Джорджоне да Кастельфранко «Три философа» (1505–1509)
Отрывок из книги Максима Кантора «Чертополох. Философия живописи»
«Манифестом масляной живописи, понятой как философия нравственного действия, является картина Джорджоне да Кастельфранко «Три философа», написанная примерно в те же годы, что и портрет Эразма – в 1506–1508 гг.
Тогда же Микеланджело создает плафон Сикстинской капеллы.
Волшебные совпадения цифр не случайны и не могут быть случайны: южный и северный художники приходят к единому пониманию живописи – как инструмента нравственного становления человека, гуманизации человека.
Потолок Сикстинской капеллы (фрагмент) — известнейший цикл фресок Микеланджело, созданный в 1508—1512 годах
На картине Джорджоне «Три философа» – на фоне прекрасной долины, простертой вплоть до дальнего города, в лесу – изображены три мудреца.
«Долины»? До «дальнего города»?
То, что эти люди мудры, мы видим сразу: это одна из особенностей зрения – отличать глупость и ум на взгляд; мудрецы не беседуют, точнее сказать, их спор, как у пифагорейцев, происходит в молчании. Скорее всего, их спор касается выбора направления пути – они стоят на распутье. Мы можем счесть их представителями разных конфессий: вот человек в чалме, возможно, мусульманин;
вот старик
- , похожий на пророков Микеланджело
- , возможно, иудей; и вот христианин – юноша.
Впрочем, равно приемлема версия трех наук: астрономии, математики, схоластики. Юноша занят измерениями природы, старик предъявляет карту вселенной, человек среднего возраста сосредоточен на скрытой от нас мысли.
Однако можно определить этих троих – как волхвов на дороге в Вифлеем; перед нами не кто иные, как три мудреца, описанные апостолом Матфеем – персидские астрологи, маги и провидцы.
Беда Достопочтенный наделил пришедших к Деве мудрецов именами Каспар, Балтазар и Мельхиор, а мудрецы эти (их иногда именуют королями) были астрологами, зороастрийцами.
Геродот считал, что маги, поклонившиеся Деве с Младенцем, принадлежат к аристократической касте древней Персии, это исследователи небесных светил. Чалма среднего мужчины, Мельхиора, получает, таким образом, естественное объяснение – одного из волхвов традиционно изображают в тюрбане;
нетерпеливый жест старика, предъявляющего карту небосклона, понятен – ему кажется, он знает, как идти.
Согласно преданию, в начале первого тысячелетия, во время царствия Ирода, было небесное знамение, определяющее начало новой эры – появилась комета. Астрологи, вычислившие по падающей звезде место, на которое траектория падения указывает, отправившись искать нового Царя Иудейского, дошли до Вифлеема.
Один из магов (Каспар, согласно традиции, самый старый) исчисляет путь по заранее составленной карте неба, Мельхиор погружен в себя, а третий, Балтазар, занимается непосредственными расчетами – не доверяя уже написанному, делает вычисления сам – в руках у него циркуль и буссоль, он вычерчивает путь кометы.
- Астрологи, предрекающие начало новой эпохи – не сопоставляют земной опыт с известным прежде Законом, один лишь юноша Балтазар вглядывается в мир; тот факт, что он физическим обликом похож на Джорджоне и на коленях у него бумага, наводит на мысль о том, что перед нами – рождение живописи.
Джорджоне. Автопортрет (1508—1509) и юноша с картины? Уж скорее напоминает подросшего героя картины Караваджо «Юноша с корзиной фруктов»:
Опытным путем, сплавляя знания в едином действии, как точка «схода разных течений философии – возникает масляная живопись.
И здесь уже любое предположение будет уместно (например, говорят, что на картине изображены Аверроэс, Аристотель и Вергилий, или перед нами – средневековый схоласт, арабский философ и неоплатоник).
Как ни скажи, верно все: перед нами единство разных философских доктрин (вспомним Пико, слившего противоречивые учения воедино), сплавленное в живописи. Живописец не иллюстрирует мысль, он проживает мысль, думает красками. Логос перелит в краски – стал единой материей; но не хватает еще одного усилия.
Важно то, что астрологи ищут путь в тот момент, когда они уже дошли до цели путешествия. Сцена происходит непосредственно перед входом в пещеру – то есть, Мария с младенцем находятся в непосредственной близости от мудрецов. Остается сделать усилие – преодолеть слепоту.
Мир духов рядом, дверь не на запоре,Но сам ты слеп, и все в тебе мертво.Умойся в утренней заре, как в море,
Очнись, вот этот мир, войди в него, —
говорит Гёте; именно этот шаг, последний, необходимый для познания жизни шаг – осуществляет живопись. Истина рядом – протяни руку.
Единение трех философов в пределах одного полотна позволяет сделать заключение, что возможен союз априорного знания, схоластического рассуждения, веры и страсти к познанию – однажды они будут сплавлены живым образом. Так именно и произошло.»
Источник: https://cultprosvet-mag.livejournal.com/61888.html
Таинственный Джорджоне
Удивительно подчас складываются посмертные судьбы художественного наследия мастеров прошлого. Бывает так, что имена художников, пользовавшихся при жизни громкой славой, оказываются на долгое время, даже на столетия, полностью забытыми, и только усилия ученых-искусствоведов воскрешают их из небытия. Так случилось, например, с творчеством Жоржа де Латура, одного из крупнейших живописцев Франции XVII века, чьи полотна составляют ныне гордость европейских и американских музеев. Так сложилась и судьба Джорджоне, хотя вряд ли найдется теперь любитель искусств, кому было бы незнакомо это имя, которое символизирует для нас эпоху Возрождения так же, как и имена Леонардо, Рафаэля, Микеланджело и Тициана. Но до сих пор это один из самых загадочных мастеров прошлого, а среди живописцев Высокого Возрождения — и самый необычный.
Печать таинственности, окружающая личность и творчество Джорджоне, связана не только со скудностью биографических данных, но и с полным отсутствием подписанных работ художника.
К счастью, современник Джорджоне венецианец Маркантонио Микиэль оставил в своих «Заметках о произведениях искусства», написанных во второй четверти XVI века подробное описание картин Джорджоне, находившихся в то время в частных собраниях Венеции, что позволило опознать произведения мастера в различных музеях Европы.
