Портрет иоахима гаске, поль сезанн

В 1874 году в Париже, ставшим в то время местом художественной революции, открылась первая выставка художников, которых впоследствии назвали импрессионистами. Это событие вызвало шквал негатива со стороны критиков, привыкших оценивать работы, выполненные в соответствии с канонами классической живописи.

Портрет Поля Сезанна

Творчество Клода Моне и Огюста Ренуара не поддавалось осмыслению, а их картины осуждали и высмеивали. В ряду недооцененных творцов был и постимпрессионист Поль Сезанн, в чью сторону отпускались самые нелицеприятные высказывания.

Сейчас холсты живописца, которого при жизни игнорировали и не понимали, украшают лучшие музеи Европы и продаются на различных аукционах за баснословные суммы денег.

Детство и юность

Будущий художник родился 19 января 1839 года в небольшом городке на юге Франции – Экс-ан-Прованс.

Поль был первенцем в семье банкира Луи — Огюста Сезанна. Отец, начинавший с продажи шляп, а затем открывший собственный банк, был человеком крайне властным. Вся семья подчинялась его воле. Мать художника, Анна — Елизавета, родила еще двух дочерей – Марию и Розу, но обожала своего первенца Поля и во всем его поддерживала.

Автопортрет Поля Сезанна

Тяга к рисованию проявилась у художника в пять лет. Тогда Сезанн разрисовывал стены в доме углем, создавая весьма правдоподобные изображения. Правда, успехами сына гордилась только мать, а отец мечтал передать сыну свой бизнес.

Из биографии гениального живописца известно, что он по воле главы семейства в 1849 году поступил в школу Сен-Джозеф. В 1852 году Поль перевелся из Сен-Джозефа в шестой класс престижного закрытого колледжа Бурбон.

Там создатель картины «Персики и груши» познакомился с будущим знаменитым писателем Эмилем Золя. Именно Эмиль открыл новому товарищу волшебный мир книг и поэзии.

Портрет отца Поля Сезанна

В 1855 году шестнадцатилетний Поль окончил колледж, отличившись в написании стихотворений на французском и латыни, но никак не проявив себя как художник. Затем амбициозный юноша по велению отца поступил на юридический факультет. После занятий, вечерами, Поль ходил в местную школу живописи. К радости Сезанна, в ту пору глава семейства не усмотрел в этом занятии ничего предосудительного.

Любимым местом творческого парня был городской музей, в котором регулярно выставлялись живописные полотна. Именно там Сезанн понял, что хочет стать художником. Правда, отец был непреклонен и настаивал на том, чтобы сын продолжал изучать право.

Мыслями одаренный юноша был в Париже, в который его зазывал друг по колледжу — Эмиль Золя, перебравшийся к тому времени во французскую столицу и пробовавший свои силы в литературном творчестве. В конце концов, Сезанн добился от отца позволения уехать на пару месяцев в гости к товарищу.

Поль Сезанн в молодости

В 1861 году юный живописец окончательно перебрался в столицу Франции для того, чтобы готовится к поступлению в Академию художеств.

В тот период Сезанн посещал занятия в местной мастерской, в которой он познакомился с будущими импрессионистами Камилем Писсарро и Клодом Моне, которые хоть и обучались азам рисования, но уже имели собственное сформированное видение пути развития живописного искусства.

Писсарро сразу поверил в Сезанна и прочил в будущем ему успех. Несмотря на хвалебные отзывы, молодой художник из провинции чувствовал себя чужим в атмосфере столичной мастерской. Единственным другом, которого он там завел, был его земляк Ахилл Амперера, который впоследствии увлеченно писал обнаженных женщин.

Ахилл Амперера

Поль не верил в свой талант. Временами ему даже казалось, что все его занятия бессмысленны и нужно вернуться в родные края, чтобы продолжить дело отца. Художника мучили угрызения совести и чувство вины перед родителем, надежды которого он не оправдал. Эти душевные терзания в конечном итоге привели к тому, что творец бросил любимое занятие и уехал домой.

В Экс-ан-Провансе Поль стал работать в банке Сезанна – старшего, которого обрадовало возвращение блудного сына. Правда, радость обоих была недолгой.

Парень не мог долго жить без живописи и скоро вновь стал посещать школу рисования.

После проведенного дома года и бесконечных разговоров с главой семейства молодой человек вновь отправился в Париж с намерением во что бы то ни стало поступить в школу при Академии художеств.

Готовясь к сдаче экзаменов, Сезанн вдруг обнаружил, что ему чуждо то искусство, которое он вознамерился изучать. Салонная живопись казалась юноше бессмысленной и пустой. Помимо прочего, Поль вновь стал сомневаться в собственном таланте. Он много работал, но его недовольство собой только усиливалось. Результатом стала очередная неудача – художник завалили экзамены.

Поль Сезанн

В 1863-ем живописец посетил Салон, в котором увидел отвергнутую публикой скандальную работу Эдуарда Мане «Завтрак на траве». Это произведение, благодаря которому в искусстве того времени свершился переворот, изменило и видение мира Сезанна. Именно оно приобщило молодого художника, как и многих его ровесников, к новому пониманию искусства.

Судьбоносным для Сезанна стало знакомство с Фредериком Базилем, случившееся в этом же году. Базиль привел нового знакомого в мастерскую Марка Глейра, выпускниками которого были Клод Моне, Альфред Сислей и Огюст Ренуар. Природная робость не позволила Сезанну влиться в круг будущих импрессионистов.

В 1864 году, получив отказ Салона принять его новые работы, Поль вновь бросил занятия живописью и снова вернулся в Экс-ан-Прованс. Правда, и там он продолжил писать, не в силах отказаться от занятий искусством. Через полгода Сезанн приехал в Париж, чтобы в очередной раз показать жюри Салона свои работы, которые те вновь забраковали.

Автопортрет Поля Сезанна

По возвращении в Экс-ан-Прованс Поль посвятил себя портрету. Он упорно работал, но и в следующем году произведения художника были списаны в утиль. Сезанн совершенно отчаялся. Он понимал, что его творчество чуждо современникам, но рисовать, подстраиваясь под узко мыслящих критиков, живописец не хотел.

После того как на очередном предварительном показе в Салоне картины Сезанна получили издевательские овации публики, к нему подошел Эдуард Мане, который тепло отзывался о работах молодого дарования. Получив положительный отзыв от своего кумира, Сезанн наконец-то обрел уверенность, которой ему так не хватало.

Живопись

Работы раннего периода творчества Поля имели романтический характер: сцены насилия («Убийство»), натюрморты («Натюрморт с черепом и подсвечником»), эротические видения («Оргия»).

Картина Поля Сезанна «Персики и груши»

В начале 1870-х годов художник начал писать этюды на пленэре и в совершенстве овладел техникой мелкого мазка. Наиболее импрессионистическая картина этого периода — «Дом повешенного».

