17 мая 2017
Василий Верещагин изучил войну настолько хорошо, что мог бы написать о ней целую энциклопедию. И он написал — красками на холстах. В его картинах почти нет атак, маневров и помпезных парадов. Зато много такой войны, о которой не принято говорить.
Сам художник как-то сказал: «Я задумал наблюдать войну в различных видах и передать это правдиво. Факты, перенесенные на холст без прикрас, должны красноречиво говорить сами за себя». Сегодня творческое послание Верещагина актуально настолько, что от исторических и социальных параллелей становится не по себе.
В преддверии юбилея художника мы отобрали 10 самых страшных картин и рассказали, как правильно их «читать».
«Представляют трофеи» 1872 г. Холст, масло. 240×171 см. Государственная Третьяковская галерея. Цикл «Варвары», Туркестанская серия
Изящные восточные колонны, залитый солнцем внутренний двор, нарядные одежды собравшихся — что ужасного в этой картине? Сама суть происходящего. В недавнем сражении солдаты эмира продемонстрировали отвагу и доблесть. Они только что прибыли ко двору с ценным трофеем.
Увы, это не золото и не захваченные знамена: у ног восточного владыки в кучу свалены отрезанные головы «неверных» — русских солдат, проигравших в битве. Потемневшие лица в запекшейся крови, отвратительная вонь разложения, от которой собравшиеся прикрываются рукавами халатов, — так выглядит сладкая победа.
Такова минута славы армии-победителя. Одна из голов подкатилась к ноге эмира, и он задумчиво разглядывает лицо мертвого врага. Картина «Представляют трофеи» вошла в цикл «Варвары», который Верещагин написал после возвращения из Туркестана, когда бухарский эмир объявил России джихад — священную войну.
Но может ли война быть священной, когда под твоими ногами отрезанные головы?
«Торжествуют» 1872 г. Холст, масло. 195,5×257 см. Государственная Третьяковская галерея. Цикл «Варвары», Туркестанская серия
На площади перед величественным медресе Шердор в Самарканде собралась толпа. Одетый в белое мулла в центре читает проповедь. Люди празднуют, но что? Ответ становится очевидным, если приглядеться получше.
На шестах торчат головы солдат — почетный трофей армии эмира, выставленный на всеобщее обозрение. Их можно было бы совсем не заметить на фоне разноцветных орнаментов, залитых ярким солнцем. И все же они здесь, наблюдают за толпой, которая пиршествует буквально на костях.
На раме надпись: «Так повелевает Бог! Нет Бога, кроме Бога».
«Подавление индийского восстания англичанами» 1884 г. Местонахождение неизвестно. Серия «Три казни»
Эта утерянная картина имеет традиционную трактовку: английские солдаты казнят повстанцев во времена борьбы Индии за независимость от Британской империи. К дулу пушек привязаны мятежники. Вот-вот раздастся залп и несчастных разнесет на куски.
Казнь, которая называлась «дьявольский ветер», была жестока не только в физическом смысле. Для глубоко религиозного населения Индии страшнее, чем смерть, было «предстать пред высшим судьею в неполном, истерзанном виде, без головы, без рук, с недостатком членов».
Сложно придумать более унизительную расправу, учитывая и кастовость индийского общества: собранные после расстрела части тел хоронились все вместе, скопом. После того как Верещагин написал это полотно, британцы обвинили его в шпионаже.
Однако свою идею он передал точно: колониальная война, как и любая другая, делает из одних — хозяев, а из других — рабов.
«На Шипке все спокойно», триптих 1878–1879 гг. Холст, масло. Частные коллекции, Костромской государственный объединенный художественный музей. Балканская серия
Три картины, объединенные одним сюжетом, рассказывают о последних часах жизни рядового солдата в период Русско-турецкой войны (1877–1878). Несмотря на снежную бурю и лютый холод, он до последнего вздоха держит пост на захваченном Шипкинском перевале: на третьей картине от него остается лишь сугроб да кончик торчащего из-под снега штыка.
Кажется, командование просто забыло про него и оставило на растерзание стихии. Этот триптих рассказывает о недобросовестности и безответственности руководителей армии, которые старательно скрывали настоящее положение дел.
Война здесь — не в прекрасных батальных сценах и глазах, горящих героизмом, а в непростительной беспечности командиров, которым дела нет до своих людей. Русские солдаты, охранявшие перевал, не только ежедневно подвергались обстрелам турок. Часто они попросту замерзали в снегу, так как не имели должной экипировки.
За период с сентября по декабрь 1877 года 700 человек выбыли из строя ранеными и убитыми, а больше 9000 — больными. Но разве генералам было до этого дело? «На Шипке все спокойно», — регулярно рапортовали командиры в столицу.
«Шипка — Шейново. Скобелев под Шипкой» 1878–1879 гг. Холст, масло. 147×299 см. Государственная Третьяковская галерея. Балканская серия
Сражение за Шипкинский перевал произошло 9 января 1878 года и принесло русской армии долгожданную победу. Наконец закончилась изнурительная оборона, и пришло время героям ликовать.
Генерал Скобелев объезжает шеренги выживших с поздравлениями, и солдаты радостно подбрасывают в воздух шапки. Резво скачет белый конь, развевается победное знамя.
Только какая цена у этой победы? Веселье и радость победителей не так важны, раз на переднем плане оказались десятки окровавленных и изувеченных тел — русских и турецких солдат. В отличие от собратьев, они навсегда останутся в снегах под Шипкой.
