«улица транснонен 15 апреля 1834 года», оноре домье — описание

?

likbez_a_m

June 25 2018, 09:00

Categories:

• искусство
• история
• дети
• Cancel

Оноре Домье (1808-1879)
«Улица Транснонен 15 апреля 1834 года». 1834
Частная коллекция

Высшее достижение художника Оноре Домье в годы июльской монархии — трагический лист «Улица Транснонен«. Он отражает действительное событие. 

В апреле 1834 года произошло восстание ткачей в Лионе, перекинувшееся затем и на Париж, — на его видавших виды улицах снова стали расти баррикады. На подавление были брошены войска.

Жители дома на улице Транснонен, не принимавшие в возведении баррикад никакого участия, стали безвинными жертвами карательных действий: кто-то выстрелил из пистолета из окна пятого этажа, каратели вломились в дом и начали убивать всех подряд — застрелены и заколоты штыками были двенадцать жителей, в том числе дети, женщины и калеки. Побоище происходило ночью. 

Видно, что люди не сопротивлялись, были захвачены врасплох, беспомощные, как этот младенец.

Они показаны в необычном ракурсе, предвещающем кинематографические кадры: снизу, как бы с точки зрения кого-то, тоже лежащего на полу и едва приподнявшегося, — может быть, еще одного члена несчастной семьи. 

Как страшно и как просто! — ни малейшего оттенка театральности, которой не чужды драматические композиции Жерико и Делакруа. Если уж надо датировать становление демократического реализма во Франции, то это 1834 год, когда Домье создал «Улицу Транснонен».

Н.А.Дмитриева. Краткая история искусств. 2004

Оноре Домьекритический реализмреализмфранцузская живопись

Источник: https://likbez-a-m.livejournal.com/26634.html

Глава vii улица транснонен

ГЛАВА VII

УЛИЦА ТРАНСНОНЕН

Этому страшно поверить, но это правда.

Гюго

9 апреля 1834 года в Лионе началось новое восстание рабочих.

Его подавляли с неслыханной жестокостью. Взрывали дома, если из них стреляли повстанцы. Под грудами кирпича гибли десятки ни в чем не повинных женщин и детей. Всех, у кого «руки и губы казались почерневшими от пороха», расстреливали на месте без суда и следствия.

Начавшись в Лионе, восстание вспыхнуло затем в Гренобле, Сент-Этьене, Марселе и многих других городах.

В Париже тоже готовились к восстанию. Но как только стало известно о начавшихся волнениях в Лионе, столичная полиция немедленно арестовала почти всех республиканских деятелей и руководителей восстания.

Правительство, однако, было заинтересовано в том, чтобы восстание началось и в Париже. Вызвав беспорядки, можно было одним ударом покончить с мятежниками. Власти подготовились к расправе с «бунтовщиками»: в город со всех концов департамента было стянуто более сорока тысяч солдат.

Первые баррикады с провокационной целью возводились полицией. Солдат по особому приказу напаивали почти допьяна. Войска вели себя вызывающе. 13 апреля обезглавленное, обреченное на неудачу парижское восстание все же началось.

Русский посол в Париже Поццо ди Борго сообщал в Санкт-Петербург, что французское правительство, «почувствовав уверенность в победе и полагая извлечь преимущества из подавления готовящегося мятежа, предоставило ему возможность вспыхнуть, для того чтобы потом задушить».

Инсургенты, лишенные руководителей, разобщенные между собою, стойко и мужественно сопротивлялись. Но силы были слишком неравны. Баррикады разбивали пушечными ядрами. Войска буквально затопили улицы. Восстание потерпело поражение.

Ночью послышалась пальба со стороны улицы Транснонен, где была одна из самых больших, построенных повстанцами баррикад.

На рассвете стрельба стихла.

Пороховой дым рассеялся, остался лишь чуть уловимый запах гари. Утро наступило теплое, почти летнее. Но обитатели квартала Сен-Дени, взбудораженные зловещими слухами и ночной стрельбой, не радовались ему.

На улице Транснонен собиралась толпа, больше всего народа было перед домом № 12. Жандармы старались оттеснить людей назад.

Стояла тишина. Никто не говорил громко, только слышались чей-то плач и голос жандармского бригадира, уговаривавшего людей разойтись,

Толпа прибывала. Подходили торговцы, рабочие, мелкие рантье, случайные прохожие.

Дом с выбитыми стеклами, с сорванной дверью казался нежилым. Мостовую покрывали осколки стекла, черепки цветочных горшков, куски отвалившейся штукатурки.

• У подъезда стояли тяжелые фургоны.
• В толпе пронесся гул:
• — Несут… несут…

Из подъезда вышли санитары с носилками. Тела на них были покрыты простынями, лиц не было видно. Но многие из стоящих здесь знали погибших по именам. Старуха, консьержка соседнего дома, говорила, всхлипывая и дрожа всем телом:

— Святая дева Мария! Ведь я всех их знала… Старый мсье Брефор такой был тихий человек, мухи не обидит. Еще вчера он жаловался на стрельбу: «Который раз, — говорит, — на моем веку стреляют, не дадут спокойно умереть…» Подумать только! И мсье Добиньи, и мсье Гитар… А мадам Боннвиль!.. Сколько лет они здесь жили… Кто мог знать, что такое случится…

1. Из подъезда вынесли двенадцать трупов.
2. Фургоны тронулись, развернулись и медленно покатились по направлению к городскому моргу.
3. Толпа не расходилась.
4. Притихшие, подавленные люди переговаривались вполголоса.
5. Домье, с воспаленными от бессонной ночи глазами, потрясенный тем, что он видел и слышал, провожал взглядом удаляющиеся повозки.
6. Старая консьержка рассказывала:

— Я вчера рано закрыла двери, все жильцы уже были дома — кто в такое время задержится на улице? Я уже хотела уйти к себе, смотрела, хорошо ли закрыты ставни. Вдруг — бах! бах! — выстрелы совсем рядом, из дома двенадцать.

Я только видела, как упал офицер, что шел с отрядом солдат, и убежала к себе.

Потом слышу стучат туда, стали ломать дверь… О господи, никогда не смогу забыть, как там в доме кричали! Посыпались стекла… Выстрелы, шум! Не дай бог второй раз пережить такое…

Мало-помалу Домье понял, что произошло ночью.

Пулей, пущенной из дома № 12, был убит офицер тридцать пятого линейного полка. Жильцы попрятались по своим квартирам. Когда солдаты стали стучаться в дом, многие обрадовались — боялись повстанцев.