Картина Поля Сезанна «Берега Марны»

Стоит отметить и то, что в пейзажах с панорамным охватом Сезанн достигал величественной эпичности («Берега Марны»), а в натюрмортах подчеркивал структуру предмета, как бы утяжеляя его с помощью красочной фактуры («Горшок с геранью и фрукты», «Натюрморт с яблоками и апельсинами»).

Картина Поля Сезанна «Натюрморт с яблоками и апельсинами»

На рубеже 1880-1890 годов Поль все больше увлекся фигурными жанрами. Так, композиция «Пьеро и Арлекин» сюжетно посвящена последнему дню карнавала перед постом. В этот же период живописец написал серию картин, посвященных игре в карты. Все они вышли под одинаковым названием – «Игроки в карты».

Картина Поля Сезанна «Пьеро и Арлекин»

С каждой последующей работой автор уменьшал количество изображенных на холсте людей, а также удалял с полотна лишние детали. Героями картины были люди, живущие в дорогих сердцу художника краях – в Провансе.

Картина Поля Сезанна «Игроки в карты»

Творчество одного из главных мастеров постимпрессионизма, стремившегося к созданию классического искусства, лишенного всего преходящего и мимолетного, оказало громадное влияние как на художников ХХ века, так и на целые направления изобразительного искусства.

Личная жизнь

Сезанн, страдавший от фобии прикосновений и способный разве что сбрить бороду, чтобы завоевать понравившуюся женщину, был женат на натурщице Мари-Гортензии Фике.

Встреча будущих супругов произошла в Париже в 1869 году, когда Сезанну было тридцать лет, а Фике едва исполнилось девятнадцать. Через год влюбленные уже жили вместе. В 1872-ом Мари родила избраннику сына, который при крещении получил имя Поль.

Картина Поля Сезанна «Дома у дороги»

После рождения наследника чувства живописца к супруге постепенно остывали. Разлуки, случавшиеся во время сезонных переездов Сезанна то в Париж, то в Экс-ан-Прованс, усугубляли и без того шаткое положение дел.

Сначала их отношения были тайными. Ни Поль, ни Мари не стремились вести общее хозяйство. Сезанн, опасавшийся родительского гнева, приложил немало усилий, чтобы отец не узнал о его возлюбленной.

Портреты жены Поля Сезанна

Открыто признать связь с Гортензией и официально усыновить Поля получилось только в 1886 году, когда они наконец поженились. В итоге за двадцать лет супружеской жизни Сезанн написал маслом двадцать четыре портрета Гортензии. После того как супруги развелись, натурщица продолжала позировать Полю.

Смерть

Известно, что на протяжении последних лет жизни у художника обострился диабет. Помимо прочего, он страдал от конъюнктивита и гнойника на правой ноге. Для того чтобы добираться до пленэра, живописец каждый день нанимал один и тот же ветхий экипаж, доставлявший его от собственного дома до места назначения.

Когда в октябре 1906 года стало прохладно и самочувствие создателя картины «Дома у дороги» ухудшилось, цена на экипаж резко подскочила, и разгневанный Сезанн прогнал возницу. Из-за того что художник был не в состоянии носить громоздкие принадлежности, необходимые при работе маслом, он перешел на акварель. Правда, даже ходьба с этюдником на спине была для мастера испытанием.

Поль Сезанн в последние годы

Однажды Поль попал в сильную грозу недалеко от горы Сент-Виктуар, на которой он часто писал этюды. По пути домой продрогший живописец потерял сознание. Через пару часов кучер проезжавшего мимо экипажа подобрал мастера и отвез его восвояси. Домоправительница, увидев Сезанна, тут же послала за доктором.

Следующий день был холодным, и, вопреки предписаниям врача, своенравный художник отправился дописывать портрет своего садовника Валье среди лимонных деревьев на холме. Проведя весь день на улице, Поль простыл. У него начался жар. Творец всегда испытывал отвращение к чужим прикосновениям, но в тот день попросил Валье помочь ему спуститься к дому.

Могила Поля Сезанна

Заболев пневмонией, осложненной хроническим диабетом, художник скончался, так и не придя в себя. На протяжении пары дней автор произведения «Купальщицы» бредил, попеременно бормоча себе под нос имена то покойного друга Эмиля, то сына. Сестра Мари, понимая, что брату осталось недолго, пригласила в дом священника, который совершил все полагающиеся обряды.

Картина Поля Сезанна «Купальщицы»

22 октября 1906 года, когда Мари была в церкви, домоправительница обнаружила, что лежащий лицом к стене художник скончался. Объявление о смерти отложили до следующего дня, чтобы жена живописца Гортензия и наследник приехали на похороны Сезанна, проходившие на кладбище Сен-Поль в Экс-ан-Провансе.

Произведения

• 1865 – «Натюрморт с хлебом и яйцами»
• 1867 – «Пейзаж с источником»
• 1867 – «Похищение»
• 1869 – «Завтрак на свежем воздухе»
• 1870 – «Купание»
• 1870 – «Убийство»
• 1874 – «Дом отшельника в Понтуазе»
• 1877 – «Вечно женственное»
• 1877 – «Мадам Сезанн в красном кресле»
• 1884 – «Натюрморт с суповой чашей»
• 1890 – «Мужчина с трубкой»
• 1900 – «Натюрморт с черепами»
• 1906 – «Садовник Валье»

Источник: https://24smi.org/celebrity/4761-pol-sezann.html

Картины и биография Поля Сезанн

Девятнадцатого января 1839 года родился знаменитый французский художник Поль Сезанн.

Это событие произошло в городке под названием Экс-ан-Прованс. Поля воспитывал жадный и грубый отец, который никогда не проявлял к нему отцовской нежности, поэтому в детстве будущий художник совершенно не занимался живописью, зато преуспевал в учебе, причем в разных областях.

Необходимо отметить, что в школьные годы Поль получал множество наград по математике, греческому зыку и латыни. Будущий талант рос спокойным и смышленым мальчиком. В молодые годы Сезанна особо не привлекало рисование и живопись, хотя эти дисциплины входили в основную школьную программу.

В 1858 году Сезанн успешно сдает экзамены и поступает в юридическую школу, которая тогда действовала при университете Экса. Юриспруденция совершенно не привлекала молодого таланта, который два года «мучился», постигая основы юридического дела, так как не мог противостоять своему властному родителю. В конце концов, Поль твердо решил, что посвятит себя художественному ремеслу.

Но и здесь не обошлось без согласия отца Луи Огюста, который построил для своего сына мастерскую. Таким образом, Полю удавалось совмещать живопись и юриспруденцию.

В этой мастерской будущий художник писал свои картины под чутким руководством «мастера кисти» Жозефа Жибера. Через несколько лет Полю все-таки удалось добиться от отца согласия и уехать в Париж, чтобы обучаться живописи.