Это полотно Верещагина вошло в Балканскую серию, посвященную событиям Русско-турецкой войны. Свою работу над циклом он описывал так: «Возьмешься писать, разрыдаешься, бросишь… За слезами ничего не видно…»
«Перед атакой. Под Плевной» 1881 г. Холст, масло. 179×401 см. Государственная Третьяковская галерея. Балканская серия
Командование отдало приказ о штурме Плевны. Войско готово начать наступление. Император Александр II вглядывается вдаль, адъютанты рассматривают врага в бинокль. Как ни парадоксально, командиры почти никогда не участвуют в сражении. Они только отдают приказы, посылая на смерть простых людей.
На этой картине Верещагина руководители армии даже не могут толком разглядеть происходящее. Они визуально отделены от войска и выглядывают «из-за угла».
В день атаки император наблюдал за сражением с «закусочной горы» — холма, где он со штабом отмечал именины и поднимал бокалы шампанского «за здоровье тех, которые там теперь дерутся».
После битвы художник возвращался к этому месту: «Везде валяются груды осколков гранат, кости солдат, забытые при погребении. Только на одной горе нет ни костей человеческих, ни кусков чугуна, зато до сих пор там валяются пробки и осколки бутылок шампанского — без шуток».
«После атаки. Перевязочный пункт под Плевной» 1878–1881 гг. Холст, масло. 183×402 см. Государственная Третьяковская галерея. Балканская серия
Третий штурм Плевны обернулся полным провалом — русская армия потеряла около 13 000 человек и была вынуждена временно отступить. В сражении погиб и Сергей Верещагин — родной брат художника.
Василий долго бродил среди разлагающихся тел погибших, стараясь его отыскать, и это зрелище произвело на него неизгладимое впечатление. Художник вспоминал о днях после сражения: «Число раненых было так велико, что превзошло все ожидания. Все, что заготовлено, оказалось недостаточным.
Каждый из докторов работал за двоих, сестры милосердия оказали невознаградимые услуги в эти дни, и, несмотря на то, все-таки массы раненых по суткам оставались без перевязки и без пищи. Когда шел дождь, раненые промокали буквально насквозь, так как укрыться всем было негде».
Многочасовые страдания, боль, агония и часто тяжелая смерть — цена, которую нужно заплатить любой войне, ради чего бы она ни велась.
«Победители» 1878–1879 гг. Холст, масло. 180×301 см. Киевский национальный музей русского искусства. Балканская серия
Еще одна картина о Русско-турецкой войне изображает финал битвы под Телишем, когда по вине командующих был почти полностью уничтожен русский полк. Снова на холсте тела погибших и немногочисленные выжившие. Но ужас этой картины не в унесенных смертью жертвах. Ужасна бесчеловечность тех, кто остался жить.
Победители-турки рыщут по карманам убитых — вдруг найдется что-то ценное? Тут же стягивают с еще теплых тел мундиры и сапоги и весело хохочут, забирая в плен одного из уцелевших. Война шокирует и замыливает глаз, и в какой-то момент жестокие поступки перестают казаться противоестественными.
Верещагин показывает неуважение к погибшим — пусть и врагам, но таким же людям, у которых дома остались дети и семьи.
«Побежденные. Панихида» 1879 г. Холст, масло. 179,7×300,4 см. Государственная Третьяковская галерея
После окончания штурма Плевны и Русско-турецкой войны Верещагин написал: «Не могу выразить тяжесть впечатления, выносимого при объезде полей сражения в Болгарии. В особенности холмы, окружающие Плевну, давят воспоминаниями — это сплошные массы крестов, памятников, еще крестов и крестов без конца».
На картине «Панихида» война изображена как всепоглощающая смерть. Бледно-желтое поле до самого горизонта усеяно телами, и нет им конца и края. Две мрачные фигуры священника и командира, совершающие панихиду, — единственное живое, что здесь есть.
Небо в трауре льет горькие слезы по великой человеческой глупости, заставляющей раз за разом, из поколения в поколение затевать бессмысленные и жестокие войны.
«Апофеоз войны» 1871 г. Холст, масло. 127×197 см. Государственная Третьяковская галерея
Пожалуй, это самое известное полотно художника, которое венчает его творчество. На картине раскаленная пустыня, выжженный фруктовый сад, руины города — все, что осталось от некогда цветущего края. Стая стервятников кружится над этим кладбищем в поисках добычи.
Верещагин прекрасно знал человеческую анатомию и старательно выписал каждый череп в огромной пирамиде. Эти останки принадлежат не только солдатам: здесь и старики, и женщины, и дети. А значит, война касается всех. И уничтожает — всех. Эта работа — нравственная проповедь всем живущим и апофеоз философии Верещагина.
На раме адресная надпись: «Посвящается всем великим завоевателям — прошедшим, настоящим и будущим».
Верещагин ненавидел войну, хотя всю жизнь самоотверженно писал только ее. Он погиб, делая зарисовки очередного сражения во время морского столкновения России и Японии. О своем творчестве он писал: «Существует немало других предметов, которые я изображал бы с гораздо большей охотой. Я всю свою жизнь горячо любил и хотел писать солнце».
Для справки
Увидеть вживую картины художника вы можете с 20 апреля по 24 июля в Государственном Русском музее на ретроспективной выставке «Василий Васильевич Верещагин. К 175-летию со дня рождения», генеральным спонсором которой выступает банк ВТБ.