«Заметки» Микиэля, найденные во второй половине XIX века, стали важнейшей вехой в истории открытия Джорджоне. Но и по сей день в искусствоведческой литературе нет единого мнения о том, какие картины Джорджоне дошли до нас.
Произведений, бесспорно принадлежащих кисти Джорджоне, нам известно около двадцати.
Но определить круг произведений мастера Джорджоне — еще не значит окончательно разгадать его «тайну»: необычно содержание его картин, порой загадочен их сюжет и даже смысл.
Библейскую героиню Юдифь Джорджоне показал после совершения подвига — нога ее попирает отрубленную голову Олоферна, в руке она держит меч. В эпоху Возрождения Юдифь воплощала идею свободы, подвига во имя общего блага.
Но в образе, созданном Джорджоне, героическое начало словно отступает, растворяясь в лирической поэзии.
Весь облик Юдифи, погруженной в раздумье, словно пребывающей в состоянии тихого забытья, исполнен чарующей, поэтической прелести.
Юдифь Джорджоне — воплощение того возвышенного эстетического идеала, который стремились запечатлеть на своих полотнах Леонардо, Рафаэль, все мастера Высокого Возрождения. Но какой неповторимый, своеобразный характер этот идеал получает у Джорджоне!
Много непривычного, неожиданного открывается нам и в знаменитой алтарной композиции «Мадонна Кастельфранко». Джорджоне выбирает принятую для алтарных картин в Венеции тему «Святого собеседования» (Мадонна, окруженная святыми, беседует с ними). Она не имела прямого отношения к темам священного писания и давала большой простор для решения ее в совершенно светском духе.
Двое святых — Георгий и Франциск стоят по сторонам высокого трона, на котором сидит Мадонна с младенцем Христом. Вместо обычного в алтарных композициях величественного архитектурного фона, который символизировал церковь, Джорджоне изображает пейзаж венецианской провинции.
Прозрачная красота этого светлого пейзажа, полного простора, окутанного голубоватой воздушной дымкой, вторит настроению тихой задумчивости, в которую погружены мадонна и святые.
И мечтательно устремивший взгляд вдаль Георгий, скорбно печальный Франциск, и Мадонна, опустившая взор, кажущаяся такой одинокой на своем высоком троне, — все они как бы прислушиваются к струнам, звучащим в их душе.
Между ними словно тянутся незримые духовные нити, создающие ощущение глубокого внутреннего единства персонажей. Это наполняет картину особой лирически проникновенной атмосферой.
Этот алтарный образ был написан по заказу кондотьера Туцио Костанцо как надгробное изображение в память о погибшем сыне и предназначался для частной капеллы в соборе города Кастельфранко.
У подножия трона Богоматери стоит саркофаг с фамильным гербом Костанцо — на него и смотрит Мадонна.
Святой Георгий, небесный покровитель воинства, — идеальное изображение Маттео Костанцо, павшего на поле брани.
«Мадонна Кастельфранко» — единственное произведение Джорджоне, написанное для церкви, но художник свободен в нем по отношению к литургической сущности образа.
По существу это произведение всецело проникнуто светским мироощущением, и справедливо сравнение его со своего рода надгробной элегией.
Но Джорджоне не только переосмысляет традиционную литургическую композицию, но и делает следующий шаг — одним из первых в европейской живописи отказывается от традиционной тематики.
Действительно, сюжеты картин Джорджоне, как правило, не имеют ничего общего с тематикой искусства Возрождения.
Чаще всего его сюжеты почерпнуты из неизвестных нам источников, и смысл их остается для нас во многом неясным.
Не случайно столько споров вызывали и вызывают эти сюжеты — их интерпретации посвящены даже специальные исследования. Особенно трудно поддаются истолкованию картины «Три философа» и «Гроза».
Рентгенограмма картины «Три философа» показала, что первоначально Джорджоне задумал ее как изображение трех евангельских волхвов, пришедших к младенцу Христу.
Но существенно, что уже в первом варианте Джорджоне не изобразил традиционную сцену поклонения, а показал волхвов размышляющими о чем-то в уединении. Затем Джорджоне заново переписал картину и превратил волхвов в трех философов. Это слово в эпоху Возрождения было синонимом слова «ученый», «гуманист».
Название картины восходит ко времени Микиэля, видевшего ее спустя 15 лет после смерти Джорджоне. Оно оказалось удачным и существует по сей день.
Но в отношении смысла сцены, истолкования персонажей было высказано множество самых разных и порой неожиданных предположений.
В персонажах картины видели то императора Марка Аврелия с двумя философами, то Архимеда, Прометея и Пифагора, то связывали сюжет с «Энеидой» Вергилия, то считали картину аллегорическим изображением трех возрастов жизни и даже различными стадиями посвящения в мистический союз (при этом самого Джорджоне также хотели видеть членом какого-то тайного общества).
Наиболее убедительна, по общему мнению, гипотеза, высказанная одним итальянским исследователем: тема картины связана с тремя этапами в развитии и становлении средневековой и гуманистической культуры.
Старец — олицетворение схоластической науки, метафизики, отрицающей доводы разума и знания (он стоит на нижней ступени, так как схоластика считалась в эпоху Возрождения нижней ступенью науки). Человек в восточной одежде — это Аверроэс (так называли тогда в Европе арабского философа Ибн Рушда) — комментатор и последователь Аристотеля.
Аверроизм — промежуточная стадия между схоластикой и гуманизмом, философией Возрождения, которую символизирует образ юноши, жадно всматривающегося в окружающий мир. Юноша, держащий в руках циркуль и линейку, это математик, натуралист, исследующий законы природы, но это и поэт, восхищенный ее красотой.
Он весь ушел в восторженное созерцание природы, он — воплощение идеала Джорджоне — прекрасного человека с поэтической душой, который находит в природе отклик своим переживаниям.
Как обычно у Джорджоне, в картине нет действия, фабулы, что могло бы облегчить разгадку сюжета. Все персонажи объединены нестроением лирического созерцания. Ясный покой и тишина разлиты в пейзаже в этот вечерний предзакатный час.
Люди и природа сплетаются в единое, полное поэтического настроения гармоническое целое. Как в «Трех философах», так и в другой знаменитой картине — «Гроза» — Джорджоне не обращается ни к церковной легенде, ни к античному мифу — и в этом он пошел дальше самых смелых своих современников.