Двое жильцов пошли вниз, чтобы открыть двери. Жена одного из них, мадам Добиньи, обогнала мужа и сняла засов. Это спасло ей жизнь. Ворвавшиеся в дом солдаты оттолкнули ее и навели ружья на спускавшихся по лестнице Добиньи и Гитара.

Раздался залп. Оба упали, не успев даже вскрикнуть.

— Господин офицер, у нас нет оружия, не убивайте нас!

Три штыка вонзились ему в грудь. Падая, он страшно закричал. Соседка, Аннет Бесон, бросилась старику на помощь. Солдат ударил ее штыком в лицо и выстрелом в упор размозжил голову.

Был дан приказ не щадить никого. Убивали всех подряд: женщин, детей. Полупьяные, озверевшие солдаты стаскивали людей с постели, кололи штыками, били прикладами, рукоятками пистолетов. Кое-кто из жильцов пытался выброситься из окна. Другие, видя смерть близких, сами бросались на штыки. Тех, кто пробовал сопротивляться, убивали с особенной жестокостью.

Некоторые солдаты сами испугались сделанного. Уходя, они украдкой говорили оставшимся в живых: «Нам приказали, мы обязаны повиноваться, мы еще несчастнее, чем вы…»

Толпа постепенно редела. Подмели улицу. В отдалении слышались последние выстрелы апрельского восстания.

Домье еще долго смотрел на затихший, безжизненный дом, потом повернулся и зашагал прочь. Взгляд бессознательно замечал отдельные картины: солдата на углу, сосредоточенно чистившего ружье, остатки разрушенной баррикады, тележку зеленщика. Но мысли упорно возвращались к минувшей ночи.

Оноре казалось: он видит смертельную борьбу в темных душных комнатах, окровавленные простыни, слышит хриплое дыхание, стоны, проклятья, мольбы о пощаде, глухие удары. Страшно было поверить, что это произошло здесь, рядом, в двух шагах от «Бюро кормилиц», в самом сердце веселого города Парижа.

И, наверное, то же самое происходит сейчас в Лионе, Гренобле, Безансоне, во всех охваченных восстанием городах.

В редакции «Карикатюр» Филипон сказал Домье:

— Адвокат Ледрю-Роллен будет писать брошюру о резне на улице Транснонен. Если только не вмешается цензура, Франция получит документ об этом гнусном преступлении.

— Но неужели же правительство и сейчас останется в стороне? — наивно воскликнул кто-то из присутствующих журналистов.

— О нет! — ответил Филипон со своей обычной язвительной улыбкой. — Нет, в стороне оно не останется. Уже сегодня в палате вотируется благодарность армии за доблесть, проявленную при подавлении «мятежа».

Разгромив восстание, правительство июльской монархии прочно утвердилось во Франции. Триста с лишним участников апрельских боев должны были предстать перед судом палаты пэров. Снова были переполнены тюрьмы. Реакция торжествовала победу.

Домье забыл о живописи, отдавая все время газетной работе. Его рисунки, сделанные в апреле и мае, нельзя было назвать карикатурами: там не было решительно ничего смешного.

Ранним утром 15 апреля, когда Оноре стоял перед домом на улице Транснонен, что-то изменилось в его душе. Из его карикатур исчезла улыбка. Ирония заменилась в них горьким и жестким сарказмом.

22 апреля Париж хоронил генерала Лафайета.

Дряхлый генерал, преданный и обманутый Луи Филиппом, давно уже сошел с политической арены. Но он оставался живой реликвией прошлой французской славы, и огромная толпа шла за катафалком, как бы прощаясь с уходящей эпохой.

Домье сделал литографию «Похороны Лафайета». Он нарисовал окруженный толпой катафалк, медленно движущийся к кладбищу Пер-Лашез. На переднем плане Оноре изобразил Луи Филиппа в костюме факельщика. Он одет в черное. Траурный креп спускается с цилиндра, руки сложены как для молитвы. Король низко склонил голову, словно удерживая рыдания. Лицо полускрыто полями низко надвинутой шляпы.

И лишь довольная усмешка, растягивающая губы Луи Филиппа, выдает истинные чувства короля: глубокое удовлетворение тем, что, наконец, ушел с его пути Лафайет — человек, которому он был стольким обязан и которого он не переставал опасаться.

Фигура Луи Филиппа выделялась густым темным силуэтом на фоне прозрачно нарисованного пейзажа. Домье долго бился над силуэтом, он не хотел, чтобы мысли короля раскрывались только улыбкой.

«Попался Лафайет, получай, старина!» — было написано под литографией.

«Факельщик, ликуя, аплодирует, — писал об этом рисунке Филипон, — в то время как в отдалении движется процессия, сопровождаемая огромной толпой. Эта процессия, судя по названию литографии, хоронит величайшего гражданина, которого Франция будет оплакивать не один месяц. Факельщик, мне кажется, это образ, олицетворяющий рвущуюся наружу радость по случаю избавления от заклятого врага».

Эта работа Домье была большим шагом вперед. Мало-помалу линии и пятна начинали ему подчиняться и создавали тот ритм и настроение, которых требовал смысл рисунка.

Наступило лето. Но события апрельской ночи все еще не изгладились из памяти Домье. Он постоянно возвращался мыслями к мрачному дому на улице Транснонен. Там давно вставили стекла, поселились новые жильцы, дети играли на плитах тротуара, консьержка у дверей вязала бесконечный чулок.

Но Домье по-прежнему видел этот дом таким, как в то утро, когда из него выносили тела убитых.

В конце концов он взялся за карандаш.

Как изобразить эти страшные минуты? Нарисовать потоки крови, раны, трупы нетрудно. Легче всего испугать зрителя, создать сильный, бьющий по нервам эффект. Но этого можно достигнуть и нарисовав человека, попавшего под экипаж. Надо, чтобы литография вызывала не столько страх перед смертью, сколько гнев против убийц.

Домье был убежден, что без сдержанности и простоты не может быть настоящего искусства. Он решил нарисовать комнату на рассвете, когда давно уже стихла стрельба и в доме воцарилось зловещее молчание склепа.

…Тусклые лучи дневного света падают в маленькую полутемную комнату. Они бесстрастно освещают картину чудовищного разгрома. На пол свисают простыни с развороченной постели. Воздев к небу скрюченный подлокотник, свалилось набок старое кресло.

В холодном свете наступающего дня видна фигура упавшего навзничь человека. На ночной рубахе пятна засохшей крови. Полуоткрытый рот обнажает полоску зубов. Человек мертв. На лице его сохранилось выражение муки и гнева. Он упал прямо на тельце своего ребенка, смешав свою кровь с его кровью.

Как должно быть страшны были последние минуты жизни этого человека, когда в темноте, даже не видя своих врагов, он голыми руками дрался с солдатами, чьи штыки уже были в крови его родных!