Источник: https://vtbrussia.ru/culture/rm/vereshchagin-poslanie-chelovechestvu/
Верещагин : Мир искусства
February 13, 2013
Передовое русское искусство второй половины XIX века не исчерпывалось деятельностью передвижников. Некоторые крупные художники этого периода организационно не входили в Товарищество. Среди них должен быть в первую очередь назван Василий Васильевич Верещагин (1842–1904).
Его творческая позиция, в ряде существенных моментов совпадавшая с передвижнической, во многом отличалась от нее. Верещагин принадлежал к широкому крылу русской культуры, знаменем которой являлась борьба за научный прогресс, за цивилизацию.
Жизнь и творчество Верещагина дают яркое тому доказательство.
Верещагин родился в городе Череповце, бывшей Новгородской губернии, в дворянско-помещичьей семье. В 1860 году он окончил Морской корпус и в том же году поступил в Академию художеств. Обучение Верещагина в Академии шло весьма успешно.
В 1862 году им был представлен в Совет Академии эскиз на тему: «Избиение женихов Пенелопы возвратившимся Улиссом», за который получена вторая серебряная медаль. В 1863 году он сделал по этому эскизу большой картон сепией, удостоенный «похвалы Совета Академии».
Но неожиданно для всех Верещагин разрезал и сжег этот картон для того, чтобы «уже наверное не возвращаться к этой чепухе»,– как объяснял он свой поступок.
Под «чепухой» он разумел искусство условное, основанное на мифологических представлениях, не отвечающее нынешнему уровню научных знаний, трезвому взгляду на жизнь. Разрыв Верещагина с Академией явился вместе с тем выражением его стремления к полной независимости творчества от официальной опеки.
В период с середины 60-х по середину 80-х годов шло присоединение к России путем военного захвата феодальных государств Средней Азии – Кокандского ханства, Бухарского эмирата и Хивинского ханства.
В представлении Верещагина военный поход русского царизма преломился как столкновение европейской цивилизации с феодальной отсталостью. Естественно, что художник устремился к месту военных событий.
В 1867 году Верещагин совершил свою первую поездку в Туркестан. В 1869 году он был в Туркестане вторично. Результатом этих двух поездок явилось большое количество картин, написанных уже позже (1871–1872) в Париже, Ташкенте, Мюнхене и изображающих быт феодального Востока.
Из них в Третьяковской галерее представлены: «Самаркандский зиндан» (подземная тюрьма), эскиз картины 1873 года, «Политики в опиумной лавочке», «Хор дервишей, просящих милостыню», «Продажа ребенка-невольника» и другие.
Основной идеей всех этих картин являлось изображение проявлений средневекового варварства и косности – от курения опиума до работорговли.
Будучи в Туркестане, Верещагин добился своего зачисления в экспедицию генерала Кауфмана в качестве прапорщика. Он хотел вблизи увидеть войну и непосредственно участвовать в военных действиях. Фронтовые зарисовки художника послужили ему материалом для создания большой серии картин, написанных в течение 1871 – 1873 годов.
Смертельно раненный
Уже в серии 1871 – 1873 годов Верещагин поставил перед собой задачу изображения войны без прикрас, во всей ее суровой правде. Он хотел показать, как атакуют, штурмуют, обходят, берут в плен и умирают в действительности. В этом смысле чрезвычайно характерной является картина «Смертельно раненный» (1873). Картина эта изображает солдата, раненного в грудь.
Он выпустил из рук винтовку и, зажав рану обеими руками, бежит по кругу, словно стремясь в этом движении уйти от боли. Художник показывает, что последнее предсмертное движение человека может быть странным, неожиданным, не имеющим ничего общего с красивой позой.
Отметим здесь характерную для Верещагина черту, заключающуюся в том, что выразительность этой картины дана прежде всего в фигуре и движении умирающего солдата и в меньшей степени в выражении его лица. Самым капитальным произведением Верещагина туркестанского периода явился цикл картин, объединенных под общим названием «Варвары» (художник называл этот цикл поэмой).
Он распадается на части – первая из них состоит из трех картин: «Высматривают» (1873), «Нападают врасплох» (1871), «Окружили – преследуют» (1872).
Эти три картины, изображающие, по свидетельству самого художника, эпизоды, которые в действительности не были связаны между собой, расположены в серии таким образом, что воспринимаются как связный рассказ о судьбе одного из отрядов русской армии, погибшего в Туркестане. Следующие три картины переносят зрителя в стан победителей.
Первая из них – «Представляют трофеи» (1871–1872) – дает понять, чем кончилось сражение, перипетии которого были показаны в трех картинах первой части. Небольшой героический русский отряд был перебит. Затем, по старинному обычаю, у побежденных были отрублены головы и в виде трофеев представлены эмиру бухарскому. Этот момент, то есть представление трофеев эмиру, происходящее во дворце Тамерлана в Самарканде, и явился сюжетом картины.
Действие следующей картины, названной художником «Торжествуют» (1871–1872), происходит в Самарканде на площади Регистан перед зданием медресе Шир-Дор. Отрубленные головы русских воинов, водруженные на высокие шесты, выставлены на обозрение народа, слушающего проповедь муллы.
Основной тезис этой проповеди сформулирован в эпиграфе, данном художником к картине: «Так повелевает бог! Нет бога кроме бога». И наконец, третья картина изображает эмира и его двор у гробницы святого, когда они благодарят «всевышнего» за одержанную победу. Картина так и называется «У гробницы святого.
Благодарят всевышнего».
Лучшей из этих картин является «Торжествуют». Своеобразие восточного феодального города с его живописной толпой, величественной архитектурой под ярким небом с патриархальностью жизненного уклада убедительно передано художником. Однако замысел Верещагина был гораздо шире, чем простое воспроизведение этнографического облика азиатского города.