Сюжет «Грозы» — или «Пейзажа с грозой, цыганкой и солдатом», как названа картина у Микиэля, — остался неразгаданным, несмотря на бесчисленные и самые остроумные попытки его расшифровки.
Несомненно, он заключил в себе символический смысл — об этом говорят такие детали, как обломки колонн, руины здания. Видимо, и сама гроза имела символическое значение.
Но содержание картины шире рамок литературной символики. И то, что сюжетная канва была не очень существенна для Джорджоне, подчеркивает то обстоятельство, что сначала, как обнаружило рентгеновское исследование картины, вместо фигуры юноши была изображена слева еще одна обнаженная женщина.
Всю композицию — от первого плана до дальнего — занимает пейзаж, изображающий уютный уголок окрестностей Венеции. «Гроза» — это, по существу, первый настоящий пейзаж в итальянской живописи, причем Джорджоне впервые в истории европейского искусства пытается передать состояние природы.
Все в этом предгрозовом пейзаже неустойчиво, подвижно, изменчиво. Он полон такой эмоциональности, что мир природы предстает у Джорджоне как стихия одушевленная.
Недаром состояние природы как бы передается и людям, находит отзвук в настроении неопределенной поэтической взволнованности, которым они охвачены.
Живопись для Джорджоне — это поэтическое творчество, поэтому найти однозначную формулу, точно раскрывающую смысл его произведений, невозможно.
Зыбкость, намеренная неопределенность сюжетной ткани допускают множество ассоциаций, и его композиции всегда шире того, что они непосредственно изображают. Это и вызывает такой разнобой мнений в их истолковании.
Особое очарование картин Джорджоне заключается как раз в том, что как бы возникает вокруг сюжета и на чем Джорджоне ставит главный акцент, — в том настроении, которым овеяна сцена, в богатстве эмоциональных оттенков.
В связи с этим говорилось даже, что картины Джорджоне — лишь чистые живописные видения без определенного сюжета (и, кстати, в этой свободе фантазии усматривалось некоторыми исследователями величие Джорджоне и даже его близость современным художникам).
С этим утверждением нельзя согласиться, но несомненно, что Джорджоне был одним из тех живописцев, которые создали картину в современном ее понимании. В живописи Джорджоне картина становится средством выражения мыслей и чувств ее создателя. Впервые большое значение получает личное начало, индивидуальное восприятие мотива.
Рождается станковая картина, которая не только посвящена светской тематике (что было знамением искусства нового времени), но и насыщается непривычным эмоциональным содержанием. Это было подлинным переворотом в истории не только итальянской, но и всей европейской живописи.
Джорджоне писал необычные для Возрождения картины небольшого формата, камерные, лирические — созерцательные по характеру, удовлетворяющие индивидуальному вкусу частного заказчика, рассчитанные на тонкое общение зрителя с произведением. Так, «Три философа» были написаны по заказу венецианского патриция Таддео Контарини для украшения его дворца, «Гроза» — по заказу другого патриция Габриеле Вендрамин.
Заказчиками и собирателями картин Джорджоне были наиболее культурные круги венецианского общества, приобщившиеся к гуманизму. Все они получили блестящее гуманистическое образование, хорошо знали философию, литературу и музыку.
Это были знатоки греческого и латинского языков, читатели Аристотеля и Плиния, коллекционеры антиков, поклонники буколической поэзии Бембо и Наваджера, любители и ценители живописи, проникнутой светским духом.
Многие из этих патрициев являлись членами «Академии», группировавшейся вокруг Альда Мануция — знаменитого книгоиздателя и гуманиста.
В начале XVI века Венеция становится одним из важнейших очагов духовной жизни Италии, центром книгопечатания, развития светской культуры. Но венецианский гуманизм этого времени не нес в себе боевого пафоса, его мало волновали общественные и политические проблемы.
Главным занятием венецианских гуманистов было ученое комментирование трудов античных авторов, их любимым времяпровождением чтение стихов, слушание музыки, беседы об античных поэтах или об изяществе стиля Петрарки, о любви и красоте.
Гуманисты Венеции часто связывали представление о гармоническом существовании с жизнью человека на лоне природы.
В отличие от флорентийской и римской, венецианская культура не знала такого одностороннего культа человека — интерес к человеку был неотделим в ней от интереса к природе, а созерцательный характер гуманизма вызвал и более острый интерес к миру чувств и эмоций.
Творчество Джорджоне неотделимо от венецианского гуманизма XVI века. Он был художником нового типа, художником-интеллигентом, не связанным с цехом, вовлеченным в культурную жизнь своего времени. Окружение Джорджоне составляла патрицианская утонченная культурная среда.
Ее идеалы, настроения и жизненные интересы нашли воплощение в его искусстве. Но преломленные в живописи Джорджоне, они получили удивительную многогранность и одухотворенность.
Джорджоне открыл для итальянского искусства новые аспекты действительности — мир природы и поэтический мир тончайших оттенков чувства.
В его творчестве появляется новый жанр — пейзаж, рождается портрет нового типа, главное в котором не объективная достоверность изображения, а стремление передать внутреннее состояние человека, раскрыть сложность его душевного мира.
Поэтической вершиной искусства Джорджоне стала «Спящая Венера». Это единственная дошедшая до нас картина Джорджоне на мифологическую тему, причем художник не изображает какой-то определенный эпизод античной легенды. Богиня спит на цветущем лугу, на фоне пейзажа венецианской провинции. Ее прекрасное тело поражает необычайной красотой плавных линий.
Замечательна благородная и одухотворенная красота ее лица, отражающая полноту чувств, тонкость души. И в то же время Венера Джорджоне — это земная женщина, полная чувственной прелести. Никто в итальянской живописи до Джорджоне не передавал еще с такой осязательной жизненностью теплоту и мягкость обнаженного женского тела, его чувственное очарование.
Но земную женскую красоту Джорджоне возвысил и идеализировал. Возвышенной целомудренностью веет от фигуры Венеры.
Совершенство форм, завершенность и чистота линий словно воплощают в себе закон абсолютной гармонии.
Этот образ создан мастером Высокого Возрождения, стремящегося «превзойти натуру», то есть, по словам Дольче, «показать в одном образе все то совершенство красоты, какое в природе едва увидишь в тысяче».
