом. 1867

Становление стиля

В 1862 Клод Моне поступил в мастерскую известного живописца Шарля Глейра, где познакомился со своими будущими друзьями, которые, как и он сам, впоследствии стали импрессионистами. Это были молодые Огюст Ренуар, Фридерик Базиль и Альфред Сислей, искавшие новые пути в искусстве.

Завтрак на траве. 1865–1866

Читатель. 1872

В 1865–1866 Моне работал над картиной «Завтрак на траве», вдохновленный одноименным скандальным полотном Эдуара Мане. Однако он не собирался эпатировать публику изображением обнаженных реальных персонажей, подобно Мане.

Молодой художник находился в поиске своего стиля: он уже пренебрегал линией и моделировал формы цветовыми пятнами, фигуры людей лишены четких контуров. Моне, еще в Нормандии начавшего писать на природе, интересовали эффекты естественного освещения.

Сцена на лесной опушке давала возможность молодому художнику наблюдать, как солнечные лучи пробиваются сквозь листву и падают на светлые поверхности, цвет которых изменяется, благодаря этим бликам и рефлексам листвы. Моделью для написания женских персонажей была возлюбленная молодого художника Камилла Донсье, мужские персонажи написаны с Фредерика Базиля.

Все общество, расположившееся на завтрак в окружении природы, занято своей беседой и никак не вступает в контакт со зрителем. Моне словно остается незамеченным наблюдателем, дамы и кавалеры не позируют ему. Две дамы повернуты спиной к нам, оставляя любоваться складками своих платьев.

Лицо сидящего молодого человека, изображенного в правом нижнем углу картины, также отвернуто от зрителя. Моне следует своим собственным законам, не выстраивая композицию картины, подобно театральной мизансцене. В традиционном искусстве изображение человека спиной к зрителю на переднем плане было бы недопустимым.

В компоновке фигур на плоскости холста «Дамы в саду» (1866–1867, Музей д'Орсе, Париж) чувствуется отход от традиционной живописи: художники академического толка не позволили бы себе обрезать края пышных женских платьев краем картины, а Моне свободно кадрирует изображение, за счет чего создается впечатление фрагментарности. Смысловой центр смещен к левому краю полотна. Типично жанровая сценка — дамы, отдыхающие в тени садовых деревьев, — утрачивает «жанровость»: женские фигуры становятся неотъемлемой частью цветущего пейзажа, его украшением, подобно прекрасным цветам. Дамы словно сливаются с пейзажем, на их платья бросают тень растущие кусты и плодовое деревце. Художника интересует не столько индивидуальность молодых женщин, их занятия или наряды, сколько гармония взаимоотношений человека и природы, передача световых эффектов. Судить о незначительности личностей самих дам позволяет тот факт, что все четыре барышни были написаны с одной модели — Камиллы. Однако это не бросается в глаза, поскольку мы видим полностью лицо только сидящей женщины. Крайняя фигура слева показана в профиль, стоящая рядом с ней дама прикрывает лицо букетом, а четвертая женщина и вовсе отвернулась от зрителя, протягивая руку к цветущим кустам.

Дамы в саду. 1866–1867

В это же время Моне создает полотно аналогичной тематики «Дама в саду» (1867, Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург). Складывается впечатление, что женская фигура в легком белом одеянии нужна художнику лишь как повод «очеловечивания» природы, придания ей состояния обитаемости.

Эта стаффажная фигура повернута к зрителю почти спиной, художника интересует красота полуденного пейзажа с яркими красками, длинными тенями.

Композиционный центр картины — круглая клумба с красными цветами и возвышающимся деревцем; женская фигура, являющая смысловым центром произведения, смещена к самому ее краю.

Она является крайней левой точкой, через которую проходит композиционная диагональ картины, поддерживаемая одним деревцем на клумбе, другим — изображенным правее. Вертикали женской фигуры и этих деревьев, а также длинные тени, отбрасываемые ими на зеленую траву, задают ритм композиции.

Дама в саду 1867

Одна из самых знаменитых работ Клода Моне 1860-х — «Женщина в зеленом платье» (1866, Кунстхайле, Бремен, Германия), на которой изображена Камилла Донсье. Художник работает в реалистической манере, использует темный фон, на ко тором выделяются ярко-освещенные лицо и кисть руки молодой женщины.

Такой резкий контраст затененных и освещенных участков напоминает светотень Караваджо. Лиричный и вместе с тем интимный образ не предназначен для всеобщего обозрения: художник разворачивает Камиллу почти спиной к зрителю, она не ищет эффектных поз, оставляя возможность разглядывать подол ее длинного платья и накинутую поверх него шубку.

Камилла Донсье, модель многих полотен Клода Моне, в 1867 родила ему сына Жана, а впоследствии стала его женой. В 1867 художник написал картину «Жан Моне в колыбели» (частное собрание).

Центр композиции четко обозначен расшитой колыбелькой и свисающим над изголовьем балдахином. Жанровое по сути полотно изображает мать у детской колыбельки (такие сюжеты часто встречаются в голландском искусстве).

Однако правое плечо и спина сидящей Камиллы обрезаны краем картины, тем самым указывая на значимость другого персонажа полотна — укрытого одеяльцем сына.

В своем творчестве Клод Моне обращался также к жанру натюрморта. Живопись «Натюрморта с грушами и виноградом» (1867, частное собрание) более гладкая, чем в пейзажных работах художника. Композиция лаконична.

Глухой темный фон не характерен для «классического» Моне. Спелые, даже слегка перезрелые фрукты смотрятся живыми — настолько правдоподобно они написаны. В этой работе Моне изучает природу и эффекты света.

Художник, страстно любивший цветы, предпочитал писать их на природе.

Срезанные цветы в букетах он изображал не часто. В прекрасной работе «Цветы и фрукты» (1869, Музей Пола Гетти, Лос-Анджелес, Калифорния) мастер использовал темный фон, от которого впоследствии отказался.

Выстроив натюрморт, Моне свободно обрезает добрую половину плетеной корзины с фруктами, а также лепестки подсолнуха и края фруктов на столе (в традиционной живописи такое было невозможно — художники тщательно продумывали компоновку предметов, их положение на холсте и строили композицию с тем, чтобы выгодно изобразить каждый из них).

Источник: https://www.litmir.me/br/?b=576455&p=1