Во французской столице Поль много внимания уделял созданию собственного стиля.

Благодаря своему несменному другу Эмилю Поль пытается поступить в Эколь-де-Бозар, где экзаменаторы посчитали работы молодого таланта чересчур «бурными и эмоциональными», что, впрочем, не сильно отличалось от реальности. Получив отказ, двадцатитрехлетний амбициозный парень не отчаивается и продолжает работать над собой и своим творчеством.

Каждый год Сезанн отправлял свои полотна в Салон, но требовательные судьи отвергали работы молодого таланта. Отрицательные отзывы задевали самолюбие парня, и он еще больше погружался в работу.

После многолетней плодотворной работы Сезанну удалось разработать собственную манеру написания картин.

Признание художник получил в семидесятых годах, когда несколько богатых буржуа купили пару его полотен.

Что касается личной жизни Поля, то его единственной супругой, с которой он прожил сорок лет, была Мария-Гортензия Фике. С молодой красавицей Поль поженился в 1869 году и от этого брака на свет появился прекрасный сын. В 1885 году была организована первая выставка художника.

Из-за больших долгов и после смерти матери Сезанну пришлось продать родительское имение. При жизни художник открывает собственную живописную студию. Двадцать второго октября 1906 года обрывается жизнь Поля, который умирает из-за пневмонии.

Картина «Игроки в карты», 1890-1892:

Портрет Иоахима Гаске, 1896-1897:

Пейзаж в Эксе (Гора Святой Виктории), 1905:

Пьеро и Арлекин, 1888-1890:

Персики и груши, 1895:

Источник: http://rus-artist.ru/franczuzskie-xudozhniki/142-kartiny-i-biografiya-polya-sezann.html

Книга: Национальная галерея Прага

Картина Поля Гогена «Доброе утро, господин Гоген!» была написана под впечатлением от известного полотна Гюстава Курбе «Встреча», которое вызвало много шуток и эпиграмм и было прозвано критиками «Доброе утро, господин Курбе!».

Эту работу Гоген увидел в 1854 в Монпелье и создал ее иронический антипод, дав совершенно иной ответ на заданную автором тему взаимоотношений творца и публики. Произведение Курбе — панегирик самому себе, автопортрет с друзьями на фоне красивого сельского пейзажа, где рослый статный художник встречает своего мецената и почитателя Брюйя, сопровождаемого слугой.

Художник и знаток беседуют об искусстве на залитой солнцем скале, которая, как постамент памятника, возносит их над мирным идиллическим ландшафтом.

Он встречает крестьянку в бесформенной одежде, которая, не замедляя шага, едва поворачивает голову, чтобы взглянуть на прохожего. Обе фигуры утопают в дорожной грязи, находясь в холодном и неуютном окружении пожухлых трав, кустов, сугробов и голых деревьев. Между живописцем и безликой женской фигурой — забор из прутьев, символ разъединения и непонимания.

Художник показывает, что повстречавшимся людям нет дела друг до друга, а окружающая природа крайне неприветлива к ним двоим.

Пьер-Огюст Ренуар (1841–1919) Любовники. Около 1880–1890. Холст, масло. 176×130

На полотне Огюста Ренуара «Любовники» изображена трогательная камерная сцена встречи влюбленных молодых людей на лоне природы, которые, удалившись от шумного общества, укрылись от нескромных взглядов и летнего зноя в тени деревьев на высоком берегу реки. Это свидание — мимолетный счастливый миг, как бы случайно выхваченный из потока жизни. Мерцающие светоносные краски и свободный прозрачный мазок усиливают впечатление трепетности и изменчивости изображенного.

Художник представляет взору зрителя юную рыжеволосую даму в нарядном платье, которая, удобно расположившись на мягкой траве, благосклонно внимает признаниям прильнувшего к ней кавалера.

Улыбчивая девушка миловидна и жизнерадостна, и живописец не скрывает своего восхищения ее красотой.

Любуясь грацией и прелестной непосредственностью очаровательной женщины, Ренуар пишет ее фигуру нежными, пастельными тонами, окружая ореолом из вибрирующих серебристо-жемчужных рефлексов.

Едва уловимые блики света скользят по земле и листве склоненных над рекой деревьев, веселыми солнечными зайчиками играют на лицах и одежде молодых людей.

Художник смело вводит цветные тени, мастерски передавая легкость и прозрачность световоздушной атмосферы знойного полдня. Залитое солнцем произведение дышит радостью жизни и теплом летнего дня.

Ренуар стремится придать естественность природному окружению фигур: пронизанная светом листва, трава и цветы не просто служат фоном, а создают особую поэтическую среду.

Винсент Ван Гог (1853–1890) Зеленое пшеничное поле с кипарисом 1889. Холст, масло. 73,5×92,5

Картина Ван Гога «Зеленое пшеничное поле с кипарисом» была написана во время его пребывания в лечебнице Святого Павла для душевнобольных в Сен-Реми, где он пробыл почти год. В начале июня 1889 доктор Пейрон разрешил художнику выходить за ограду парка и писать в окрестностях монастыря Сен-Поль.

Ваг Гог, истосковавшийся по «утешающему искусству», начал изображать живописные пейзажи: оливковые рощи, кипарисы, засеянные пшеницей поля. Особенно ему нравились кипарисы, возносящие к небесам свои кроны, похожие на языки черного извивающегося пламени. «Кипарисы все еще увлекают меня.

Я хотел бы сделать из них нечто вроде моих полотен с подсолнечниками; меня удивляет, что до сих пор они не были написаны так, как я их вижу. По линиям и пропорциям они прекрасны, как египетский обелиск. И какая изысканная зелень! Они — как черное пятно в залитом солнцем пейзаже», — писал в это время художник.

Картины 1888–1889 наделены особой символикой образов, связанной со специфическим мировосприятием Ван Гога в этот период.

Художник разделяет пространство своих полотен на два противостоящих друг другу и взаимодействующих между собой мира — «северный» и «южный», а истолкование предметов и цветов начинает подчиняться этому разделению. Югу соответствуют ночь, верх (небо), смерть, кипарис, черный, темно-синий и ярко-желтый тона.

Северу — день, низ (земля), жизнь, поля, зеленые и голубые цвета. Большинство этих элементов присутствует на картине «Зеленое пшеничное поле с кипарисом», например, видно, как посреди колышущегося от ветра поля незрелой пшеницы возвышается темный силуэт кипариса.

Возносясь от земли, он, словно древний бесстрастный монумент, соединяет трепещущий океан зеленых, слегка тронутых золотом колосьев с предгрозовым суровым небом. Новая смысловая нагрузка меняет живописную манеру художника. Отвергнув классические уроки, полученные в Арле, Ван Гог возвращается к характерной для его ранних работ экспрессивности.

Формы на картине становятся подчеркнуто драматичными, охваченные единым движением, они подчинены напряженному ритму.