Время остановилось. Все тихо и неподвижно. Темные зловещие пятна сохнут на полу.

Но Домье не хотел изображать мучеников. Упавший на пол у своей постели человек был бойцом. Пусть ои погиб не на баррикадах и не с оружием в руках, но он боролся из последних сил, до последнего вздоха.

И потому, даже рисуя его мертвым, в одной рубахе и ночном колпаке, Домье не сделал его жалким. Напротив, этот нелепый ночной наряд подчеркнул мускулистое тело, размах плеч.

Именно бойца Оноре поместил в центре рисунка и именно на него направил лучи света.

Пусть этот образ, где слились воедино холодная неподвижность смерти и застывшее движение борьбы, станет главным в рисунке… Домье хотел, чтобы литография рождала не жалость, а гнев.

Два с половиной года прошло с того дня, как «Гаргантюа», выставленный в окне магазина Обера, Привлек толпу негодующих зрителей. И вот, как прежде, новая литография Домье «Улица Транснонен 15 апреля 1834 года» останавливает людей.

В галерее Веро-Дода душно. Нагретый воздух тяжел. Но народу все больше. У входа в пассаж образуется очередь. Над толпой нависла тишина, в солнечный июльский день ворвалось мрачное напоминание о недавней трагедии. Кто-то невольно снял шляпу. Какая-то женщина всхлипнула. Люди отходили от витрины, уступая место другим, и снова возвращались.

• Потом молчание прервалось возгласами:
• — Позор палачам!
• — Убийцы!
• — На фонарь негодяев!
• — Да здравствует республика!

Спрашивали друг у друга имя художника. Называли Оноре Домье — его уже многие знали.

Повторялась история с «Гаргантюа». Пачки еще не распроданных литографий были конфискованы и сожжены. Но на этот раз Домье избежал судебного преследования. Готовился суд над участниками апрельского восстания, и правительство боялось излишних напоминаний о событиях на улице Транснонен.

«На эту литографию страшно смотреть, она поражает так же, как само событие, которое воспроизводит, — писал Филипон в «Карикатюр».

 — Этот убитый старик, мертвая женщина, этот покрытый ранами человек, упавший на труп бедного малютки с разбитой головой… Это не карикатура, не шарж, это кровавая страница современной истории, страница, созданная гневной рукой и продиктованная благородным негодованием. Домье в этом рисунке достиг небывалой высоты. Он сделал картину, которая, будучи лишь черно-белым рисунком на листе бумаги, не стала от этого ни менее значительной, ни менее долговечной. Бойня на улице Трансноиен останется несмываемым пятном на ее виновниках. Рисунок, о котором идет речь, — это своевременно вычеканенная медаль в память о победе, одержанной над дюжиной стариков, женщин и детей…»

Следующая глава

Источник: https://biography.wikireading.ru/46534

Читать онлайн "Всеобщая история искусств в шести томах. Том 5 (с иллюстрациями)" автора Колпинский Юрий — RuLit — Страница 23

Оноре Домье. «Опустите занавес, фарс сыгран». Литография. 1834 г.

илл. 60

Оноре Домье. Улица Транснонен 15 апреля 1834 года. Литография. 1834 г.

илл. 61

После так называемых «сентябрьских законов» (конец 1834 г.), направленных против печати, работать в области политической сатиры стало невозможно.

Домье вместе с другими художниками и писателями черпает теперь темы из повседневной жизни, которая сама дает возможность поднять большие социальные вопросы. В это время выходят целые сборники карикатур быта и нравов.

Домье вместе с художником Травьесом создает серию «Французские типы» (1835—1836).

Домье, как и Бальзак, видит, что основной нерв жизни эпохи Луи Филиппа — Это могущество денег.

В других литографиях Домье разоблачает продажность суда («Деятели правосудия», 1845—1849), буржуазную благотворительность («Современная филантропия», 1844— 1846). В ряде литографий Домье показывает всю убогость самоудовлетворенности французского мещанина.

Таков, например, лист «Все же очень лестно видеть свой портрет на выставке» (из серии «Салон 1857 года»). В этом плане Домье создал и другие серии: «День холостяка» (1839), «Супружеские нравы» (1839—1842), «Пасторали» (1845—1846), «Лучшие дни жизни» (1843—1846).

Опоре Домье. «Все же очень лестно видеть свой портрет на выставке». Литография из серии «Салон 1857 года». 1857 г.

илл. 63 б

Меняется манера рисунка. Штрих становится выразительней. Как рассказывают современники (Теодор де Банвиль), Домье никогда не употреблял отточенные новые карандаши, он предпочитал рисовать обломками, чтобы линия была разнообразней и живей.

Его работы приобретают графический характер, исчезает пластичность.

Эта манера более соответствовала графическим циклам, в которых вводился рассказ и действие развертывалось в интерьере или пейзаже (заметим, что эффекты дождя или снега Домье передает так убедительно, что во многом опережает в этом современных ему пейзажистов).

Как только представляется возможность, Домье вновь обращается к политической сатире, его листы вновь пылают ненавистью. После подавления революции 1848 г., когда республике грозит опасность со стороны бонапартизма, он изображает «Ратапуаля», бонапартистского агента, хитрого наглеца, предателя.

Этот образ художник создает не только в литографии, но и в скульптуре, в которой он достигает большой выразительности смелой живописной трактовкой формы, предвосхищая творчество Родена. Домье ненавидит Наполеона III не менее, чем Луи Филиппа, но после переворота 2 декабря 1852 г.

политическая карикатура снова оказывается под запретом, и лишь в конце 60-х гг., когда режим стал более либеральным, Домье возвращается к политической карикатуре. На одной литографии представлена Конституция, укорачивающая платье Свободы, на другой Тьер изображен в виде суфлера, руководящего поступками и словами политических деятелей.

На первом памятнике надпись: «Погибшие на бульваре Монмартра 2 декабря 1851 г.», на последнем—«Погибшие у Седана 1870 г.», то есть Домье утверждает, что империя Наполеона III с начала до конца приносила французам смерть. Листы Домье трагично выразительны. Они символичны, но символ идейно насыщен и убедителен. В одной из литографий 1871 г.

на фоне грозного неба изображен расщепленный, изуродованный ствол мощного когда-то дерева. У него осталась лишь одна ветка, которая сопротивляется буре. Под рисунком подпись: «Бедная Франция, ствол сломлен, но корни еще крепки». В этом аллегорическом изображении запечатлена только что пережитая трагедия Франции.

Резким сопоставлением света и тени, энергичными линиями художник сумел дать мощный образ, олицетворяющий жизненную силу страны. Литография доказывает, что художник верил в силу Франции, в ее мужественный народ.