«Спящая Венера» — итог всем размышлениям Джорджоне о человеке и окружающем его мире. В картине нашла воплощение идея о свободном, ничем не омраченном существовании человека среди поэтической природы.
Венера, прекрасная женщина, погруженная в счастливый безмятежный сон, словно порождена той прекрасной природой, которая ее окружает. И красота ее для Джорджоне — венец создания природы.
Здесь как бы достигнуты полнота гармонии и полнота счастья.
«Спящая Венера» — высшая точка возвышенно-поэтического стиля Джорджоне — написана в поздние годы его творчества, когда поиски мастера шли и в других направлениях.
В «Концерте» Джорджоне воспроизводит жанровую сцену, взятую из жизни, делая тем самым шаг к непосредственному — хотя и опоэтизированному — отражению действительности. И в «Сельском концерте», в этом истинно джорджоневском мире «счастливой Аркадии», мире, полном невыразимого очарования, начинают звучать новые ноты.
Этот элегически мечтательный мир кажется теперь более полнокровным: роскошные тела обнаженных женщин, атласные ткани, блеск воды в прозрачном сосуде, сочная зелень травы и деревьев — все заставляет ощутить его чувственное материальное богатство, его красочность.
В образах угадываются черты реальных венецианских патрициев; один из них — лютнист — даже одет в современный костюм.
25 октября 1510 года поверенный мантуанской маркизы Изабеллы д’Эсте в Венеции Таддео Альбано сообщил своей госпоже, желавшей приобрести картину Джорджоне, что автор недавно умер от чумы. Было ему тогда 33 года. Смерть застигла Джорджоне в расцвете таланте.
Он умер, не успев осуществить многое из того, что задумывалось, мечталось, угадывалось. Неизвестно, какими шедеврами обладали бы мы сейчас, если бы свирепая венецианская чума пощадила этого великого художника. Но и сравнительно немногочисленными своими картинами он успел войти в историю мировой живописи.
И еще он успел воспитать ученика — гениального Тициана.
И. Прусс.
Источник: http://waking-up.org/iskusstvo/tainstvennyiy-dzhordzhone/
Моя теория возрастов
?
agritura (agritura) wrote, 2014-07-19 15:20:00 agritura agritura 2014-07-19 15:20:00 
Тициан «Три возраста мужчины»
Я много в последнее время просматриваю репродукций, подыскивая иллюстрации для своих «самолекций», и частенько попадаются довольно занятные, на тему трех (и более) возрастов человека.
Думаю, возраст и изменения тела и духа, с ним связанные, беспокоили человека всегда, поэтому мы можем видеть соответствующие аллегории еще на средневековых миниатюрах.
По-видимому, возраст, как философская категория, всерьез изучался в период Возрождения, многие художники того времени прибегали к этой теме.
Понятное дело, что все вспоминают о возрасте, когда начинают его замечать, не избежала эта участь и меня. Размышляла я тут на досуге и родилась у меня собственная теория, изложу позже, а пока небольшое лирическо-физиологическое отступление.
Ганс Балдунг Гриен «Три возраста женщины и смерть», 1509-1510
То, что в организме с возрастом происходят всяческие изменения, как видимые, так и невидимые, это понятно. С видимыми все ясно о них говорить горько и не хочется, а вот о невидимых мы не всегда задумываемся и даже не пытаемся их контролировать. Я имею в виду, в первую очередь, химические изменения.
Например, в детском возрасте в организме должно вырабатываться достаточное количество соматотропина, гормона роста, что позволяет относительно быстро расти костям и мышцам. Как и любой гормон, соматотропин взаимосвязан с целой кучей других химических веществ, которые влияют на разные органы и системы.
Ганс Балдунг Гриен «Три возраста женщины» 1539Поэтому дети не только растут, в отличие от нас, взрослых, но отличаются и другими вещами: они более энергичны, в чем-то более выносливы, зато они хуже переносят перепады температур, у них не всегда адекватно работает иммунитет, а еще у них быстро истощается интерес, внимание и т.д. И бегают, бегают, бегают, не приходя в сознание, от момента пробуждения, до момента засыпания. Хитроумные фармакологи давно разгадали секрет соматоропина, они научились синтезировать его, и теперь продают не только родителям детей с карликовостью («нанизм» называется) и конституционной низкорослостью, но и «качкам» и желающим омолодиться.
Ганс Балдунг Гриен «Возрасты женщины» (вот же его не «отпускало» никак!)
В юности увеличивается количество гормонов – у кого каких. Причем и женские, и мужские половые гормоны есть у представителей обеих полов, только в разном соотношении. Усатых барышень видели? А юношей с округлой грудью? Вот у них чуток больше, чем надо гормонов противоположного пола. Эти гормоны, как и все остальные, тоже взаимодействует с целым списком других гормонов и нейропептидов. В свете отсутствия жизненного опыта это дает занятную такую, довольно живенькую картинку: эмоциональная неустойчивость, склонность к эйфории и депрессиям, эпатаж, категоричность, нетерпимость и прочие прелести раннего, зрелого и затянувшегося до 40 лет пубертата. Запашок вот этот («луковый», как писал Набоков), прыщи – в придачу к картинке. Ну, и невоздержанный промискуитет, кому повезет.
Джорджоне «Три возраста человека», 1510В среднем возрасте активность половых гормонов не то, чтобы снижается, она «устаканивается». И вообще многие процессы немного замедляются. Главная виновница, похоже, щитовидная железа. С 30-35 лет начинается ее возрастная инволюция, тиреоидных гормонов вырабатывается все меньше, появляется сонливость, вялость, склонность к отекам, округляется брюшко. А еще двигаться мы стали намного меньше, а кушать – все больше. И не выдумывайте ничего, никакими кашами вас в детстве не закормили, и никакая бабушка вам обмен веществ не сбила: просто вы много едите и мало двигаетесь (Еще популярная версия – в детстве закололи лекарствами и гормонами – врачам-то хоть такое не говорите; разве что между собой — можно).
Джорджоне «Три философа» (1507-1508)
Когда наступит старость – зависит во многом от самого человека.