Поль Сезанн (1839–1906) Портрет Иоахима Гаске 1896–1897. Холст, масло. 65,5×54,5

На данном «Портрете Иоахима Гаске» изображен образованный, литературно одаренный юноша, талантливый лирик, с которым художник сблизился в Эксе.

«Голубоглазый студент», как прозвали молодого человека его друзья, едва успев сдать экзамен на степень бакалавра, стал выпускать собственный журнал, а в 23 года женился на красивой девушке, музе новопровансальских поэтов, Марии Жирар.

В это счастливое время он и познакомился с Полем Сезанном, полотна которого покорили его с первого взгляда. Пожилой художник и воспевающий радость жизни юный литератор быстро нашли общий язык. Они часто беседовали, совершая долгие прогулки по окрестностям.

Сезанн, будучи другом семейства Гаске, хотел

Источник: https://litvek.com/br/352123?p=14

Поль Сезанн. «Портрет Жоашима Гаске». — Импрессионизм

Поль Сезанн. «Портрет Жоашима Гаске».

• Поль Сезанн в домашнем электронном музее(100 электронных альбомов великих художников,
• включая импрессионистов)
• Постеры картин Поля Сезанна

Поль Сезанн: жизнь и творчество

Эпизоды из жизни: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23

Поль Сезанн в музеях

Поль Сезанн: литература

«Портрет Жоашима Гаске». 1896 г.Холст, масло. 65,5х54,5 см.Национальная галерея, Прага.

«…В один из воскресных дней весной 1896 года Сезанн вместе с друзьями — Нума Костом, Солари, старым другом по школе Сен-Жозеф, и владельцем булочной на бульваре Мирабо Анри Гаске, к тому времени оставившим свои дела, — отправляется в кафе «Ориенталь». День клонится к концу, город постепенно окутывает пепельная дымка. Сидя за столиком на террасе, Сезанн, скрестив руки, наблюдает за воскресной толпой, гуляющей по проспекту. О чем он думает? Вдруг из толпы вышел какой-то молодой человек, направился к их столику и, подойдя к художнику, робко забормотал о том, как он восхищен его полотнами, выставленными в обществе «Друзья искусства». Это было слишком неожиданно. Сезанн покраснел, начал заикаться, затем вскочил и, метнув на юношу грозный взгляд, так стукнул кулаком по столу, что покатились стаканы и бутылки. — Уж не смеетесь ли вы надо мной, милейший? — закричал Сезанн и, обессиленный, упал на стул. Слезы заволокли его глаза. Он узнал сына булочника, Жоашима. — Анри, старина Анри, умоляю тебя, не шути, скажи, действительно ли твой сын любит мою живопись? — прошептал Сезанн. — Он заболел бы от огорчения, если бы не увидел твоих работ, — откликнулся старый булочник. И тут Сезанн голосом, прерывающимся от волнения, сказал Жоашиму:- Присаживайтесь вот сюда! Вы еще молоды. Вы столько не пережили. Я больше не могу писать. Я бросил все… Поймите, я несчастен! Не надо меня укорять. Могу ли я верить, что вам понравилась моя живопись лишь по двум полотнам, которые вы увидели, между тем как все… кто меня копирует, ничего в ней не смыслят. Ах, какую боль причинили мне эти люди!.. Ваше внимание, вероятно, привлекла Сент-Виктуар. Если полотно вам понравилось… Завтра оно будет у вас. И я его подпишу!.. С булочником Гаске произошла та же история, которая в свое время доставила столько горя Луи-Огюсту: старый Гаске дал жизнь подлинному поэту. Жоашим, единственный сын булочника, образованный, литературно одаренный юноша, чьи первые работы восхищают его преподавателей и соучеников, горячо, более того, страстно увлекается поэзией. Сдав экзамен на степень бакалавра, Жоашим Гаске начал выпускать журнал, размножая его на гектографе с помощью подмастерья булочника. Как в свое время Золя, Сезанн и Байль, Гаске и его друзья клянутся в любви и верности красоте и поэзии. «Голубоглазый студент», как прозвали Жоашима Гаске, походит на молодого бога. Ему 23 года. В нынешнем году в январе он женился на самой красивой девушке Прованса, музе новопровансальских поэтов, Мари Жирар. Гаске — лирик, он воспевает великолепие вселенной, прославляет жизнь. Полотна Сезанна с первого взгляда покорили его. Целую неделю, захлебываясь от восторга, поэт только о них и говорит, заражая своим восхищением молодую жену. А в этот вечер он поверяет свой восторг самому Сезанну. «Мэтр…» — «Замолчите, молодой человек! замолчите! Я старый, трухлявый пень, и, слушая вас, мне хочется плакать». Целую неделю Сезанн ежедневно видится с Жоашимом Гаске, они совершают долгие прогулки по окрестностям Экса. Благодаря общению с молодым поэтом, неподдельной искренности его восхищений, его неисчерпаемому жизнелюбию, переходящему в пылкое поклонение природе, Сезанн сам словно перерождается. Он говорит так, как никогда еще не говорил. Он воодушевляется! Объясняет юноше, что хотелось бы ему осуществить в живописи, с восхищением указывая рукой на простирающийся перед ним край, изображение которого он желал бы оставить людям. «Великие классические страны, — говорит Сезанн, — наш Прованс, Греция, Италия, какими я их себе представляю, это страны, где свет одухотворен, где пейзаж напоминает живую, отмеченную острым умом улыбку… Взгляните на Сент-Виктуар. Какой взлет, какая властная жажда солнца и какая печаль, особенно вечером, когда вся тяжеловесность как бы опадает!.. Это гигантские глыбы образовались из огня. В них до сих пор бушует пламя. Днем кажется, будто трепещущая тень в страхе отступает перед этой громадой. Там, на самой вершине, есть пещера Платона; заметьте, когда плывут большие облака, тень от них дрожит на скалах, она кажется опаленной, и ее поглощает огненный зев горы. Я долго не умел, не знал, как писать Сент-Виктуар, потому что мне, как и всем другим, кто не всматривался пристально, тень казалась вогнутой, в то время как, поглядите, она выпуклая и скользит вниз от центра. Вместо того, чтобы уплотниться, она улетучивается, превращается в пар. Синеватая, она сливается с дыханием воздуха, а направо, на Пилон- дю- Руа, вы увидите нечто совершенно противоположное, там свет качается, влажный и переливчатый. Это море. Вот что следует передать. Сезанн возрождается к жизни в то самое время, когда зацветают миндальные деревья. Художник

Страниц: 1 2

Источник: http://impressionnisme.ru/pol-sezann-portret-zhoashima-gaske/index.php

Читать онлайн "Национальная галерея Прага" автора Акимова Т. — RuLit — Страница 20

Поль Сезанн (1839–1906) Портрет Иоахима Гаске 1896–1897. Холст, масло. 65,5×54,5

На данном «Портрете Иоахима Гаске» изображен образованный, литературно одаренный юноша, талантливый лирик, с которым художник сблизился в Эксе.