Оноре Домье. Защитник. Акварель, перо. 1840-е гг. Вашингтон, галлерея Коркоран.

илл. 63 а

В области живописи, а также акварели Домье начал работать уже в 30-х гг. Но в ранних работах («Гравер», 1830—1834, бывш. собрание Руар; автопортрет, 1830—1831, Авиньон, Музей) еще трудно узнать руку будущего Домье. Позднее Домье выполняет серию «Адвокаты». В этих произведениях он как бы переводит на язык живописи свои графические работы.

Его картины проникнуты тем же сарказмом, в них он также прибегает к гротеску. Художник показывает адвокатов, театрально жестикулирующих, проливающих крокодиловы слезы во время выступлений (акварель «Защитник», 40-е гг.

, Вашингтон, галлерея Коркорана) и самодовольных за кулисами, когда они встречаются вместе, обсуждая свои очередные грязные дела («Три адвоката», Вашингтон, галлерея Филлипс). Домье часто пользуется крупным планом, лишь намечая интерьер, в котором происходит действие, изображая только самые главные, необходимые предметы.

Будто прожектором, он освещает головы, чтобы лучше показать лица, то тупые, безучастные, то ехидные, лицемерные, презрительные, ханжеские. Черные мантии адвокатов темным силуэтом выделяются на золотистом фоне.

Однако в последующих своих живописных произведениях Домье не столь часто прибегает к сатире. Главенствующей темой Домье начиная с революции 1848 г. становится простой народ с его душевной силой, его энергией, героизмом.

Суровы и сосредоточенны лица старой женщины и мужчины, несказанная печаль на лице молодой женщины, решимостью отмечено лицо юноши. Все головы даны в разных поворотах, отчего фигуры воспринимаются в движении, и это усиливает напряженность композиции.

Революционный порыв несущейся толпы ощутим в картине «Восстание», движение передано здесь не только жестом поднятой руки и устремленными вперед фигурами, но и резкой полосой света, как бы взвивающейся вверх по диагонали.

Источник: https://www.rulit.me/books/vseobshchaya-istoriya-iskusstv-v-shesti-tomah-tom-5-s-illyustraciyami-read-347245-23.html

Домье оноре

ДОМЬЕ ОНОРЕ — французский график, живописец, скульптор.

Сын сте­коль­щи­ка, пе­ре­брав­ше­го­ся с семь­ёй в Па­риж в 1814 году. С 1822 года по­се­щал мас­тер­скую А. Ле­нуа­ра и ака­де­мию Сюи­са, изу­чал ста­рых мас­те­ров в Лув­ре.

В 1820-х годах Домье был ас­си­стен­том ли­то­гра­фа Ж. М.

Бе­лиа­ра, ра­бо­тал для мел­ких из­да­тельств, ис­пол­няя винь­ет­ки, ти­туль­ные лис­ты и тому подобное (к 1822 году от­но­сит­ся пер­вая ли­то­гра­фия — «Вос­кре­се­нье»).

По­сле Июль­ской ре­во­лю­ции 1830 года, ко­гда в ус­ло­ви­ях от­но­си­тель­ной сво­бо­ды сло­ва во Фран­ции на­чал­ся рас­цвет по­ли­тической са­ти­ры, Домье на­чал со­труд­ни­чать с журналом «La Caricature» и «Le Charivari». Ост­рая ка­ри­ка­ту­ра на ко­ро­ля Луи Фи­лип­па «Гар­ган­тюа» (1831 год), по­влек­шая за со­бой 6 месяцев тюрь­мы и штраф, при­нес­ла Домье ши­ро­кую из­вест­ность.

Зло­бо­днев­ные со­бы­тия, современные по­ли­тические дея­те­ли ожи­ва­ют в его ли­то­гра­фи­ях (все­го — оеоло 4 тысяч), по­ра­жаю­щих глу­би­ной со­ци­аль­ных оце­нок, гражданским бес­стра­ши­ем: «Мас­ки» (1831 год), «Опус­ти­те за­на­вес, фарс окон­чен» (ка­ри­ка­ту­ра на Луи Фи­лип­па), «Ули­ца Транс­но­нен 15 ап­ре­ля 1834 го­да», «Сво­бо­да пе­ча­ти», «За­ко­но­да­тель­ное чре­во» (все — 1834 год).

Со­вре­мен­ни­ки (О. де Баль­зак, Ш. Бод­лер, Т. де Бан­виль и другие) вы­со­ко це­ни­ли гра­фи­ку Домье, ста­вя его в один ряд с У. Хо­гар­том и Ф. Гой­ей.

Он су­мел под­нять ка­ри­ка­ту­ру до уров­ня ост­ро­го, ху­до­же­ст­вен­но со­вер­шен­но­го гро­те­ска, соз­дав зна­ме­ни­тые се­рии, став­шие сво­его ро­да па­но­ра­мой современной ему французской об­щественной жиз­ни («Ро­бер Ма­кер», 1839 год; «Олим­пий­ские бо­ги», 1841 год; «Фи­зио­ло­гии», 1841-1842 годы; «Слу­жи­те­ли пра­во­су­дия», 1845-1849 годы; «Доб­рые бур­жуа», 1846-1849 годы, и другие). По от­зы­вам со­вре­мен­ни­ков, Домье об­ла­дал пре­крас­ной зри­тель­ной па­мя­тью, схва­ты­вая и за­по­ми­ная суть об­раза, его пла­сти­ку, ха­рак­тер­ные жес­ты, ми­ми­ку. Ри­сун­кам час­то пред­ше­ст­во­ва­ло изо­бра­же­ние фи­гур в гли­не (пер­вые гро­те­ск­ные бюс­ты ис­пол­не­ны в 1832 году; по­сле смер­ти Домье многие ра­бо­ты пе­ре­ве­де­ны в брон­зу) — этим, в ча­ст­но­сти, объ­яс­ня­ет­ся уме­ние Домье ком­по­но­вать мас­сы и до­би­вать­ся объ­ём­но­сти изо­бра­же­ния в гра­фи­ке.

Ра­бо­тая в тех­ни­ке ли­то­гра­фии  (ре­же кси­ло­гра­фии), Домье ве­ли­ко­леп­но ис­поль­зу­ет её жи­во­пис­ные воз­мож­но­сти, пе­ре­да­вая тон­чай­шие пе­ре­хо­ды от бар­ха­ти­сто-чёр­но­го к се­реб­ри­сто-се­ро­му, вос­соз­да­ёт све­то­воз­душ­ную сре­ду и ос­ве­ще­ние.