Этот замысел состоял в том, чтобы показать жестокость и изуверство феодальных обычаев. Свидетельствам тому должны были явиться отрубленные головы русских воинов, водруженные на шесты. Но содержание этой картины далеко не сразу раскрывается зрителю. Причина этого лежит в ее построении.
Художник не воспользовался композицией для того, чтобы выделить и подчеркнуть в картине те элементы, которые существенно важны для раскрытия ее содержания.
Из-за этого передний план оказался занятым второстепенными деталями, тогда как наиболее существенная для понимания смысла картины фигура муллы оказалась отодвинутой на второй план и написанной с тем же отношением, что и малозначащие подробности. Пестрота цвета, обусловленная характером точно передаваемой натуры, рассеивая внимание зрителя, также мешает ему сразу выделить в картине главное.
Торжествуют
С аналогичным недостатком в композиционных и колористических решениях мы встретимся и в других картинах Верещагина.
В этом, с одной стороны, сказалось унаследованное от Академии понимание композиции, главным образом, как средства создания формально уравновешенного целого, а с другой – стремление художника к протокольной точности изображения.
Для того, чтобы разъяснить смысл своих произведений, Верещагин был вынужден прибегать к эпиграфам, то есть своего рода литературным м, которые он помещал на рамах.
В процессе работы над поэмой «Варвары» в мировоззрении Верещагина произошел существенный сдвиг. В план поэмы с самого начала входила картина, известная в настоящее время под названием «Апофеоз войны» (1871). Но по первоначальному замыслу она должна была называться «Торжество Тамерлана».
Художник имел в виду дать в ней обобщающий образ результатов воинственной деятельности древних азиатских завоевателей. События, разыгравшиеся в Европе в то время, когда Верещагин работал над своей поэмой, а именно франко-прусская война 1870 года, заставили художника расширить свой замысел.
Он дал картине название «Апофеоз войны» и, по-видимому, передвинул ее с предпоследнего места, которое она должна была занять в серии, на последнее. Такое перемещение вместе с изменением названия дало художнику возможность расширительного толкования образа картины.
На ней изображена пирамида человеческих, иссеченных саблями черепов, сложенная в степи, и кружащиеся над ней птицы.
Апофеоз войны
Можно предполагать, исходя из внутренней логики поэмы, что по первоначальному замыслу ее должна была завершать картина «У гробницы святого», рисующая превращение образа Тамерлана в объект религиозного культа.
Эпиграф к этой картине гласит: «Слава тебе, бог войн». Картина посвящается теперь уже не Тамерлану, но «всем великим завоевателям прошлого, настоящего и будущего», о чем гласит надпись, вырезанная на ее раме.
В 1874 году Верещагин совершил свою первую поездку в Индию и в 1876 году посетил ее еще раз, проявляя большой интерес к быту, людям, древней культуре. Результатом этих двух поездок явилось огромное количество превосходных этюдов, рисующих архитектуру, типы людей и природу Индии.
В их числе: «Монастырь Хемис в Ладаке», «Посмертные памятники в Ладаке», «Главный храм монастыря Тассидинг», «Буддийский храм в Дарджилинге», «Всадник в Джайпуре», «Всадник-воин в Джайпуре», «Повозка богатых людей в Дели», «Мавзолей Тадж-Махал в Агре», «Раджпугур. Мраморная, украшенная барельефами набережная на озере в Удайпуре» и многие другие.
На основании всех этих материалов художник предполагал создать большую серию картин, посвященную истории порабощения Индии Англией. Работа над этой серией была прервана начавшейся в 1876 году русско-турецкой войной. Верещагин не мог остаться равнодушным к этому событию и поспешил присоединиться к русской армии.
На основе материалов военных наблюдений, собранных художником в труднейших условиях и с постоянным риском для своей жизни, им было создано большое количество картин, изображающих различные эпизоды войны на Балканах.
Перед атакой. Под Плевной
К числу лучших картин Верещагина этой серии бесспорно относятся две: «Перед атакой. Под Плевной» (1877–1878) и «После атаки. Перевязочный пункт под Плевной» (1877–1878). В них художник попытался передать характер «большой войны».
Одну из важнейших особенностей этой войны, по сравнению с войнами прошлого, составляет участие в ней огромнейших человеческих масс, определяющее масштабы ее страшных последствий. Массовый характер современной войны был передам Верещагиным в картине «Перед атакой» через изображение бесконечных и однообразных цепей пехоты, залегших в ожидании сигнала к атаке.
Однообразие подчеркнуто в картине ритмом скаток, одинаково пересекающих наискось каждую солдатскую спину. Основное впечатление, которое производит картина,–впечатление будничной серости поля сражения, лишенного каких бы то ни было ярких красок, томительной скуки долгих часов ожидания боя, без какого бы то ни было воодушевления.
Показав в картине «Перед атакой» поле боя перед началом сражения, в картине «После атаки» Верещагин изобразил последствия состоявшегося боя. На обочине пыльной дороги расположился перевязочный пункт. Его палатки не вмещают огромного количества раненых, искалеченных людей.
Сидя и лежа, тесно прижавшись друг к другу, они расположились под открытым небом прямо на земле, заполнив собой все пространство картины. Внимание зрителей в особой степени привлекает солдат, стоящий на переднем плане в повязке, насквозь пропитанной кровью. Жестокая правда войны выступает в этой картине в своем обнаженном виде.