«Голубоглазый студент», как прозвали молодого человека его друзья, едва успев сдать экзамен на степень бакалавра, стал выпускать собственный журнал, а в 23 года женился на красивой девушке, музе новопровансальских поэтов, Марии Жирар.

В это счастливое время он и познакомился с Полем Сезанном, полотна которого покорили его с первого взгляда. Пожилой художник и воспевающий радость жизни юный литератор быстро нашли общий язык. Они часто беседовали, совершая долгие прогулки по окрестностям.

Сезанн, будучи другом семейства Гаске, хотел написать портрет не только самого Иоахима, но также его отца и жены. Однако даже эта единственная работа не была закончена.

Но эта задача оказалась для художника довольно трудной, большие проблемы возникали, когда портретируемый (как Иоахим Гаске) обладал тонкой душевной организацией.

Пытаясь найти способ изображения, выявляющий не только внешнее сходство, но внутреннюю сущность модели, Сезанн нарушил пропорциональный строй фигуры, усиливая материальную плотность цвета. Но увидев, что все эти усилия не позволяют в полной мере раскрыть образ, требовательный к себе художник оставил картину незавершенной.

Анри Руссо (1844–1910) Автопортрет 1890. Холст, масло. 146×113

Данный «Автопортрет» входит в число картин, которые французский художник-примитивист Анри Руссо называл «портреты-пейзажи».

Здесь представлены сразу два мотива: вид Парижа с мостом через Сену, домами со множеством печных труб и Эйфелевой башней на горизонте и исполненная достоинства фигура живописца, увенчанная, словно нимбом, артистическим беретом.

Руссо изобразил себя в строгом черном костюме на берегу реки, на фоне парусника, украшенного яркими флагами. Позади него в небе летит воздушный шар. В руках мастер держит кисть и палитру, на которой можно прочесть два имени — Клемане и Жозефина — так звали двух любимых женщин Анри Руссо.

Клемане Бутар была его первой женой, она родила ему детей, семь из которых умерли в младенчестве от туберкулеза. С ней Руссо прожил 19 лет, вплоть до ее смерти в 1888. С Жозефиной Нури — второй своей супругой — живописец сочетался браком годом позже.

Когда в марте 1890 Руссо представил «Автопортрет» в Салоне независимых, имени «Жозефина» на нем еще не было. Мастер приписал его только в год свадьбы. Это не единственная правка, внесенная в картину после первого показа. Художник фиксировал на полотне те изменения, которые с годами происходили в его жизни.

Необычная картина даже подвергалась насмешкам и издевательствам со стороны критиков.

Эдвард Мунк (1863–1944) Танец на пляже 1900–1902. Холст, масло. 99×96

В данном произведении Эдвард Мунк обращается к теме вечного движения в противоречивом и многоликом мире людей, которую он разрабатывал начиная с середины 1890-х в обширном цикле «Фриз жизни», который так и остался незаконченным.

Полотна этой серии выполнены в едином символическом ключе, каждая отдельная форма участвует в общем динамическом ритме, создавая сложный и выразительный орнаментальный арабеск рисунка.

Все эти картины написаны в Осгорстранде, деревне на берегу Осло-фьорда, куда Мунк после первого посещения в 1889 часто приезжал работать.

Источник: https://www.rulit.me/books/nacionalnaya-galereya-praga-read-440381-20.html

Последний круг

Но не следует думать, что в достопочтенном городе Эксе проживали одни лишь кретины и недоброжелатели Сезанна. Как-то воскресным вечером весной 1896 года художник сидел на бульваре в кафе «Орьянталь» в компании Коста, Солари и друга своего детства булочника Анри Гаске.

Мужчины беседовали, наблюдая за фланирующей по бульвару публикой, вышедшей на вечерний променад после воскресной службы. Вдруг перед их столиком остановился молодой человек и почтительно поклонился Сезанну. Это был Иоахим Гаске, сын Анри, пылкий и талантливый начинающий поэт.

Сезанн, не узнавший сына друга и решивший, что дерзкий молодой человек хочет над ним посмеяться, грубо оборвал поток его излияний, но в разговор своевременно вмешался отец юноши. Так завязалась эта новая дружба.

Иоахим Гаске рассказал об этом эпизоде в своей прелестной книжке, ставшей неоценимым источником информации о последних годах жизни художника: «Эти два полотна открыли мне новый мир красок и линий, почти целую неделю я ходил под впечатлением от этого своего открытия»[221]. С самой первой встречи Сезанн стал считать Гаске своим добрым другом.

Он так проникся к нему, что даже пообещал подарить столь приглянувшуюся ему картину — вид горы Сент-Виктуар. «Он пребывал в состоянии невероятного нервного возбуждения. Он раскрыл передо мной свою душу, жаловался на отчаяние и смертельное одиночество, на те муки, на которые обрекали его живопись и жизнь в целом».

Первую неделю после знакомства старый художник и молодой поэт виделись почти ежедневно. Молодость Гаске словно придавала Сезанну силы и веру в себя. «Он не любил о себе рассказывать, но на пороге той жизни, которую я для себя избрал, хотел, по его словам, передать мне свой опыт. Он очень сожалел, что я не художник.

Он пребывал в состоянии невероятного нервного возбуждения». Сезанн словно нашёл себе ещё одного сына. Но буквально через несколько дней его поведение резко изменилось: он замкнулся, отказывался от встреч с Гаске, объявил ему, что должен срочно уехать в Париж, хотя сам по-прежнему оставался в Эксе.

Столкнувшись как-то с молодым поэтом на улице, он сделал вид, что не узнал его. Спустя некоторое время Гаске получил странное письмо, которое, как он признаётся, долго не решался предать гласности. Вот отрывок из него:

«Возможно, я ошибаюсь, но мне показалось, что вы сильно сердитесь на меня. Если бы вы могли заглянуть поглубже в мою душу, то не стали бы сердиться.

Неужели вы не видите, до какого плачевного состояния я дошёл? Я не владею собой, я человек, которого не существует, а вы строите из себя философа и хотите окончательно добить меня. Я проклял Жеффруа и иже с ним, которые ради статейки за 50 франков сделали меня объектом всеобщего внимания.

Всю свою жизнь я работал, чтобы обеспечить своё существование, но я думал, что художник может заниматься настоящей живописью, не привлекая внимания публики к своей частной жизни. Разумеется, каждый художник стремится возвыситься духовно, но его личность должна оставаться в тени.

Главным удовольствием для него должно быть его творчество. Будь на то моя воля, я так бы и сидел в своей мастерской, работая бок о бок с несколькими приятелями, с которыми вечером мы могли бы пропустить где-нибудь по стаканчику»[222].