Сар­ка­стич­ный, бес­по­щад­но-на­смеш­ли­вый в гра­фи­ке, в жи­во­пи­си Домье пред­ста­ёт ско­рее по­этом, соз­даю­щим об­ра­зы лю­дей, к ко­то­рым он ис­пы­ты­ва­ет чув­ст­во сим­па­тии, ду­хов­ной бли­зо­сти, со­стра­да­ния.

Он пи­сал улич­ные сцен­ки, бро­дя­чих ак­ро­ба­тов, про­стых лю­дей («Лю­би­тель эс­там­пов», му­зей Пти-Па­ле, Па­риж; «Ва­гон третье­го клас­са», около 1862-1864 годы, Мет­ро­по­ли­тен-му­зей, Нью-Йорк и другие со­б­ра­ния; се­рия «Прач­ки», около 1860-1863 годы, му­зей Ор­се и другие), ино­гда об­ра­ща­ет­ся к ми­фо­ло­гическим сю­же­там; из­люб­лен­ны­ми об­раз­ами Домье на­дол­го ос­та­ют­ся Дон Ки­хот и Сан­чо Пан­са (се­рия кар­тин  — му­зей Ор­се, Но­вая пи­на­ко­те­ка, Мюн­хен, Мет­ро­по­ли­тен-му­зей, му­зей Крёл­лер-Мюл­лер, От­тер­ло).

В не­ко­то­рых жи­во­пис­ных ра­бо­тах ощу­ти­мо влия­ние мас­те­ров фламандского ба­рок­ко — П. П. Ру­бен­са, Я. Йор­дан­са («Мель­ник, его сын и осёл», около 1849 года, Ху­дожественная га­ле­рея, Глаз­го; «Триумф Си­ле­на», 1850 год, Му­зей изо­бра­зительного искусства и кру­жев, Ка­ле).

В жи­во­пи­си Домье важ­ную роль иг­ра­ют све­то­тень, ко­то­рая уси­ли­ва­ет эмо­цио­наль­ное зву­ча­ние об­раза, и ди­на­мич­ный ма­зок; ко­ло­рит — сдер­жан­ный, лишь ино­гда вспыш­ки яр­ких то­нов под­чёр­ки­ва­ют дра­ма­тизм и на­пря­же­ние сю­же­та («Крис­пен и Ска­пен», около 1860 года, му­зей Ор­се; «Вос­ста­ние», 1840-е годы Национальная га­ле­рея, Пра­га).

Эс­киз­ность, мощ­ная экс­прес­сия форм сбли­жа­ют жи­во­пис­ные про­из­ве­де­ния Домье с искусством XX века. При жиз­ни Домье его жи­во­пись бы­ла ма­ло из­вест­на, и лишь по­смерт­ная вы­став­ка 1901 года за­но­во от­кры­ла её, так же как и скульп­ту­ру («Ра­та­пу­аль», около 1851 года, му­зей Ор­се). Искусство Домье ока­за­ло боль­шое влия­ние на позд­ней­шую ев­ропейскую жи­во­пись, от Э.

Ма­не, Э. Де­га, А. де Ту­луз-Лот­ре­ка, В. Ван Го­га до фо­ви­стов, немецких экс­прес­сио­ни­стов, П. Пи­кас­со и Х. Су­ти­на.

Иллюстрации: 

О. До­мье. «Ва­гон третье­го клас­са». Ок. 1862–64. Мет­ро­по­ли­тен-му­зей (Нью-Йорк). Архив БРЭ.

О. До­мье. «Опус­ти­те за­на­вес, фарс окон­чен».Ли­то­гра­фия. 1834. Архив БРЭ.

Литература

• За­мя­ти­на А. Н. О. До­мье. М., 1954
• Ка­ли­ти­на Н. Н. О. До­мье. М., 1955
• Гер­ман М. Ю. До­мье. М., 1962
• Maison K. E. H. Daumier: Ca­talogue raisonné of the paintings, watercolours and drawings. L., 1968. Vol. 1–2
• Georgel P., Mandel G. Tout l’œuvre peint de Daumier. P., 1972
• Adhémar J. H. Daumier. P., 1954
• Эс­ко­лье Р. О. До­мье. М., 1978
• Пас­се­рон Р. До­мье: сви­де­тель сво­ей эпо­хи. М., 1984
• Provost L., Childs E. L. H. Daumier. A the­matic guide to the œuvre. N. Y.; L., 1989
• Laugh­ton B. H. Daumier. New Haven, 1996

Источник: https://w.histrf.ru/articles/article/show/domie_onorie

Читать онлайн 100 великих художников страница 72. Большая и бесплатная библиотека

Той же силы воздействия достигают листы, в которых Домье раскрывает классовую борьбу, показывая роль рабочего класса: «Он нам больше не опасен», «Не вмешивайтесь», «Улица Транснонен 15 апреля 1834 года».

Л.Н.

Волынский пишет о литографии «Улица Транснонен»: «Луч яркого света как бы вырывает из полумрака фигуру расстрелянного, нарисованную со всей беспощадностью нагой правды, в то время как фигура убитой женщины – быть может, его жены – окутана мглистой тенью. Эта тень сострадания как бы движется из глубины, она вот-вот окутает прощальным покровом все, и мы спешим вглядеться, чтобы успеть запомнить и унести в сердце гнев и ненависть к палачам».

После так называемых «сентябрьских законов» 1834 года, направленных против печати, работать в области политической сатиры стало невозможно. Домье черпает теперь темы из повседневной жизни, поднимая большие социальные вопросы. В это время выходят целые сборники карикатур быта и нравов. Домье вместе с художником Травьесом создает серию «Французские типы» (1835–1836).

Министр Гизо выбрасывает лозунг «Обогащайтесь!» На это Домье откликается, создавая образ Робера Макэра – афериста, проходимца, спекулянта, умирающего и вновь воскресающего (серия «Карикатюрана», 1836–1838).

В других литографиях Домье разоблачает продажность суда («Деятели правосудия», 1845–1849), буржуазную благотворительность («Современная филантропия», 1844–1846). В ряде литографий Домье показывает всю убогость самоудовлетворенности французского мещанина.

Таков, например, лист «Все же очень лестно видеть свой портрет на выставке» (из серии «Салон 1857 года»). В этом плане Домье создал и другие серии: «День холостяка» (1839), «Супружеские нравы» (1839–1842), «Пасторали» (1845–1846), «Лучшие дни жизни» (1843–1846).

В 1841–1843 годах он создает серию «Древняя история», в которой смело пародирует сюжеты и образы античной мифологии, ставя в положение древних героев и богов современных буржуа.