После атаки. Перевязочный пункт под Плевной
Заключительной картиной балканской серии является «Шипка – Шейново» (1877–1878). Сюжетом для этого произведения послужил смотр, устроенный Скобелевым войскам после боя под Шипкой 9 января 1878 года, определившего победное окончание войны.
Таким образом, темой картины является тема победы, но решена она по-верещагински. Действие картины происходит на недавнем поле боя. Ее передний план усеян убитыми, позы которых как бы сохраняют в себе последние предсмертные движения людей.
Показывая торжество победы, Верещагин не позволяет забывать о цене, которой она была завоевана.
Шипка – Шейново
Ни одна из трех картин балканской серии не показывает самого боя. Отсутствие изображения таких моментов войны составляет характерную особенность не только балканской серии, но всей вообще батальной живописи Верещагина.
И это вытекало из основной задачи, которую ставил перед собой художник в изображении войны – показать, что на войне «на каждый час славы приходится 20, 30, 40 и, пожалуй, гораздо больше часов страданий и мучений всякого рода».
Бесспорно, что картины Верещагина, заключавшие в себе значительную долю правды о войне, и поныне не потеряли своего значения, ибо воспитывают ненависть к милитаризму, служат делу пропаганды идеи мирного разрешения международных конфликтов. И все же справедливость требует сказать, что Верещагиным была раскрыта не вся правда о войне.
Критикуя войну, Верещагин видел в ней прежде всего угрозу цивилизации. С этой точки зрения любая война, безотносительно к целям, должна быть отвергнута. Но ведь мы знаем, что бывают и справедливые войны, как, например, войны национально-освободительные. В своем отрицании войны Верещагин был ограничен пацифистскими идеями.
А это, в свою очередь, ограничивало его реализм, мешало ему показать всю правду о войне. Отдавая себе отчет в том, что составляло ограниченность общественной и художественной позиции Верещагина, мы уверенно можем выделить в его наследии то, что сделало его одним из крупнейших художников XIX века.
Это почти равная толстовской безбоязненность взгляда на жизнь, как бы страшна и горька ни была ее правда, исключительная честность художника в отношении к этой правде.
Ни его политические взгляды, ни его симпатии к европейской цивилизации, ни его личная дружба с генералом Скобелевым, а до этого с генералом Кауфманом не могли отвратить художника от разоблачения того, что он считал наростом варварства на цивилизации, то есть от разоблачения войны.
Именно этого и не могли простить Верещагину травившие его всю жизнь царские чиновники. Начавшаяся в 1904 году война России с Японией вновь призвала Верещагина, которому в это время было уже 62 года, на поле военных действий. Здесь он погиб при взрыве броненосца «Петропавловск», на борту которого находился вместе с адмиралом Макаровым.
Источник: http://ourarts.ru/?p=900
Описание картины Василия Верещагина «Перед атакой. Под Плевной»
Описание картины Василия Верещагина «Перед атакой. Под Плевной»
Творчество Верещагина было бы неполным, если бы в нем отсутствовала серия Балканских работ.
В её число входит картина «Перед атакой. Под Плевной», которая датируется 1881 годом. Она представляет собой иллюстрацию атаки русских солдат на турецких.
Зрителю представлена целая шеренга бойцов, которая разместилась диагонально. Кажется, её пределу нет конца. Это солдаты, чьи фуражки, ружья и сапоги образуют единство, которое готово отправиться в бой. А после боя это же единство распадется на белые и красные пятна, которые будут лечить полученные раны. Вдали виднеется дым, который исходит от одной из атак.
С левой стороны стоят офицеры, которые лишены главной роли на этом полотне. Основные персонажи здесь именно солдаты, многих из которых ожидает то же, что случилось с растерзанными на полотне деревьями.
В картине «Перед атакой. Под Плевной» художник хотел показать грандиозность происходящего. Именно эта картина опередит кинематографичные ленты на военную тематику. Благодаря панорамному решению этой картины художнику удалось достичь выразительности образа, которую отметили зрители.
Василию Верещагину было нелегко создавать это полотно. Он не раз пытался его разорвать или сжечь. Художник трудился целыми сутками над картиной. Он буквально спал с кистями и на время создания полотна лишал себя общения с товарищами.
Картина не была положительно оценена коллегами мастера. Они посчитали, что письмо художника слишком обобщено, а колорит лишен цельности.
(1 votes, average: 5.00
Источник: https://opisanie-kartin.com/opisanie-kartiny-vasiliya-vereshhagina-pered-atakoj-pod-plevnoj/
Турецкий гамбит художника Верещагина
?
«Турецкий гамбит» Бориса Акунина – один из самых удачных его романов. Но вряд ли кто-то догадывается, что в ее успехе «виновата» еще одна книга, изданная в далеком 1902-м году. Она-то и впрыснула современному мастеру исторического детектива изрядную дозу вдохновения.
Давно замечено, что для исторического романа нужно иметь хороший «исходник». «Петр Первый» Алексея Толстого, как признавался сам автор, возник из чтения пыточных записей московского приказа тайных дел – тогдашней полиции.
На допросе подозреваемые говорили простым понятным языком, совсем не похожим на скучные монографии профессиональных историков. Стиль этих документов привел писателя в восторг и придал его произведению ощущение достоверности.
Многие книги Валентина Пикуля, что он тоже не скрывал, основываются на широко издававшихся до революции многотомных исследованиях Казимира Валишевского – польского историка, писавшего по-французски и обожавшего пикантные подробности. Его работа в парижских архивах не пропала даром, воскреснув под новым соусом в пикулевском «Пером и шпагой».