Сегодня этот портрет можно увидеть в Музее современного искусства в Праге.

Гаске выглядит на нём, как пишет Реймон Жан, «преисполненным гордости и благородства, с просветлённым и решительным лицом, открытым взглядом и пышной шевелюрой — настоящий “поэт”»[223].

Гаске стал для нас бесценным свидетелем того, как создавалась картина «Старуха с чётками», которую Сезанн писал в Жа де Буффан в 1895–1896 годах. Этот изумительный портрет можно рассматривать как живописный аналог «Простой души» Флобера.

Сезанн старался попасть «в тон Флоберу», работая над изображением престарелой монастырской привратницы, сбежавшей в 70 лет из своего монастыря. Эта придавленная гнётом прожитых лет, судорожно сжимающая в руках свои чётки старая женщина с бледным, измождённым, застывшим в напряжении лицом и отсутствующим взглядом уже словно стоит на пороге смерти.

Как и сам художник? Гаске: «Мягкий блик, словно намёк на сочувствие, озарял открытый скорбный лоб старухи. Её, согбенную и злющую, будто накрывало волной доброты. Иссохшая душа её трепетала и искала успокоения в движении рук. Сезанн рассказал мне её историю. В 70 лет эта монашка, разуверившаяся в Боге, ушла из монастыря.

Дряхлая, не приспособленная к мирской жизни, она бродила от дома кдому, словно заблудившееся домашнее животное. Сезанн подобрал её, взял к себе в дом в качестве служанки в память о Дидро[224], но больше из природной доброты, и стал писать её портрет.

Освоившись, старуха начала подворовывать у него и делать мелкие пакости: рвала на тряпки его полотенца и простыни и, бормоча молитвы, продавала их ему для протирки кистей; но он не выгонял её, из чувства милосердия закрывая глаза на её причуды»[225].

* * *

Осенью 1896 года, будучи проездом в Эксе, Золя не захотел встречаться с «неудачником» Сезанном.

Я рос практически в одной колыбели со своим другом, своим братом Полем Сезанном, большим, но не слишком удачливым художником, чей талант оценили лишь сейчас».

А тем временем талант «не слишком удачливого художника» привлекал к себе всё большее внимание молодёжи, не скрывавшей своего восхищения этой таинственной фигурой, этим мэтром, чья популярность неуклонно росла.

В 1896 году, скорее всего весной, Амбруаз Воллар предпринимает поездку в Экс, чтобы наконец лично познакомиться с художником и раздобыть у него несколько новых картин.

Мадам Сезанн и Поль-младший тоже поспешили в Прованс, они не хотели пускать столь важное дело, как визит торговца картинами, на самотёк.

Воллар с большой теплотой рассказывал[226] об этой своей поездке в Экс, о том приёме, который оказал ему Сезанн, об исключительной любезности художника, но и о его внезапных приступах гнева, случавшихся, если кто-то имел неосторожность упомянуть при нём имя Гюстава Моро[227], этого «профессора», представителя ненавистной ему категории людей: «Все эти профессора-преподаватели мерзавцы, кастраты и посредственные художники, все они трусы и ничтожества!» В Эксе Воллар времени даром не терял. Мастерская Сезанна в Жа де Буффан потрясла его своим видом: там был неописуемый беспорядок, кругом валялись исколотые ударами шпателя холсты — для художника это было обычным делом. В саду на вишнёвом дереве раскачивался на ветру зацепившийся за ветку натюрморт. Потрясающая расточительность! Воллар начал розыски сезанновских работ в городе. Когда он собирался в Экс, ему рассказывали, что там картины Сезанна буквально на каждом шагу. На деле всё было не совсем так. Кроме того, местные жители оказались людьми весьма недоверчивыми. «Из самого Парижа приехать в Экс ради картин этого Сезанна? Что-то тут нечисто!» Эксские художники, мнившие себя гениями и писавшие добротные, «красивые» полотна, наперебой предлагали их Воллару. Один из них даже придумал писать свои картины поверх творений Сезанна; по его словам, он слишком хорошо относится к художнику и таким образом пытается уберечь от лишних насмешек. Однажды Воллару удалось через посредника напасть на след нескольких полотен Сезанна, завалявшихся среди всякого хлама в доме одной пожилой супружеской пары. Он явился к ним, чтобы заключить сделку, но наткнулся на настороженность и подозрительность хозяев. Правда, их настроение тут же изменилось и лица расплылись в улыбках, стоило маршану показать им банковский билет достоинством в тысячу франков, которым он собирался расплатиться за картины. «Ну и псих же этот парижанин! Что ж, каждый сходит с ума по-своему». Можно сказать, они даже сделали ему напоследок подарок: уходя от осчастливленных им стариков, Воллар в спешке забыл один из пейзажей, но спохватившиеся хозяева окликнули его и подали в окно оставленную вещь[228]. Вот оно, простодушие! Были же времена…

* * *

Часть лета 1896 года Сезанн провёл с женой и сыном в Таллуаре, на берегу озера Анси[229]. Отправился он туда по настоянию Гортензии и Поля-младшего и отчаянно скучал там так же, как в Швейцарии. Спасаясь от скуки, делился Сезанн с Солари, он писал картины. Точнее, одну картину — «Озеро в Аннеси».

Мастерски выполненное полотно с видом озера, без сомнения, стало большой удачей художника: созерцание этого спокойного пейзажа настраивает на романтический лад.

В конце лета он ненадолго приезжает в Экс, а оттуда отправляется в Париж, где принимается за поиски новой мастерской.

Находит он её «на расстоянии ружейного выстрела от Сакре-Кёр[230] с её рвущимися в небо башенками и колоколенками», как поэтически описывает он это место поэту Гаске.

Строительство этой церкви, напоминающей своим видом пирожное, началось в 1875 году, но пока она всё ещё оставалась в лесах. Сезанн взялся перечитывать Флобера. Эти два гения — один родом из Экса, второй из Круассе — принадлежали к одной породе людей.

Вокруг художника начала сплачиваться молодёжь, пришедшая на смену поколению его друзей-ровесников. Следом за Иоахимом Гаске, сыном Анри, с Сезанном сблизился сын Филиппа Солари Эмиль, навестивший его в Париже. Эти молодые люди самоотверженно пропагандировали его творчество.

Благодаря усилиям Иоахима Гаске две картины Сезанна были «благосклонно приняты» господином Дюменилем, профессором философии, преподававшим в Эксском университете. Ох уж эти профессора! И где их только нет? Но коли приходится действовать через них… «Может быть, я появился на свет слишком рано, — скажет как-то Сезанн Гаске.

 — Я больше художник вашего поколения, чем своего».

Картины Сезанна вновь стали дорожать, но разброс цен был довольно значительным. В ноябре друг Сезанна Ренуар купил у Воллара две работы Поля, «Красные скалы, лиловые холмы» и «Идилию», написанную ещё в юности, по две тысячи франков за каждую. Но в январе тот же Воллар продал четыре его полотна по цене от 400 до 700 франков.