«Ломаться» первыми зачастую начинают те органы, которыми не пользуются, или наоборот, пользуются избыточно (к примеру, у гневливых людей нередко возникают проблемы с повышением давления: у них в постоянном тонусе симпато-адреналовая система; у переедающих нередки проблемы с печенью и желчным пузырем и т.п.). Мой пост про балерин-долгожительниц собрал кучу комментариев, и никто из комментаторов не спорил с тем, что костно-мышечную систему нужно постоянно держать в тонусе, а пищеварительную чрезмерно не напрягать.
Тициан «Три возраста» (1512)
Ну это так, для напоминания, а теперь моя теория, я тут тоже классификацию по возрастам для себя сделала.
Помните, есть такая притча про то, как живым существам раздавали жизни, и часть животных отказалось от половины своей тяжелой жизни, а жадный человек их забрал? Поэтому лет до 20 он живет как человек, потом 15 лет пашет, как лошадь, потом 15 лет жрет, как свинья, а следующие 15 лет смешит людей, как обезьяна.Моя классификация – по приоритетности частей тела.
С возрастом она поднимается снизу-вверх. Для ребенка, например, важны ноги, потому что ему надо везде бегать и изводить этим родителей.Доссо Досси «Три возраста» (1515)Начиная с подросткового возраста и где-то до 30-40 (у людей с патриархальным воспитанием и образом жизни и зануд – иногда ранее заканчивается) важным становится… э.
, ну скажем, нижняя часть туловища, она явно доминирует и превалирует. Редко у кого начинаются философские и гуманистические просветы в сознании, все амбиции, все творчество, весь креатив и все яркие поступки (иногда, чего уж, совершенно идиотские) направленны на обретение популярности у противоположного пола.
И не надо спорить, и доказывать свою природную пассионарность! Ваше тело вводит вас в заблуждение, если вы думаете, что своими понтами вы всего лишь хотите украсить мир и вызвать жгучую зависть окружающих; истинная природа этого явления – желание удачного спаривания.
Корнелись ван Дален «Четыре возраста мужчины», (втор. пол. 15 века)
У женщин выпендреж, правда, одной природы, у мужчин – другой. Женщины действительно желают вызвать зависть других самок, но только для того, чтобы отогнать их от своего самца («Я лучше, поэтому даже не смотри в эту сторону!»). Интересно, что даже если никакого самца нет в наличии, инстинкт все равно берет свое. У мужчин чуть по-другому: перепонтовать всех, чтобы именно мне досталось больше количество самок. Даже если это молодой и пока еще преданный семьянин (и такое бывает!), инстинкт все равно сохраняется: и на коллег симпатичных посматриваем, и фотографию своего строящегося дома в ай-фоне всем обязательно покажем. Правда, у таких довольно быстро начинается этап «ЖКТ», ну, или «руки», кому как повезет; об этом дальше будет. Степень выпендрежа варьирует очень сильно, зависит от способностей индивида – от рассказов из серии: «У нас в армии старшина…» до демонстрации собственных живописных полотен, проданных на «Сотбис».Интересно, что иногда люди возраста «низ туловища» не избавляются от влияния «ног».Якоб де Бекер «Аллегория трех возрастов человека», (16 век)Причем у некоторых «низ туловища» может доминировать очень долго, даже тогда, когда сама механика процесса уже мало подвластна индивиду и эту «механику» лучше уже вообще держать в штанах и не позориться — это если речь идет о мужчинах, а с женщинами вообще беда: уже артритные ступни не влазят в босоножки на «шпильке», а она все носится по людным местам в надежде захомутать олигарха-геронтофила. Наверняка вы встречали пожилых «низов туловища», и, наверное, даже припомните таких, у кого «ноги» так и не отключились – такие себе попрыгунчики от одной кровати к другой, старики и старухи Козлодоевы. Нередко они выглядят даже занятными, иногда — вполне себе привлекательными, даже за формой следят, но пользы от таких человечеству не особенно много.Марко Барджио «Возрасты человека» (1570-е)Что у нас там выше? Средний этаж туловища. Там, где находится наша пищеварительная система, желудочно-кишечный тракт (или попросту ЖКТ). Отбегавшим по бабам всегда есть, куда направить свою удаль!!! Про щитовидку мы уже знаем, поэтому в плане поддержания фигуры не стоит ждать ничего утешительного тем, кто открыл для себя прелести исправно работающего под нагрузкой ЖКТ. Причем, в желудок, такой себе анатомический символ потребления, превращается весь человек, вся его сущность занята поглощением. Не только еды, хотя и ее конечно, и в большом количестве, но всех доступных благ (материальных преимущественно). Кто-то продолжает «поглощать» представителей противоположного пола — это у них не «низ» продолжается, это уже от жадности и по привычке, с гормонами это уже не связанно. Кто-то «жрет» всяческие материальные блага, и даже зрелища! Все это маркетологи красиво называют «потребление». У кого на красивые излишества нет средств, поглощает некрасивые — водку, дешевое пиво ведрами и вареную колбасу.Валентин де Буллон «Четыре возраста мужчины», 1628Вот почему ныне существующей мировой системе так легко удалось человечество превратить в Рынок. Да потому что потребление – естественный для определенного возраста процесс, а ведь этот возраст самый платежеспособный. Или не естественный? Или мы просто дали это с нами сделать? Что первично?У детей и подростков это тоже есть, да. Но там жадность связана с другим – у детей: «Как интересно, хочу эту яркую штучку, дай посмотреть; а, все понятно, дай другую!», у молодых: «Ой, хочу такое платье, все мужики от меня прифигеют!» А вот в зрелом возрасте начинается вот это: «Жрать, жрать, все сожрать, и это хочу, и это! Отойдите, дамочка в декольте, от этой тарелки, мне не до глупостей! А-а-а-а! Еще жрать!» А тут и реклама: «Нате, жрите! У нас все для вас есть!». И жрем.Адреа Саччи «Три возраста», 1630Обжорство настоящее, в смысле еды, (один из семи смертных грехов, кстати) иногда маскируется всякими ухищрениями: «Люблю готовить!» (а потом сама жрать!), «Люблю посидеть с друзьями, я же такая широкая натура!»; широкая, так что за столом вскоре не поместится! И при этом оно все равно остается обжорством:- да пойдите лучше с друзьями в футбол поиграйте!Веласкес «Трое мужчин за столом», 1650-еМногих девушек мамы тщательно готовят к периоду «ЖКТ» еще с детства, помните? — «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок». Поэтому мужика еще в периоде «низ туловища» надо ухватить (авось уже скоро накобелируется), потом раскормить, так чтобы вздохнуть не мог. Врешь, от такой хорошей хозяюшки не уйдешь! Да и кому ты нужен со своими 130 килограммами и не выплаченным кредитом?!