В отличие от Пикуля или Толстого, Акунин предпочитает прятать концы в воду, словно посмеиваясь над необразованностью нынешнего массового читателя. Мол, все, что написал, мое. Никаких предшественников не имею. Никто на меня не влиял. А, если влиял, догадайтесь! На то он, детектив, и существует.В основе «Турецкого гамбита» — события русско-турецкой войны 1877 – 1878 гг.
Знают ее у нас не так по книгам, как по картинам Василия Верещагина – самого известного художника-баталиста второй половины XIX века. Полотна «Побежденные», «Скобелев под Шипкой», «Башибузуки», «Перед Плевной» давно стали классикой.Перед атакой. Под Плевной. 1881 Но мало кто знает, что Верещагин был еще и замечательным писателем. Его документальная книга «На войне» вышла в 1902 году «в память двадцатипятилетия войны за освобождение», как указано на ее титуле. С тех пор она не переиздавалась, давно став библиографической редкостью. Но именно она – тайный ключ к разгадке «Турецкого гамбита». ПЕРВАЯ ВОЙНА КОРРЕСПОНДЕНТОВ«Знакомый уже с характером азиатских кампаний, — пишет Верещагин, — я хотел познакомиться и с европейскою войною, в виду чего, приятель мой, бывший генеральный консул в Париже, Кумани, своевременно списался через нашего общего знакомого, барона Остен-Сакена с начальством главной квартиры собранной в Бессарабии армии и мне предложено было состоять при особе главнокомандующего».Верещагин за мольбертом, 1902Главнокомандующим был брат самого императора Александра II – великий князь Николай Николаевич. Но проникновение художника, пусть на тот момент и достаточно известного, в столь высокие сферы не должно удивлять.До того, как стать мастером кисточки, Верещагин учился в Морском корпусе, собираясь стать флотским офицером. Это помогло ему навсегда остаться своим в среде профессиональных военных. Полководцы, как известно, тщеславны. Им хочется иметь рядом кого-то, кто навсегда запечатлел бы их подвиги. А художник из «своих» — военных, да к тому же еще и дворян, подходил для этой цели идеально.В. Верещагин в период окончания Морского кадетского корпусаВпрочем, нужно отдать должное и Александру II, и его свите. Они позволяли Верещагину совать нос, куда ему хочется и рисовать все, что угодно. О самодержавии у нас любят рассказывать всякие ужасы. Между тем, это был режим, уважавший искусство и умевший ценить его. Александр II под ПлевнойВ результате русско-турецкая война оказалась запечатленной на холсте с невероятным для любого времени натурализмом, далеким от всякой парадности. Такой же натурализм господствует и в воспоминаниях Верещагина.
В «Турецком гамбите» шпион скрывается среди зарубежных корреспондентов, прикомандированных к русской армии. Это пестрое сборище – не выдумка Акунина. Подобную компанию журналюг описывает в книге «На войне» и Верещагин. Да и его самого частенько принимали за репортера: «Молодой офицер, встретил меня в воротах вопросом, не корреспондент ли я, и когда узнал, что я не корреспондирую в газеты – едва удостоил ответить… Я рассказал потом своему брату об этой погоне его подчиненного за корреспондентами, и он со смехом сознался, что молодой человек, обиженный малым официальным вниманием к их полку, решил разыскать какого-нибудь корреспондента и начинить его сведениями».
После одного из сражений художника досаждали теми же расспросами: «Совсем охрипшие после боя голоса на разные тона выспрашивали и выкликали: «Г-н корреспондент! Позвольте узнать: ведь вы корреспондент?!» И тут разочарование было велико, когда оказалось, что я не занимаюсь тем делом, за которое иногда очень строго осуждают, а иногда очень нежно ласкают, смотря по надобности».
Журналисты играли в той войне роль, даже большую, чем в романе. В «Турецком гамбите» есть британский корреспондент по фамилии Маклафлин. Это он всячески опекает Варю и рассказывает ей о неудаче русской атаки под Плевной: «Нет, в центре турки устояли»…
В реальности у этого героя был прототип, описанный в книге Верещагина, — американский журналист Мак-Гахан, посылавший корреспонденции для «Дейли Ньюс».Януарий Алоизий Мак-ГаханОн настолько талантливо рассказывал в своих статьях о резне турками мирного болгарского населения, что послужил одной из причин, которая заставила Александра II вступиться за братьев-славян и объявить войну Турции.«Случайно я натолкнулся, — пишет Верещагин, – на известного американского корреспондента газеты «Daily News» Мак-Гахана, одного из непосредственных виновников войны за болгар, притеснения и резню которых он так трогательно и живо описал в свое время… Старик Скобелев называл этого корреспондента, как и всех других, «проходимцем», но мне он и тогда, и после казался скромным, правдивым человеком и хорошим товарищем. Мак-Гахан, бесспорно, симпатизировал русским, в отличие почти от всех других писавших в иностранные газеты… Очень немногие знали, что Мак-Гахан женат на русской, Елагиной, из Тулы, и сам он старательно скрывал это обстоятельство, дабы не подрывать в Европе и Америке веры в свои сообщения».
Другой прототип Маклафлена – американский военный атташе или, как тогда говорили, «агент» капитан Грин. Именно он побудил Александра II прекратить кровавый штурм Плевны своими неправильными сведениями.