В феврале 1897 года в Люксембургском музее открывается новый зал, отведённый под картины импрессионистов из коллекции Кайботта, завещанной им государству. По уже сложившейся традиции часть публики и кое-кто из художников встречают это событие шквалом негодования и оскорбительными выпадами.

Даже несмотря на запрос в Сенат, посланный радеющими за святые ценности Отечества и Искусства, это уже были затихающие арьергардные бои, время ретроградов безвозвратно уходило в прошлое.

Сезанн чувствовал себя безмерно усталым. Зимой 1897 года жесточайший грипп почти на месяц приковал его к постели. С помощью сына он перебрался с Монмартра на улицу Сен-Лазар.

Жизнь в Париже становилась для него всё более тяжким испытанием. Он терпеть не мог шума и многолюдной суеты.

В мае он уехал из Парижа в Меннеси, что в департаменте Эссон, а оттуда в конце месяца отбыл на родину, в свой эксский приют отшельника.

Наступившее лето не принесло ему особой радости: тягостные, горькие мысли не давали покоя. Иоахим Гаске и его красавица-жена Мария всячески опекали художника, часто приглашали его провести время в кругу своих друзей — молодых литераторов Жана Руайера, Эдмона Жалу и Жозе д’Арбо.

Эту пылкую молодёжь в первую очередь объединяла любовь к родному Провансу, правда, с довольно сильной примесью национализма, опасность которого они, скорее всего, не осознавали. Это была эпоха национального самоутверждения, восславления корней и национальных ценностей, эпоха борьбы за возрождение провансальского языка и литературы с её деревенским фольклором.

Сезанн и сам вместе со своими молодыми друзьями охотно выкрикивал «Да здравствует Прованс!», искреннюю любовь к которому у него было не отнять, ведь именно здесь, на этой земле, среди этих пейзажей родился и вырос его талант. Но политические игры, будоражившие умы молодого поколения, его совершенно не интересовали.

Сезанн всё реже соглашался прийти на вечеринки в дом своих друзей Гаске, где постоянно звучала музыка, где красавица Мария специально для него играла на фортепьяно произведения его любимого Вебера[231], под которые он порой засыпал, совершенно обессилев.

Диабет продолжал подтачивать его здоровье. «Меня, — писал он Гаске 18 июля 1897 года, — одолевают приступы сильнейшей усталости, из-за которых я так ослаб, что не могу принять ваше приглашение навестить вас.

Я чувствую себя совершенно без сил, а посему прошу простить меня…»[232]

Этим летом Сезанн снимает домишко в Толоне, у подножия горы Сент-Виктуар. Он работает там в одиночестве вдали от Экса, где его отнюдь не считают праведником, постоянно оскорбляют и где ему приходится ходить по улицам, прижимаясь к стенам домов. Кое-кто из его земляков считает, что таких, как он, вообще следует расстреливать.

Возможно, он до сих пор расплачивается за вызывавшее зависть богатство своего отца, которое многим по-прежнему как кость в горле.

Мальчишки закидывают его камнями и кричат, чтобы он шёл красить клетки, видимо, собираясь посадить его в одну из них… «Сезанн очень удручён, — писал Нума Кост Золя, — его часто одолевают мрачные мысли… Он снял домик на каменоломнях рядом с плотиной и проводит там большую часть своего времени».

Бибемюские каменоломни вдохновили его на создание нескольких прекрасных картин. Вокруг были лес, сосны, скалы. А ещё он продолжал грезить о купальщицах. Иногда его навещал Иоахим Гаске, привозивший с собой кого-нибудь из друзей посмотреть, как художник работает на пленэре.

Однажды они застали Сезанна перед растерзанной картиной. «Я надеялся, что на сей раз мне удастся выразить то, что я хочу… Всё шло как надо, как надо. Но опять не сложилось». Он плакал и продолжал изничтожать своё творение.

И вдруг сорвался на крик: «Пошли вон отсюда!»[233]

Вместе с матерью уходил в небытие огромный кусок его жизни, да и сама его жизнь, наверное, тоже. Он хотел написать её портрет на смертном одре, но не осмелился, не счёл себя вправе.

Кто он такой? Всего лишь неудачник.

Следующая глава

Источник: https://biography.wikireading.ru/156708

Поль Сезанн в воспоминаниях современников и в письмах к друзьям. Часть IV. Ворчалки от Старого Ворчуна

Ворчалка № 647 от 21.01.2012 г

Работа над картиной для Сезанна почти никогда не бывала законченной. Так, например, Амбруаз Воллар позировал Сезанну сто пятнадцать раз, после чего художник отложил картину, надеясь вернуться к ней, когда он
«чего-нибудь добьётся».
Кое-что в этой картине художника всё-таки удовлетворяло:
«Я, пожалуй, доволен, как написана грудь сорочки».

Однако этому торговцу картинами Сезанн должен был объяснить своё решение:
«Поймите, господин Воллар, от меня ускользают контуры».
Считая, что такое объяснение может показаться Воллару недостаточным, Сезанн в другой раз говорил:
«Поймите, господин Воллар, у меня есть моё собственное маленькое видение мира, но мне не удается выразить себя.

Я подобен человеку, в руках у которого золотая монета, а он не может ею воспользоваться». Позднее, уже став известным, Сезанн в разговоре с Мирбо жаловался на художников, которые воспринимали Сезанна как учителя и заимствовали некоторые из его методов; Сезанн же считал, что его просто ограбили: «Уж этот господин Гоген, вы только послушайте… О, этот Гоген…

У меня было своё, маленькое видение мира, совсем крохотное… Ничего особенного… Но оно было моё… И вот однажды этот господин Гоген похитил его у меня. И с ним уехал. Бедное моё… Он таскал его с собой повсюду: по кораблям, по разным Америкам и Океаниям, через плантации сахарного тростника и грейпфрута… Завёз к неграм…

да что я знаю! Да разве я знаю, что он с ним сделал… А я, что прикажете делать мне? Бедное, скромное моё видение!» Работая над своими полотнами, Сезанн не знал усталости и не щадил себя. Но художник не щадил и свои модели, так как не подозревал, что позирующий человек может почувствовать усталость.

Когда он замечал, что Воллар начинает сдавать, Сезанн своим суровым взглядом возвращал торговца картинами к обязанностям натурщика. Сын художника, тоже Поль Сезанн, иногда говорил отцу:
«Кончится тем, что Воллар устанет от столь долгого позирования».
Увидев, что отец его не понимает, Сезанн-младший, добавлял:
«А если он переутомится, то начнет плохо позировать».

Такой довод убеждал художника в необходимости сделать перерыв:
«Ты прав, сынок, надо беречь силы своей модели. Ты практичен и сообразителен!». Для того чтобы сеанс позирования оказался удачным, требовались несколько необходимых условий.