«16 апреля 1846 года он женился на своей подруге – Мари Александрии Дасси, уже несколько лет делившей тяготы и радости его беспокойного существования, – рассказывает М.Ю. Герман.

 – Ей недавно исполнилось двадцать четыре года, она была портнихой и, по правде сказать, не слишком хорошо разбиралась в работе мужа. Зато она стала ему верным товарищем, умела не падать духом в трудные минуты.

Из жизни Домье навсегда ушло одиночество, приносившее ему немало горьких минут. Теперь у него был свой дом, согретый присутствием веселой и ласковой Александрии. Даже работая у себя наверху в мастерской, в полном уединении, он не чувствовал вокруг себя пустоты.

Круглое смеющееся лицо со вздернутым носом, статная высокая фигура жены оставляли ощутимый отпечаток чуть ли не на всех женских образах, которые рисовал Домье.

Их сын, названный в честь отца Оноре, умер, прожив всего несколько недель. Он оставил после себя щемящее воспоминание и неясное чувство вины перед крохотным существом, так ненадолго посетившим мир».

Домье всегда стремился заняться живописью. Иначе не могло быть: он обладал пылким, артистическим темпераментом и пребывал в дружеском окружении художников-живописцев – Коро, Диаза, Добиньи, Делакруа.

Однако вечная нужда и всепоглощающая журнальная работа препятствовали его желанию.

Лишь в сорок лет взялся он впервые за кисть, когда казалось, что вместе с победой Февральской революции 1848 года его обличительная миссия окончилась.

9 марта он изображает «Последний совет экс-министров», где прославляет восставшую Францию, изгоняющую правительство июльской монархии. Для официального конкурса он создает аллегорический образ Республики – прекрасную, величественную композицию, которая настолько монументальна, что могла бы служить проектом памятника. Домье пишет картины «Восстание» (1848) и «Семья на баррикаде» (1848–1849).

Затем в 1860 году он пытается порвать свой контракт с «Шаривари».

Именно в этот период – 50–60-е годы – появляются одна за другой его работы маслом и акварелью, те самые чудесные акварели, за которые при жизни он получал гроши и которые ныне ценятся почти на вес золота.

В живописи Домье нередко лиричен, задумчив. Образы, создаваемые им, исполнены благородства и достоинства.

«Свет в картинах несет эмоциональную нагрузку, и посредством его Домье расставляет композиционные акценты, используя сопоставления светлого и темного самым разнообразным способом, – пишет Н.В. Яворская. – Его любимый эффект – это контражур, когда первый план затемнен, а фон светлый.

Таковы, например, картины «Перед купанием» (около 1852), «Любопытствующие у витрины» (около 1860). Но порой Домье прибегает к другому эффекту: полутьма заднего плана как бы рассеивается к переднему, и интенсивно начинают звучать белые, голубые, желтые цвета («Выход из школы», около 1853–1855; один из вариантов «Вагона третьего класса», около 1862).

Обычно для Домье типична приглушенная гамма красок, насыщенная всевозможными оттенками, отсветами. Какой-то особый свет озаряет будничные сцены, которые приобретают значимость, теряют обыденность.

Интерес к эффектам освещения, усиливающим драматизм действия, заставляет Домье обращаться к изображению театра Он показывает психологию зрителей, возбужденных представлением («Мелодрама», 1856–1860), или актеров с ярко выраженной мимикой («Криспен и Скапен», 1858–1860).

Домье-живописец сыграл в истории искусств не меньшую роль, чем Домье-график. Он ввел в живопись новые образы, трактовал их с необычайной силой выразительности. Ни один живописец до Домье не писал так свободно, не обобщал так смело во имя целого. Он предвосхитил во многом дальнейший путь развития живописи».

В серии картин, посвященных «Дон Кихоту», реализм Домье достигает особенной обобщающей силы. В ритмах неуклонного дон-кихотовского устремления вперед и постоянно ленивого отставания Санчо Панса, словно символизированы два противоположных полюса человеческого духа.

На одной из этих лучших картин Домье – «Скапен», находящейся в частной коллекции Руара, мы видим Пьеро… но что это за Пьеро, как не похож он на нежного и лунного героя Ватто! Это пролетарий с изможденным и грубым лицом, лишь переодевшийся в веселый карнавальный балахон.

В серии «Адвокатов» Домье показывает ложный пафос мимики и жестов этих демосфенов современности, превращающий их в говорильные машины с бурно развевающимися тогами.

Целая группа произведений Домье посвящена созданию величественных образов тружеников. Кузнецы, прачки с детьми, водоноши, бурлаки – вот единственные «парижские типы», которых пощадила ирония Домье и, более того, в изображении которых его кисть достигла наибольшего синтеза, наибольшего пафоса, наибольшей монументальности.

Самым значительным является цикл «Прачек». Живя на набережной острова Сен-Луи, Домье постоянно наблюдал за их тяжелым трудом.

«К циклу «Прачек» относится и картина, известная под названием «Ноша», – пишет Н.Н. Калитина. – Она выполнена, по всей вероятности, позднее и производит, по сравнению с «Парижской прачкой», несколько иное впечатление.

Перед нами также прачка с ребенком, но в ее облике меньше спокойной уверенности, величия. При взгляде на нее испытываешь скорее чувство тревоги, беспокойства. Прачка и ребенок с трудом идут по пустынной набережной навстречу ветру.

Все тело женщины полно огромного напряжения – с усилием несет она тяжелую корзину».

Источник: https://dom-knig.com/read_155162-72

Реализм в зарубежном изобразительном искусстве

Художественная культура 30-50-х гг. XIXв. Реализм.

В узком смысле слова понятие “реализм” означает конкретно-историческое направление в искусстве 19 века, провозгласившее основой своей творческой программы соответствие правде жизни. Термин был впервые выдвинут французским литературным критиком Шанфлери в 50-х годах 19 века.

Реализм (от лат.

— realis – действительный, вещественный) — художественное направ¬ление, стремящееся к правдивому художественному изображению действительности с помощью средств традиционного искусства.

Особенность этого направления – постановка и отражение в художественном творчестве острых социальных проблем, сознательное стремление вынести приговор негативным явлениям общественной жизни.

ДОМЬЕ Оноре (1808-79), французский график, живописец и скульптор.

Тесно связан с демократическим движением, мастер сатирического рисунка и литографии. Его отец, по профессии стекольщик, увлекался стихотворством и перевез семью в Париж в надежде на литературную карьеру. Выставлявшиеся в витринах литографии Домье становились событием, сотни людей приходили, чтобы увидеть их. Домье поднял карикатуру до уровня высокого искусства гротеска.