Этот эпизод тоже есть в мемуарах Верещагина: «Около 6 часов из сплошного дыма выделилась фигура всадника в шляпе с широкими полями, в какой-то полувоенной форме; в ней узнали американского военного агента, капитана Грина, возвращавшегося с наших позиций.
Государь тот час же послал попросить его к себе и стал расспрашивать. Я стоял близко и слышал, как Грин рассказывал, что все атаки отбиты и штурм со всех сторон не удался».
Французский журналист Шарль д`Эврэ и английский журналист МакЛафлин.От Грина Маклафлину из «Гамбита» достался еще и гардеробчик – тот самый полувоенный костюм и широкополая шляпа. А от Мак-Гахана – коляска, в которой он путешествует со всеми удобствами.Осада Плевны у Акунина – в значительной степени мифологизирована. Ее неуспех объясняется талантливыми действиями турецкого разведчика Анвар-эфенди, путающего все планы русского командования. Капитан Еремей Перепёлкин (он же Анвар-эфенди)В реальности такой суперагент был не нужен. Его роль замечательно играла обычная славянская бестолковщина и разгильдяйство. Никто так не поспособствовал затягиванию войны и гигантским потерям, как сами русские генералы во главе с царем.В снятом по «Турецкому гамбиту» фильме есть эпизод массового отпевания погибших солдат после неудачной атаки. В романе и кинокартине под расстрел их заманил неуловимый Анвар-эфенди. На самом деле, видеоряд кинокартины почти один к одному взят из полотна Верещагина «Побежденные. Панихида по убитым». Побежденные. Панихида. 1878-1879Эта иллюстрация результатов подлинной лобовой атаки гвардейских егерей под Телишем. Верещагин не только написал на эту тему картину, но и оставил соответствующие описания в книге «На войне»: «Только подойдя совсем близко, я разобрал по ком совершалась панихида: в траве виднелось несколько голов наших солдат, очевидно, отрезанных турками; они валялись в беспорядке, загрязненные, но еще с зиявшими отрезами на шеях…Батюшка и причетник обратили мое внимание на множество маленьких бугорков, разбросанных кругом нас; из каждого торчали головы, руки и чаще всего ноги, около которых тут и там возились голодные собаки, а по ночам, вероятно, работами и волки с шакалами. Видно было, что тела были наскоро забросаны землей…
Когда на другой день я снова приехал на это печальное место, процедура откапывания и сноса тел подходила к концу. На огромном пространстве лежали гвардейцы, тесно друг подле дружки; высокий, красивый народ, молодец к молодцу, все обобранные, голые, порозовевшие и посиневшие за эти несколько дней.
Впереди лежавшие были хорошо видны, следующие закрывались, более или менее, стеблями травы, а дальше почти совсем не видно было из-за нее, так что получалось впечатление, как будто все громадное пространство до самого горизонта было услано трупами.
Я написал потом картину этой панихиды, каюсь, в значительно смягченных красках, и чего-чего не переслышал за нее! И шарлатанство это, и самооплевывание, и историческая неправда!»
Скобелев под Шипкой. 1878-1879После таких атак, генералы сообразили, что действовать нужно не старомодным героизмом, а обычным артобстрелом. Следующий редут сдался после бомбардировки из пушек. Зрелища не было никакого. Пехота в бою не участвовала вообще. Зато турки, ошеломленные потерями, безропотно подняли руки.
Но образ Анвар-эфенди, скорее всего, подсказан еще одной картиной Верещагина – «Шпион» и описанием эпизода задержания турецкого лазутчика в книге «На войне». Правда, там в этой роли фигурирует австрийский аристократ.
Шпион. 1878-1879«НА ВОЙНЕ» — КРУЧЕ, ЧЕМ У АКУНИНА Не преуменьшая достоинств «Турецкого гамбита», заметим, что воспоминания самого Верещагина произвели куда более сильное впечатление. Чувствуется, что их писал очевидец. Причем, очевидец честный.
Скажем, в романе есть только одна отрезанная голова – та, что болтается у седла башибузука на первых страницах и пугает наивную барышню Варю. А «На войне» предоставляет, такое изобилие отстриженных голов, что собственная голова идет кругом.
Верещагин подробно описывает привычку турок отрезать попавшим в плен раненым половые органы – таких трупов он вдоволь насмотрелся.
А двух албанцев, «вырезамвших младенцев из утроб» матерей-болгарок, он сам просил генерала Струкова повесить. Отчасти, во имя справедливости.
А отчасти из художественного любопытства: «Что это вы, Василий Васильевич, сделались таким кровожадным? – заметил Струков. – Я не знал этого за вами». Тогда я признался, что еще не видал повешения и очень интересуюсь процедурою, которая, конечно, будет совершена над этими разбойниками.
Мне в голову не приходило, чтобы их можно было «простить». Я считал, что дело в шляпе, то есть, что до выхода нашего из Адрианополя я еще увижу эту экзекуцию и после передам ее на полотне.
Не тут-то было: незадолго перед уходом, найдя обоих приятелей все в том же незавидном положении и осведомившись: «Разве их не будут казнить?», я получил ответ: «Нет». Генерал Струков заявил, что «не любит расстреливать и вешать в военное время, и не возьмет этих двух молодцов на свою совесть».
Дорога военнопленных (Дорога в Плевну). 1878-1879Вот из-за таких эпизодов книгу Верещагина и боятся переиздавать. Ведь ему прочно навязали имидж «художника-гуманиста», хотя он был, прежде всего, реалистом в прямом значении этого слова.