Воллар составил краткий список таких требований:
надо, чтобы Сезанн был доволен своей работой, проделанной накануне в музее;
надо, чтобы рядом с мастерской не было никакого шума, чтобы ни одна собака не залаяла;
надо, чтобы ничто не отрывало Сезанна от его размышлений.

Да и сам Сезанн часто говорил:

«Когда я работаю, мне необходим покой». Не следует думать, что Сезанн так долго работал только над одной картиной. Параллельно с портретом Воллара Сезанн работал над своими грандиозными “Купальщицами”, к сожалению, так и оставшимися незаконченными.
Во время одного из сеансов Сезанн сообщил Воллару, что для работы над “Купальщицами” он собирается прибегнуть к помощи профессиональной натурщицы.

Воллар очень удивился:

«Неужели, господин Сезанн, вы будете писать голую женщину?»
Сезанн простодушно объяснил:
«Что вы, господин Воллар, я приглашу для позирования какую-нибудь старуху».
Но услугами этой профессионалки Сезанн пользовался очень недолго – она, по мнению художника, не умела позировать. Это был уже не первый случай, когда художник отказывался от услуг натурщиц. Однажды он уже приглашал профессиональную натурщицу, но когда молодая женщина разделась и предстала перед ним обнажённой, Сезанн от смущения не мог работать.
Женщина мягко поинтересовалась:
«Мосье, вы как будто встревожены?»
Это не помогло, и в тот раз Сезанн отослал натурщицу. Нет, это совсем не означает, что Сезанн вообще не пользовался услугами натурщиц, но всё же…
Ещё в 1869 году Сезанн познакомился с молодой натурщицей Гортензией Фике, которая в 1872 году родила Сезанну сына. Но официально они оформили свои отношения только в 1886 году.

На своих полотнах Сезанн изобразил Гортензию более сорока раз.

Нельзя сказать, чтобы Гортензия получала большое удовольствие от сеансов позирования своему сожителю (а потом и мужу). Она соглашалась на них только для того, чтобы избежать семейных сцен. Но мир в семье достигался дорогой ценой – ведь Сезанн во время этих сеансов часами заставлял Гортензию сидеть неподвижно, и если ей случалось шевельнуться, художник начинал кричать на неё:
«Уподобься яблоку! Разве яблоко шевелится?» Работая над холстом, Сезанн мог напевать куплеты, перемежая слова песенки с ругательствами. Своему молодому другу Иоахиму Гаске Сезанн говорил:
«Это так прекрасно и вместе с тем ужасно – стоять у чистого холста». Показывая Гаске один из своих незаконченных натюрмортов, Сезанн однажды сказал:
«Считают, что у сахарницы нет лица, нет души. Но эта самая сахарница каждый день меняется. Надо знать, как с ними обращаться, уметь приласкать эти существа… У всех этих тарелочек, стаканов есть свой язык, на котором они объясняются между собой. У них свои нескончаемые секреты…» Возвращаясь к картине «Купальщицы», надо отметить, что сам Сезанн во время работы над этим полотном говорил:
«Я хочу, как в “Триумфе Флоры” [картина Пуссена], сочетать округлость женской груди с плечами холмов». В 1886 году свет увидел роман Золя «Творчество» о жизни художника. Писатель был очень доволен своим романом и писал Анри Сеару, закончив роман:
«Я очень счастлив, а главное, очень доволен концом».
Но такова была реакция лишь самого писателя, а художники-импрессионисты встретили появление этого романа с явным раздражением. Все художники сразу же поняли, что Золя ничего не понимает в живописи и в творчестве художников, особенно, импрессионистов, и они расценили выход в свет романа «Творчество», как разрыв с импрессионистами. И это произошло в то время, когда импрессионисты добились первых успехов и начали завоёвывать признание публики. Клод Моне сразу же написал Золя:
«Я очень долго сражался и боюсь, что в момент успеха критики могут использовать вашу книгу, чтобы нанести нам решительный удар».
Однако никто не мог понять, кого же Золя вывел под именем главного героя романа Клода Лантье, хотя многие другие персонажи романа легко узнавались. Когда молодой тогда, а позднее известный критик, Густав Кокийо попросил Золя «расшифровать» имена героев романа, тот ответил:
«К чему называть имена? Это те побеждённые, которых вы, безусловно, не знаете». Если широкая публика и критики гадали, кто же скрывается под именами различных героев романа, то Сезанн сразу же увидел, что Золя использовал для книги множество моментов из их совместной молодости в Эксе, а также вывел их общих знакомых, лишь изменив их имена. А в Клоде Лантье Сезанн узнал самого себя, свои характерные высказывания и даже жесты. Сезанн был обижен, да что там – просто оскорблён этим романом, тем более что Золя показал своё полное невежество в живописи:
«Эмиль хотел бы, чтобы я поместил на своих пейзажах женщин, разумеется, нимф, как у папаши Коро в лесах Виль д'Авре… Этакий кретин! И он приводит Клода Лантье к самоубийству!»
В своём гневе Сезанн вполне разумно критиковал Золя за непонимание процесса творчества у живописцев:
«Нельзя требовать от несведущего человека, чтобы он говорил разумные вещи о живописи, но, Боже мой, как смеет Золя утверждать, что художник кончает с собой оттого, что написал плохую картину. Если картина не удалась, её швыряют в огонь и начинают новую».
Возможно, Золя так относился к своему творчеству? Дружба Сезанна с Золя на этом закончилась, но художник нашёл в себе силы ответить писателю:
«Дорогой Эмиль! Только что получил твою книгу «Творчество», которую ты был столь любезен прислать мне. Я благодарю автора «Ругон-Маккаров» за доброе свидетельство его памяти обо мне и прошу с мыслью о прошлом разрешить мне пожать ему руку. Поль Сезанн». Даже владелец лавки для художников «папаша» Танги не одобрил этот роман:
«Нехорошо это, нехорошо. Никогда не поверил бы, что господин Золя, такой порядочный человек, к тому же друг этих людей! Он их не понял! И это очень прискорбно!» Амбруаз Воллар (1866-1939). Иоахим Гаске (1873-1921). Поль Гоген (1848-1903). Эмиль Золя (1840-1902).
Густав Кокийо (1865-1926).
Камилл Коро (1796-1875). Клод Моне (1840-1926). Октав Мирбо (1848-1917).
Никола Пуссен (1594-1665).
Анри Сеар (1851-1924).
Поль Сезанн-младший (1872-1947).
Жюльен «папаша» Танги (1825-1894).
Гортензия Фике (1850-1922).

Жан Огюст Доминик Энгр (1780-1867).

Поль Сезанн в воспоминаниях современников и в письмах к друзьям. Часть III (Продолжение следует)

Источник: https://www.abhoc.com/arc_vr/2012_01/647/