- Ян ван Билерт «Три возраста»
- Николя Ланкре «Возрасты человека», 18 век
- Франсуа Жерар «Возрасты человека», (нач. 19 века)
Небольшой лишний вес есть почти у всех после 40. Конституция, конечно, влияет, спорить с ней трудно, хоть и можно. Да и не важно для общения с хорошим человеком, есть у него пара лишних килограммов или нет. Пара, и даже 10 не важно. Но не 50! Очень трудно проводить время с человеком, который постоянно думает о еде, каждые пару часов ищет закусочную, а еще с ним нельзя спокойно 100 метров рядом пройти, так как он немедленно начинает хрипеть, задыхаться и обливаться потом.И, пардон, за два месяца такое не нажрешь! Это делается зубами, ртом и последующими отделами ЖКТ, в которые совершенно добровольно помещается пища в огромных количествах. Из воздуха 50 лишних килограмм не возьмутся. Иногда вижу тучных людей на улице и невольно думается – еда победила, дух сломлен ЖКТ. И не надо, не говорите мне опять про обмен веществ, многочисленные роды и тяжелые болезни. По-настоящему больных среди таких толстяков процентов пять от силы. Еще есть такая тема: «Я себя и таким (такой намного чаще) нравлюсь!». Да на здоровье! Только это, скорее некий компромисс (или попросту ложь), который дался человеку не сразу и большим трудом.Иногда предыдущие этапы проскакивают быстро, и человек годам к 30-35 (кто-то позже), вдруг понимает, что просто «прожирать» жизнь и накапливать добро – скучно и не в этом смысл жизни. Обычно окружающими это воспринимается, как «кризис среднего возраста». Кто-то сворачивает не туда и пытается вернуться в период «низ туловища», бросая старую жену, напяливая яркую футболку и начиная без всяких оснований бегать за студентками. Чаще всего это выглядит жалко, смешно и нередко вредно для здоровья.У других же словно открывается второе дыхание, обретается что-то отдаленно напоминающее смысл жизни, появляется потребность в каком-то созидании.Включается верхняя часть тела – «руки», или творчество. К сожалению, это происходит далеко не со всеми, многие остаются на этапе «ЖКТ», собирают букет болячек из-за гиподинамии и обжорства, и бесславно заканчивают свои дни, доставляя перед смертью кучу проблем врачам и близким.«Руки» — это, скорее, образ такой профессиональной или творческой реализации, того, о чем человек может с гордостью сказать на склоне лет: «Я не даром прожил жизнь!». Вы заметили, что не так уж много талантливых и известных людей с лишним весом? А им некогда жрать! Ряд счастливчиков, у которых «руки» стали доминировать еще в молодости, вообще не проходят период «ЖКТ».Ханс фон Маре «Возрасты человека», (1877)Что делать тем, у кого нет никаких талантов? Еще раз убедитесь, что их точно нет, скорее всего, вы опять обманываете. Если же нет, делайте хотя бы зарядку! Не обязательно только физическую, умственная тоже не помешает – читайте, бывайте, ходите, смотрите – хоть как-то развивайтесь. Не умеете лепить скульптуры, лепите себя. Так, глядишь, и к вам придет это самое второе дыхание, откроется третий глаз и выйдут, наконец, наружу скрытые до времени таланты! И пожалуйста, перестаньте смотреть, а главное, обсуждать новости. Это никому еще ничего не дало, кроме плохого сна и психогенной стимуляции и без того неплохого аппетита.Каспар Давид Фридрих «Этапы жизни человека»Еще выше поднимаемся. Дошли до головы, где должен бы гнездиться разум. Уже сильная зрелость это, даже перезрелость, и старость, а как без нее? К сожалению, часть людей стареют, так и не попав под доминирующее влияние этой полезной составляющей человеческой сущности, благополучно сразу после «ЖКТ» впав в маразм. Отвлекающие внимание органы уже отключились, но мозги так и не заработали.То, насколько здоровой будет ваша старость, зависит не только от вашей генетики, нечего на нее все время пенять. Быть старым и немощным – дорого и обидно, нужно хотя бы чуть-чуть пытаться влиять на это, спохватившись хотя бы на этапе «ЖКТ», и вообще смотрите, чтобы этот «желудочный» возраст не затянулся! Конечно, бывают всякие фатальные болезни и несчастные случаи, но мы ведь не будем об этом думать? Постараемся хотя бы избежать тех болезней, которые возникают в результате многолетней лени и излишеств.
- Винсент ван Гог «Возрасты мужчины» (надеюсь, дитё-то хоть пьет молоко!)
Здоровая старость – это возраст Света. Огромное счастье, если старику есть о чем рассказать, кроме болячек, он сохранил ясность ума и не сломлен тяжкими недугами. Разве не прекрасно — по мозгам уже не бьет адреналин и тестостерон, и они не заплыли жиром, вы все видите глубоко и понимаете в более полной мере! Это возраст учеников, мудрых советов и передачи опыта. Речь, конечно, не о тех стариках, которые пристают ко всем в троллейбусе с советами (хотя и их советы могут быть вполне дельными), а о тех, которые продолжают какую-то интеллектуальную и профессиональную деятельность, сохраняют активную жизненную позицию, интегрированы, так сказать, в социум.Теодор Бейрл. Триптих «Возрасты человека»Вот так мы снизу-вверх и прошлись. Так что я вам всем желаю долгой жизни, нормального функционирования всех «этажей» и здоровой старости!Ну что, колитесь, кто себя в каком возрасте сейчас ощущает?Про себя даже не знаю. «Руки», наверное – вот пишу же вам о всяком там искусстве, чем не творчество? «ЖКТ» было немного, но сейчас уже точно закончилось.Еще чуток картинок вам:Эдвард Мунк «Возрасты человека», 1894Леополь фон Калькрёйт «Три возраста женщины», 1898Пабло Пикассо «Три возраста женщины», 1908 Густав Климт «Три возраста женщины» (1905)Жуль Скальбер «Три возраста женщины» (нач. 20 века)Сальвадор Дали «Три возраста», 1940Пабло Пикассо «Три возраста», 1942
Источник: https://agritura.livejournal.com/138105.html
Джорджоне: как художник Возрождения ввел в свою живопись настроение?