• * Законодательное чрево
• * Биржевой маклер
• * Улица Транснонен 15 апреля 1834 года
• * Потрясенная наследством (1871)

Франсуа Милле. Он обращается к теме тяжелой доли крестьянина. Французский живописец и график. Сын крестьянина. «Я крестьянин, и ничего больше как крестьянин» — говорил художник о себе.

1. * Сборщицы колосьев
2. * Пастушка
3. Рабочий, его судьба раскрывается в картинах

ГЮСТАВ КУРБЕ. Родился 10 июня 1819 г. в небольшом городке Орнане, расположенном в гористой местности в долине реки Лу, на границе с Швейцарией. Семейство Курбе жило в Орнане на протяжении многих поколений. Отец Гюстава был зажиточным землевладельцем: ему принадлежали дом и ферма, а также виноградники в близлежащем Флажи.

С 1841 г. Курбе упорно представляет свои произведения в Салон, однако жюри Салона столь же упорно отвергает их. С 1841 по 1847 гг. из представленных художником двадцати пяти картин были приняты только три. А предложил он знаменитые на сегодняшний день и такие произведения, как:

* Дробильщики камней(осталось только на фотографии, т.к. оригинал пропал вместе с другими шедеврами во время Второй Мировой войны из Дрезденской галереи.)

* Похороны в Орнане

(Огромное полотно площадью 21 кв. метр., на котором Курбе расположит около 50 фигур в натуральную величину).

* Здравствуйте, господин Курбе

Источник: http://5rik.ru/best/best-156010.php

Говоря о реализме в зарубежном изобразительном искусстве второй четверти XIX в., мы, прежде всего, вспоминаем Францию. Революционные события 3040-х годов, — презентация

1

2 Говоря о реализме в зарубежном изобразительном искусстве второй четверти XIX в., мы, прежде всего, вспоминаем Францию. Революционные события 3040-х годов, рост пролетарского движения вызвали особенное внимание художников к повседневной действительности, к жизни простого народа, к пейзажу родной страны.

3 Живопись художников «барбизонской школы» (художники работали в деревне Барбизон, недалеко от Парижа) Т. Руссо, Ш. Добиньи, К.

Коро и других, отразив взгляды демократических слоев французского общества, явилась важным этапом развития реалистической пейзажности живописи.

Природа Франции во всем ее многообразии и изменчивости стала для них неиссякаемым источником вдохновения.Т. РуссоШ. ДобиньиК. Коро

• 4 «Маленький рыбак»
• 5 «Лодки на Уазе»
• 6 «Августинский мост в Нарни» г.

7 Творчество Жана Франсуа Милле ( ) теснейшим образом связано с «барбизонцами», в то же время продолжало реалистические традиции искусства XVIII в.

Его знаменитая картина «Сборщицы колосьев» возмутила буржуазную публику не только изображением крестьянской жизни, но и тем, что, он утверждал достоинство простых людей, возводил их образ жизни в ранг нравственного идеала.Жана Франсуа Милле

8 «Сборщицы колосьев»

9 Не допускали на выставки, травили в газетах и журналах художников Г. Курбе и О. Домье, творчество которых несомненно вершина реалистического искусства того времени. Курбе называют первым художником-реалистом, да и сам он так себя называл. В одном из писем Курбе (от 19 ноября 1851 г.

) читаем: «Я не только социалист, но, кроме того, еще демократ и республиканец, одним словом, сторонник всякой революции и сверх того реалист и, следовательно, искренний друг подлинной правды!» Карикатуры, живопись и скульптуры О. Домье, участника революции 1830 г., вдохновенного певца революции 1848 г.

, никого не оставляло равнодушным в то революционное время.

Но при всем различии их индивидуальностей они настойчиво искали собственный путь «передавать и оценивать нравы, идеи и облик эпохи» (Курбе), решали задачи реалистического метода изображения мира, внося в свои произведения пафос утверждения жизни такой, как она есть. Ибо нет ничего чудеснее настоящей жизни!

11 С именем замечательного французского художника Гюстава Курбе связывают утверждение реализма во французской живописи. Он разрушил все устои академического искусства, вызывая на себя неисчислимые нападки критики и оставаясь верным своим идеалам и страстным борцом за реализм…

12 Курбе родился в 1819 г. в небольшом французском городке, в семье зажиточного землевладельца. Приехав в Париж для продолжения образования, он сообщил своим родным, что намерен стать художником.

Он мечтал завоевать Париж.

Жил в мансарде, ел один раз в день, непрерывно трудился, пуская в ход купленные за гроши на базаре простые краски, яростно кидая их на промасленную упаковочную бумагу вместо натянутого холста.

13 «Живопись… это непретанная битва», писал он родным. Эту битву Курбе выиграл. Уже через пять лет о нем говорят, пишут, спорят. «Я курбенист!» гордо парировал художник все попытки приписать ему чью-либо школу. Но «школа» была. Он копировал в Лувре испанцев, Делакруа, Жерико. «Я преодолевал традицию, как хороший пловец переплывает реку», говорил художник.

14 Его первые успехи в Салоне связаны с серией автопортретов, один из лучших «Автопортрет с трубкой». Художник откровенно любуется собой и на зрителя поглядывает свысока. Вальяжная поза, полузакрытые глаза, красивая внешность, трубка во рту: романтический портрет человека, принадлежащего к богеме. Автопортрет с трубкой Монпелье. Музей Фабра.

15 Именно в это время Курбе был дружен с поэтом Шарлем Бодлером, которого он приютил в своей мастерской.

16 Расцвет творчества художника приходится на время с 1848 по 1856 г. Он не верил «в пользу борьбы с помощью пушек и ружей». Спасения от тревог и ужаса июньских дней 1848 г.

, потопивших в крови рабочий Париж, Курбе искал на родине в провинциальном Орнане.

Здесь родились его шедевры знаменитый орнанский цикл: «Послеобеденное время в Орнане», «Дробильщики камня» и «Похороны в Орнане».

1. 17 «Послеобеденное время в Орнане»
2. 18 «Долбильщики камней»
3. 19 «Похороны в Орнане»

20 Курбе хорошо осознавал бунтарский характер своей «омужиченной» живописи. Уверенный в своих принципах, он гордо отметал все попытки правительства Наполеона III приручить его и его искусство. «Я сам себе правительство!» гордо заявил он.

21 Раздумья Курбе о месте художника в обществе, где все считается предметом купли и продажи, нашли выражение в полотне «Встреча» («Здравствуйте, господин Курбе!»), написанном в 1854 г. Курбе изобразил себя как человека, знающего себе цену: надменно запрокинута красивая голова, весь он воплощение жизнелюбия, силы и здоровой энергии.

