«прокопий праведный за неведомых плавающих молится», николай рерих — описание картины

Александр Лаврентьевич Витберг. Моление о чаше.

Даже твоё молчание может быть частью молитвы.

Из публичных выступлений индейских вождей.

Анри де Тулуз-Лотрек. Женщина в молитве. 1882.

Василий Васильевич Верещагин. Калмыцкая молельня. 1869-1870.

Поможет, как попова молитва. Хоть молебен отпет, да проку нет.

Измолился в нитку, а всё нет прибытку.

Пословицы. http://kodola.livejournal.com/6913.html

Василий Васильевич Верещагин. Молитвенная машина буддистов. 1875.

Гюстав Доре. Молитва Иисуса.

Елизавета Меркурьевна Бём (Эндаурова). Встал, умылся, Богу помолился и закусил.

Елизавета Меркурьевна Бём (Эндаурова). Помолись, да и в путь пустить! Смелому Бог в помощь!

Жан Батист Симеон Шарден. Молитва перед обедлом. 1740. Париж, Лувр.

Жан Батист Симеон Шарден. Молитва перед обедом. Санкт-Петербург, Эрмитаж.

И. Иванов. Торжественное возвращение санкт-петербургского ополчения на Исаакиевскую площадь, где было воздано Богу благодарственное моление. Июня 12 дня 1814 г.

Иван Глазунов. Прокопий Устюжский молитвой отводит тучу каменную от города Устюга.

Илья Ефимович Репин. Моление о чаше. Начало 1860-х.

Илья Ефимович Репин. Еврей на молитве. 1875.

Николай Константинович Рерих. Прокопий Праведный за неведомых плавающих молится. 1914.

Питер Брейгель Старший. Падение мага Гермогена по молитве св. Иакова. 1565.

Рембрандт Харменс ван Рейн. Давид на молитве. 1652.

Фриц фон Уде. Молитва перед обедом.

Эдуард Мане. Монах в молитве. 1865.

Юрий Константинович Люкшин. Молитва святого Гермогена. Серия «Валаамские старцы». 1989.

Юрий Константинович Люкшин. Молитва святого Сергия. Серия «Валаамские старцы». 1989.

Юрий Константинович Люкшин. Моление Ярославны. Серия «Слово о полку Игореве». 2001.

Источник: http://aria-art.ru/0/M/Molitva/1.html

Прокопий Праведный за неведомых плавающих молится. 1914

С. Воложин.

Рерих.

Скрытый смысл некоторых картин.

Как могло оказаться, что такой, казалось бы, сверхвверх, как сами Гималаи, устремлённый художник, Николай Рерих, так легко смог быть истолкован как устремлённый субвниз? – Из-за ингуманизма нравственных устремлений сверхвверх.

Ай да Рерих.

Признаюсь: мне трудно. В частности, потому, что мало встречается современных произведений высокого искусства. Из-за этого приходится в библиотеке брать сомнительные книги. А привычка письменно реагировать на читаемое приводит к писанию о ерунде. Это унижает. Но что делать? Мучаться и молчать? Так подползают предательские мыслишки. А вдруг начнёшь писать – и что-то стоящее получится.

Например, сейчас.

Передо мной книга Николая Рериха. Он славен как художник, а не как писатель. Но.

Разбирая его картины, я, строго говоря, примеривал их к одному и тому же идеалу. Мне самому было не ясно, что двигало художником при рисовании очередной, вот этой, картины. И – мои разборы мало чего стоили.

И вот передо мной его книга. Вдруг она подвигнет на ответ на неясность?

Такая вот мысль-предатель.

Читаю. “Николай Рерих”. Ростов-на-Дону, 1999. “Твердыня пламенная”.

• Читаю и не могу соглашаться.
• Спорить, что ли, по ходу чтения?
• Ну, попробую.

Впрочем, отвлекусь слегка на ознакомление с собой. С основой моей принципиальности.

Я – с миру по нитке – породил себе шаблон под названием “Синусоида идеалов”. А мы, пишущие слева направо, привыкли различать на странице верх и низ. Так у этой “Синусоиды идеалов” есть верх, середина и низ.

Я, порождая этот шаблон, подумал: какой из идеалов надо помещать вверху? И решил, что, во-первых, тот, который связан с религиями спасения. Бог по ним пребывает на небе. Вот и пусть такой идеал размещается наверху. Чем-то похожие – тоже.

Если перейти к стилям искусства и наверх поместить Готику, то первый спуск будет Ранним Возрождением. И так далее. – Понимаете? – И всё далее выстроится само собой.

Вот так у меня стал значим ВЕРХ.

Теперь – к Рериху. Он толкует о притче о великане и карлике. Карлик смеётся, что великан не видит мира земного: того ему застилают облака. Великан же парирует, что он-то вот может лечь и увидеть, а карлик подпрыгнуть выше облаков не может. – И Рерих пишет соответственно:

“… как и во всём, лишь наибольшие меры соответствуют вершинному понятию жизни” (С. 10).

Такая односторонность понятна – односторонний человек Рерих, и что тут скажешь. Но перед процитированными словами Рерих успел написать про антиподные суждения. А что такое антипод? То, что у одного верх, у антипода низ. Равенство!