Джорджоне — итальянский художник эпохи Возрождения, ученик Д. Беллини и учитель Тициана. Среди великих мастеров прошлого ему принадлежит особое место. Джорджоне прожил всего 32 года. Он умер в 1510 г. от свирепствующей в то время чумы.
Современники ценили его как живописца, влюбленного в природу. Человек доброго и благородного нрава, художник был также замечательным музыкантом и певцом. В свое время произведения мастера много копировали, подражали ему. Считается, что подлинных картин Джорджоне в настоящее время всего шесть-восемь.
Произведения художника, находящиеся в разных музеях мира, невелики, так как были предназначены для небольших дворцов, палаццо знатных венецианцев, соборов города Кастельфранко. Здесь Джорджоне родился и провел большую часть своей жизни.
Картины художнику заказывали люди, знакомые с его творчеством. Возможно, что и сюжеты — религиозные или связанные с античной мифологией, были подсказаны ими. И хотя темы встречались в картинах почти всех мастеров Возрождения, Джорджоне подходил к ним по-своему и давал им новое толкование.
Джорджоне, «Мадонна да Кастельфранко» ru.wikipedia.org
Необычна для начала XVI в. картина «Мадонна да Кастельфранко», написанная в 1504 г. по заказу венецианского военачальника — кондотьера Тудио Констанцо, в память о его рано умершем сыне Маттео.
На картине изображен интерьер небольшой часовни, где пол выложен черно-белыми мраморными плитами. У подножия трона стоит деревянная гробница с изображением герба семьи Костанцо.
С обеих сторон она «охраняется» двумя фигурами святых.
Зеленые тона ковров, устилающих трон, зеленоватый хитон и красно-розовое покрывало мадонны создают красивое сочетание с ландшафтом, с высоким бледно-голубым небом, просторными лесными лужайками, сероватой грядой гор на горизонте и зданиями. И хотя овеянная грустью «Мадонна» написана в духе поэтической элегии, большое место занимает в ней пейзаж. Он отвлекает людей от печальных раздумий и размышлений при созерцании картины.
Современники говорили, что Джорджоне первым ввел в венецианскую живопись XVI в.
новый элемент художественной выразительности — настроение, одухотворяя ее, вызывая ответные чувства у человека, смотрящего картину, и создавая незримую психологическую связь между ним и произведением искусства.
И это чувствуется не только в «Мадонне да Кастельфранко», но и в маленькой по размерам картине Джорджоне «Гроза», написанной им около 1506 г.
Джорджоне, «Гроза» ru.wikipedia.org
Почти все пространство этого небольшого полотна, заполнено изображением пейзажа с сине-зеленой рекой, текущей между изрезанных берегов, поросших кустарником и деревьями. Через нее перекинут узкий деревянный мост, за которым виднеется ряд зданий.
Освещение, порожденное вспышкой молнии и рассеянным светом луны, спрятанной за облаками, создает неуловимые воздушные эффекты. Небо в обрамлении темно-зеленых деревьев, почти черное у горизонта, контрастно по цвету розово-белой архитектуре на заднем плане.
Тусклые серебристые блики небесного огня отражаются на строениях, бревенчатом мосту, на стене и сломанных колоннах, на деревьях, воде и вселяют ощущение движения в пейзаже и внутренней тревоги.
На переднем плане картины по берегам изображены фигуры: юноши в короткой пастушеской одежде с посохом в руке и молодой женщины с золотистыми волосами, кормящей грудью ребенка.
Кто эти персонажи? Почему они не замечают надвигающейся на них бури, почему юноша чуть улыбаясь, смотрит на женщину, а ее взгляд обращен в сторону, как будто она к чему-то прислушивается?
- Златились кудри длинные у ней, Ее одежды белизной сияли, Прекрасен был лучистый взгляд очей,
- Кто в них глядел, не ведал тот печали…
Эти строки из поэмы «Фьезоланские нимфы» знаменитого поэта и писателя Д. Боккаччо. Она была широко известна в эпоху Возрождения и возможно, что поэма и послужила источником для художника.
Мифологическим сюжетом поэмы явилась трагическая любовь молодого пастуха Африко к девушке Мензоле — прислужнице древнеримской богини Дианы.
Трагическая, потому что по воле богини погибли и пастух, лишивший себя жизни на берегу, и молодая женщина, которую Диана превратила в речную струю. Гроза, изображенная в картине, играет роль злой судьбы.
Картина Джорджоне не иллюстрация к поэме, но ее отдельные эпизоды сближают между собой образы произведения Боккаччо с этим полотном, проникнутым глубоким поэтическим чувством и настроением.
Все картины Джорджоне индивидуальны и непохожи. Их объединяет только особое поэтическое настроение. О каждой можно рассказывать отдельно.
Джорджоне, «Юдифь» ru.wikipedia.org
Например, «Юдифь», находящаяся в собрании Эрмитажа в Санкт-Петербурге. Тема Юдифи, отрубающей мечом голову полководцу вавилонян Олоферну, войска которого осадили ее родной город, восходит к библейским сказаниям и легендам. Они были широко распространены и в искусстве итальянского Возрождения.
Им придавался возвышенный героический смысл, отвечавший бурным историческим событиям того времени, свидетелем которых в XV в. был Донателло, а в XVI — Микеланджело.
Оба запечатлели эти образы в скульптуре: Донателло — в бронзовой фигуре грозной Юдифи с поднятым мечом и безжизненным телом Олоферна у ее ног, Микеланджело — в гигантской мраморной статуе Давида с пращой в руке.
Не чуждались это сюжета и крупнейшие живописцы, например, Мантенья и Боттичелли. Но если у них было выражено само действие — служанка Юдифи либо несла за ней голову Олоферна на блюде, либо прятала в мешок, чтобы тайком вынести из вражеского лагеря, то Джорджоне по-другому пришел к этому сюжету.
На высокой каменной террасе, окруженной низкой оградой, в спокойной позе стоит прекрасная молодая женщина, одетая в хитон винно-розовых тонов. С легкой полуулыбкой смотрит она на лежащую под ногой голову Олофрена. В ее правой руке — тяжелый меч.