Он не забывает упомянуть, что освобождаемое население частенько жаловалось на освободителей: «Там казак стянул гуся, там зарезали и съели барана так ловко, что ни шкуры, ни костей нельзя было доискаться; бывали даже жалобы, хоть и редко, на то, что казак «бабу тронул».
Источник: https://picturehistory.livejournal.com/3316828.html
Описание картины Перед атакой. Под Плевной – Василий Верещагин
С началом русско-турецкой войны Верещагин отправляется на места боевых действий. Он участвовал во всех решающих сражениях, был при знаменитом штурме Плевны, совершил зимний переход через Балканы, участвовал в бою под Шейново, решающем исход войны.
Много тысяч жизней было загублено царскими офицерами в этой войне. Сплошной лес крестов простирался на полях проигранных сражений. Грандиозной неудачей был штурм Плевны, не подготовленный командованием и совершенный лишь в честь дня рождения царя.
Штурм этот стоил бесчисленных человеческих смертей, совершавшихся на глазах царя, который все это спокойно наблюдал с так называемой “закусочной”горы, где в это время пировал со своей свитой.
“Не могу выразить тяжесть впечатления, – писал Верещагин, – это сплошные массы крестов… Везде валяются груды осколков гранат, кости солдат, забытые при погребении. Только на одной горе нет ни костей человеческих, ни кусков чугуна, зато до сих пор там валяются пробки и осколки бутылок шампанского…”
(No Ratings Yet)
- Продажа ребенка-невольника – Василий Верещагин 1872. Холст, масло. 123 x 92,4. Третьяковская Галерея, Москва, Россия. 1870 годах Верещагин вновь путешествовал по Туркестану. В результате этих……
- Шипка-Шейново. Скобелев под Шипкой – Василий Верещагин Эта картина была написана в 1878 году, отнести ее можно к Балканскому циклу написанных картин. В ней художник нам показывает……
- Конец Бородинского сражения – Василий Верещагин Эту картину Верещагин нарисовал в период с 1899 по 1900 года. Само название, говорит нам о содержании этого произведения. Бородинская……
- На этапе – дурные вести из Франции – Василий Верещагин Великий живописец В. В. Верещагин позволил себе представить Наполеона, когда тот стремительно вынужден был бежать из России. Так и появилось……
- У дверей мечети – Василий Верещагин Василий Васильевич Верещагин – уникальный живописец, много путешествовавший, сопровождавший русскую армию в военных действиях на Балканах, в Средней Азии и……
- Победители – Василий Верещагин Верещагин беспощаден в изображении потерь и побед. Верещагин, пожалуй, единственный художник, которому не было подвластно самолюбование, и он мог достаточно……
- Гималаи вечером – Василий Верещагин Чисто пейзажные образы характерны для индийского цикла. В этюде “Гималаи вечером” Верещагин передает поразившее его ощущение двух миров, которое позже……
- В Успенском соборе – Василий Верещагин Художник-баталист Василий Васильевич Верещагин многими своими картинами раскрывает нам глаза на военное время. Казалось бы, мы много знаем с истории,……
- Наполеон на Бородинских высотах – Василий Верещагин Около 20 картин Верещагин посвятил Отечественной войне 1812 года. Все свои картины, относящиеся к этой тематике, он написал в период……
- Горный ручей в Кашмире – Василий Верещагин Неутомимый путешественник, Василий Васильевич Верещагин весной 1874 года отправился в первую поездку в Индию и пробыл здесь два года, изучая……
- Двери Тимура (Тамерлана) – Василий Верещагин Картины Верещагина славятся своей тематической ноткой Востока в русском искусстве. Картина “Двери Тимура ” тому подтверждение. Ее можно отнести к……
- Подавление индийского восстания англичанами – Василий Верещагин За две поездки в Индию, Верещагин успел написать ряд картин, посвящая их, культуре, природе и быте ее народов. Верещагин реалистично……
- Мавзолей Гур-Эмир. Самарканд – Василий Верещагин Характерно, что, постоянно работая под открытым небом, Верещагин подмечал и цветные тени, и игру рефлексов на предметах, и голубые тона……
- Нападают врасплох – Василий Верещагин Картина “Нападают врасплох” была написана художником в 1871 году. Эта работа входит в семь этюдов про неравные бои русского отряда……
- У крепостной стены. Пусть войдут – Василий Верещагин В некоторых источниках сообщается, что Верещагина пригласили в Туркестан, в тот момент, когда шли военные действия, для создания военной хроники……
- После удачи – Василий Верещагин Верещагин дважды был в Средней Азии, что вдохновило его на написание Туркестанской серии картин. Привычные верещагинские пейзажи сменились кровавой военной……
- Портрет П. И. Багратиона – Василий Тропинин Петр Иванович Багратион, князь, русский генерал, герой Отечественной войны 1812. Родился в г. Кизляре в семье полковника из старинного грузинского……
- На большой дороге – отступление, бегство… – Василий Верещагин Природа, которая окружает нас иногда в тысячи раз красивее всего, что создано руками человечества. Именно этот контраст привлекательности природы и……
- Торжествуют – Василий Верещагин Насколько мне известно, эта картина была написана Верещагиным в 1872 году, после поездки в Среднюю Азию. Эта картина отражает не……
- В штыки! Ура! Ура! – Василий Верещагин Снова зима, и снова французская армия, запечатленная на картине Верещагина. Что не хватало этим некогда бравым солдатам, что они пришли……
Источник: https://art.goldsoch.info/pered-atakoj-pod-plevnoj-vasilij-vereshhagin/
Загрузка...