22 Свою позицию независимого художника Курбе подтвердил во время Всемирной выставки в 1855 г. Жюри отклонило лучшие его работы.

Тогда непокорный художник дерзко построил на свои средства рядом с официальной выставкой «Павильон реализма», где выставил 44 свои работы! В «Декларации реализма», которая прилагалась в Каталогу выставки, Курбе разъяснил отношение нового направления к традиции: «Знать, чтобы мочь… Быть в состоянии выразить нравы, идеи, облик эпохи в соответствии с собственной оценкой… такова моя задача».

23 В 60-е годы Курбе как будто хочет доказать, что его кисти подвластно и «красивое». Он пишет цветы, грациозных женщин, природу. Всеобщий успех в Салоне имела его картина «Волна».

На голубое небо ползут от горизонта тяжелые свинцовые тучи, гоня перед собой стаю белых клубящихся облаков. Ярится море.

Неповоротливые тяжелые волны с пенистыми гребнями одна за другой обрушиваются на кромку берега… «Волна»

25 Курбе вынужден был покинуть родину. В Швейцарии прошли его последние годы, где он умер в новогоднюю ночь 1877 г., и только в 1919 г. Франция вернула его прах, который покоится под скромным надгробием на своей родине там, где находил художник темы и героев своей живописи.

26 Как никто из художников XIX в., Гюстав Курбе чувствовал и умел передать красоту материального мира, освоив все жанры. Его картины рассказывают потомкам правду о его времени: об усталых рабочих, чопорных провинциалах, о крестьянах и крестьянках.

27 Оноре Домье французский живописец, рисовальщик, карикатурист, скульптор. При первом же взгляде на его рисунки Бальзак воскликнул: «У этого молодца под кожей мускулы Микеланджело». Домье родился 26 февраля 1808 г. в Марселе, в семье ремесленника. С семи лет жил в Париже, куда переехали его родители.

Уже с тринадцати лет Оноре пришлось самому зарабатывать на хлеб работать рассыльным в юридической конторе, затем в книжном магазине. Чувствуя тягу к искусству, он брал уроки рисования, а затем и литографии (гравюра на камне), которая в то время получила широкое распространение.

Вскоре поступил на службу и издателю и литографу, ему заказывали копии с современных картин.

28 Как художник Домье родился в 1830 г., когда еженедельная газета «Карикатюр» стала издавать его гравюры. С первых же творческих шагов проявляются его политические симпатии.

Он делает карикатуры на Луи Филиппа, занявшего престол во время революции 1830 г. после изгнания Бурбонов, изображая его с грушевидной головой.

29 Карикатуры на Луи Филиппа.

30 В редакции собирались художники, разговорам о политике не было конца. Друзья предложили Домье изобразить Луи Филиппа в виде Гаргантюа, пожирающего народные богатства. Когда литография была готова, ее поместили в окнах магазина издательства. Успех превзошел все ожидания, но за него пришлось заплатить дорогой ценой.Гаргантюа

31 Карикатуры на Луи Филиппа в образе Гаргантюа.

32 Домье не сдавался. Теперь он задумал сделать портрет правительства.

Как сотрудник газеты, он имел право входа в ложу прессы Бурбонского дворца и потому просиживал на заседаниях палаты, где вершилась французская политика.

Он изучал своих будущих «героев» и, приходя домой, лепил миниатюрные портреты-бюсты. Так появился рисунок «Законодательное чрево».портреты-бюсты«Законодательное чрево».

33

34 «Законодательное чрево»

35 Они сидят амфитеатром. Современники узнавали каждого, настолько сильны были характеристики. Лица депутатов самодовольные, уродливые, отталкивающие. Кто-то рассказывает анекдоты, кто-то дремлет, лектор тужится вспомнить свою речь. В круглом зале, словно в большом парламентском желудке, равнодушно «переваривалась» судьба Франции, отданная на откуп банкирам и купцам.

36 В апреле 1834 г. произошло восстание ткачей в Лионе, перекинувшееся затем в Париж. На подавление были брошены войска. Жители дома на улице Транснонен, не принимавшие никакого участия в возведении баррикад, стали безвинными жертвами властей: кто-то выстрелил из пистолета из окна пятого этажа, каратели вломились в дом и начали убивать всех подряд, в том числе женщин и детей.

37 Домье создал литографию, так и назвав ее «Улица Транснонен 15 апреля 1834 года», она стала потрясением для современников. Правительство запретило ее издание: пачки нераспроданных литографий были конфискованы и сожжены.

«Улица Транснонен 15 апреля 1834 года» После резни и массовых арестов герои Домье оказались в тюрьмах.

На одной литографии он изобразил умершего в тюрьме заключенного и его тюремщиков, в которых узнавали «короля- грушу» Луи Филиппа и министра юстиции.

38 «Улица Транснонен 15 апре­ля 1834 года»

Он стал признанным мастером карикатуры, потому что сумел в ней показать смешные и горькие стороны своего века, заставлял людей задуматься, в чем суть времени, в которое они живут, переполненного кровавыми войнами, революциями, разочарованиями и противоречиями.

Он сделал политическую карикатуру подлинным искусством, в его работах точность жизненных наблюдений сочеталась с богатой фантазией, выразительностью штриха, мастерской передачей светотеневых переходов.

40 Свой путь, свой язык Домье искал и в живописи. Он был прекрасным живописцем, хотя свои картины редко выставлял на суд публики. Как и в графике, героями его живописи были трудящиеся Франции мелкие служащие, ремесленники, рабочие.

Его картины отличались легкостью и подвижностью мазка, мощной пластикой фигур, насыщенностью цветовой гаммы; возвышенное и героическое в них сочеталось с гротескным, выдавая руку великого мастера сатиры. Домье волнует героика революции (картина «Восстание», 1848 г.

) и духовная красота простого труженика («Прачка», ), жизнь актеров («Шарманка», 1850) и неумирающий образ Дон Кихота («Дон Кихот», 1868).

• 41 «Восстание», (1848 г.)
• 42 «Прачка», (
• 43 «Дон Кихот», (1868)

44 Домье прожил долгую жизнь, он всегда был художником-пролетарием, с необеспеченным завтрашним днем, художником-журналистом. Однако никакие материальные лишения не сломили гордости Домье и его республиканских убеждений.

Когда правительство предложило ему Орден Почетного легиона, Домье мужественно отклонил этот дар, со скромным юмором мотивируя свой отказ «желанием на старости лет глядеться в зеркало без смеха».

Полуслепой и старый, Домье закончил бы свою карьеру в полной нищете, если бы не дружеская поддержка пейзажиста Коро, который приобрел для него небольшой домик, где Домье и умер.

Источник: http://www.myshared.ru/slide/909055/