За спиной простирается далекий и мирный пейзаж с грядой голубых гор на горизонте, маленькими зданиями вдали, которые граничат с густым зеленым лесом. Высокое просторное небо, на фоне которого высится мощный, подобный колонне ствол зеленеющего дерева.
Прозрачным светом пронизанная природа словно вторит настроению спокойного и полного достоинства облика Юдифи.
Джорджоне, «Три философа» ru.wikipedia.org
В картине, названной «Три философа», снова возникает холмистый лесной пейзаж. Его замыкает на горизонте горная гряда насыщенного синего цвета, за которую опускается огненный диск солнца. Вечерние небеса с летучими серо-белыми облаками воздушны и полны переходов от голубых до нежно-сиреневых тонов.
На ступенчатой скалистой площадке изображены трое мужчин разного возраста: глубокий старик в желтом плаще держит астрологическую таблицу с изображением полумесяца и раскрытый циркуль. Рядом с ним человек средних лет в белом тюрбане в восточном одеянии задумчиво смотрит перед собой.
Наиболее выразительна фигура сидящего юноши в белом хитоне и зеленом плаще. Опираясь рукой о колено, он делает какие-то измерения с помощью угольника и циркуля. Его лицо серьезно, глаза пытливо устремлены на что-то, видимое ему одному.
В глубоком молчании среди тихого вечернего пейзажа вдали от людей философы погружены в изучение природы.
Джорджоне никогда не изображал безлюдную природу. В ней всегда живут его герои — воины, философы, пастухи, мадонны, богини и святые.
Сохранилась старинная живописная копия и гравюра с автопортрета художника, где Джорджоне изобразил себя в образе Давида. Его лицо, обрамленное густой волной волос, одухотворено и значительно. Так, наверно, и выглядел в жизни этот замечательный художник, создавший образы, которые остаются близкими и дорогими людям, спустя почти пять с половиной столетий.
Джорджоне, автопортрет, 1500—1510 гг. ru.wikipedia.org
Что еще почитать по теме?
«Давид» Микеланджело. Как рождался шедевр?Каким был идеал женской красоты в эпоху Возрождения?Сандро Боттичелли: можно ли узнать творения живописца по оттенкам охры?
Источник: https://ShkolaZhizni.ru/culture/articles/29006/
«Три философа»
Лев ДЬЯКОВ
1505 — 1506. Музей истории искусств, Вена
Налет загадочности отличает знаменитую работу Джорджоне «Три философа» (1505 — 1506, Вена).
На первый взгляд все просто и ясно. Изображены, выражаясь словами Микиэля, видевшего картину в доме Контарини, «три философа: двое стоящих, один сидящий, который наблюдает солнечные лучи в пейзаже со столь удивительно воспроизведенной пещерой».
И в то же время сам сюжет картины необычен. Отсутствуют традиционные в искусстве XV в. библейско-евангельские образы. И хотя, как показало исследование картины с помощью рентгенограммы, первоначально на ней были изображены волхвы, Джорджоне заново переписал ее, превратив евангельских волхвов в философов. Сюжет приобрел светский характер.
Джорджоне обратился к известному античному сюжету: мудрецы разных веков ведут философскую дискуссию.
На небольшой каменистой площадке три фигуры: старец, сжимающий в руках астрологическую таблицу, человек средних лет в восточном одеянии и сидящий юноша с циркулем, угольником и листом бумаги на коленях.
В просвете, образуемом громадной скалой с пещерой и темными стволами деревьев, видны долина и вечернее небо с плывущими фиолетовыми облаками.
Перед нами трое людей различных характеров, возрастов, темпераментов. Внешне они не связаны друг с другом. Но настроение вечерней тишины заставляет каждого прислушиваться к голосам природы, и это объединяет их.
Человек в картине Джорджоне наслаждается красотами окружающей его природы. Эту мысль выражает поэтический образ сидящего юноши в белом хитоне и темно-зеленом гиматии.
Образ настолько индивидуален, что заставляет многих видеть в нем автопортрет художника.
Важны в картине композиция и цвет. Персонажи стоят на трех ступенях скалы, символизируя, по-видимому, три ступени развития философии. Две несколько вытянутые фигуры, мощные вертикальные складки одеяний усиливают настроение покоя, разлитое в картине. Темное, обобщенное пятно скалы великолепно уравновешивает сдвинутую в правый угол группу философов.
Немалую роль в композиции играет скала с пещерой, занимающая треть пространства. И именно к пещере устремлен пытливый взор юноши, находящегося к ней ближе всех остальных участников.
Известно, что пещера является завершенным образом мира в древних мистериях.
Вспоминается знаменитый отрывок из «Кодекса Арунделя», принадлежащий перу Леонардо да Винчи: «Томимый страстным желанием, стремясь увидеть изобилие разнообразных и удивительных форм, созданных искусной природой, подошел я ко входу в большую пещеру. Внезапно овладели мной два чувства: страх и желание — страх перед зловещей, угрожающей пещерой, желание увидеть, не таит ли она каких-нибудь чудес».
Это лишний раз позволяет увидеть в образе юноши символическое изображение философии и науки эпохи Возрождения.
В искусствоведческой литературе до сих пор идут споры о том, кто изображен в картине. Так, Кавальказелли считает, что это астрономы, Л. Вентури видит в них астрологов. Пардуччи предполагает, что здесь изображены Аристотель, Аверроэс и Вергилий, а Бальдасс – что это Архимед, Птолемей и Пифагор.
Гартлауб считает, что здесь – адепты-орфики, представители трех степеней посвящения в мистический союз, а Ферригуто выдвигает теорию, согласно которой здесь символически показаны три этапа в развитии философии: Средневековье, арабская философия и гуманизм Ренессанса.
Таким образом, «Три философа» допускают множество толкований.
Однако картина Джорджоне перерастает узкие рамки символов и аллегорий, образы настолько многоплановы, что не укладываются в одну схему. Они вызывают множество ассоциаций, что присуще произведениям большого мастера.
Верхняя одежда древних греков в виде прямоугольного куска ткани; надевался обычно поверх хитона.
Источник: https://art.1sept.ru/article.php?ID=200600805
Загрузка...