Ан нет! Как только оно произнесено, так сразу – по противоположности – оно забыто. И, подозреваю, навсегда.

Как и со мной происходит в связи с упомянутой “Синусоидой идеалов”. Мой-то идеал – что-то похожее на религию спасения. И, воленс-неволенс, я со своего верха оцениваю все идеалы, что ниже.

Я себя уговариваю, что я это делаю в финале статьи, после того, как я целиком отдался разбираемому художнику, каков бы идеал его ни был. Но… Наверно, прорываются оценочные словечки и в период вживания в художника.

И – я обижаю и обижаю тех, кто его любит, у кого идеал, “ниже”, совпадает с объектом моего вживания.

Ничем не отличаюсь от Рериха, а навострился спорить с его односторонностью…

“Мысля о творчестве, надо признать наибольшее, наисветлейшее и наисвязующее” (С. 10).

Например (я выписал откуда-то, имея в виду низкий-пренизкий идеал ницшеанства, идеал обычных-человеконенавистников):

“смещать соотношение (Зла к Добру) в художественных моделях в пользу зла (5/8 к 1/8) в надежде на активизацию каких-то внутренних резервов сопротивления злу — Суриков”.

У ницшеанства наисветлейшее (смерть) есть обратное для обычных людей.

“…творчество есть выражение сердечной энергии. Как прекрасно, когда эта могущественная энергия осознана, воспитана и приведена в действие. Сколько неосознанных… возможностей расплёскивается в бездну хаоса” (С. 10).

Наоборот! Что осознано и после этого лезет быть высшим искусством, то оказывается низшим – иллюстрацией.

Если Рерих на себя не лжёт тут, то все его живописные работы есть иллюстрации. И не зря это в общем одинаковостью отразилось в моих толкованиях.

А у Рериха… вдруг странное продолжение:

“творчество… могущественное вечное мысленно изливается во благо мира” (С. 10).

1. Пахнет, что Рерих как раз бессознательное-то и называет осознанием.
2. Если он подразумевает образное мышление, не речевое… то в этом что-то есть.
3. То есть, надо пропускать его ла-ла насчёт мысли… Заодно – насчёт науки…

“Не для слёз и отчаяния, но для радости духа созданы красоты Вселенские” (С. 11).

Типичный романтизм, спасающийся от страшного внешнего мира в прекрасном-де Моём внутреннем мире, вне которого-де ничего нет. Солипсизм.

“Но радость должна быть осознана, а без языка сердца где же раскинет радость светоносный шатёр свой? Где же, как не в сердце, твердыня радости?”

Так и есть! Этот внутренний мир – сердце и дальше ля-ля-ля. А язык сердца есть образы. И понятие “осознана” как раз есть бессознательно найденный образ. Как первые романтики аурами слов писали, а не их главными значениями. Верю, что вполне неосознаваемо это делая.

“твердыня радости”

… “Твердыня пламенная”… Понимай: насколько страшно, настолько… наоборот что-то… И всё – минуя сознание (речевое): что страшно-то – снаружи (и хорошо, получается, внутри); что хорошо-то – внутри (и получается внутреннее моление о наружном).

Писал-то Рерих свой сборник рассказов “Твердыня пламенная” вряд ли в 1914 году. Но я подозреваю, что это такой человек, что идеал свой по ходу жизни не менял. ХХ век его испугал (как и Блока). И потому я склонен дату создания вышеприведённой картины считать значимой. Начало Первой мировой войны. Массовый патриотический подъём в её начале. И потому ещё праведный молится за…

Казалось бы, мирный пейзаж… — Нет. Он надмирный. Он есть именно подсознательное выражение бегства из мира. В котором началась война.

(Именно эта иллюстрация первой поставлена в книге. Безотносительно к её содержанию: какая, мол, разница.)

Надмирие, вне истории… И географии (не было в Киевской Руси такого сочетания реки и гор). И если странные краски, живя в России, надо было выдумывать, то ясно, что жить Рериху сподручнее в Тибете, в конечном счёте. Заодно и бегство некое от страшного мира.

“Осознавший область сердца

[подсознательно выражающийся образно о внутреннем мире своём] неминуемо пристаёт к берегам творчества” (С. 11).

Рерих и словами-то пользуется в предложении необычно. Стилизует под что-то церковно-славянское, нежизненное, нездешнее. А чтоб не зацикливаться на национальном, в этом же абзаце пишет про Вольфрама фон Эшенбаха и про Дао.

Надмирный… А я что-то заподозрил, что это хороший вид при плохой игре: прикрытие эгоизма. Так часто буддизм выставляют не бездушным (например, к страданиям), а чем-то наоборот, душевным. – Духовный – да, но не душевный. Душевный – здесь и сейчас, а не над миром, над Добром и Злом. “…область сердца” видите ли…

“Ведь неизбежно нужно где-то и как-то встретиться! Ведь когда-то нужно покинуть звериные привычки. Ведь сердце-то тоскует по Храму Прекрасному, по Иерусалиму Небесному, по Светлому Китежу и по всем горним Обителям Духа” (С. 11).

Ложь!

А холодный тон картин – выдаёт её. (Даже жёлтые тона реки и неба в “Прокопии” какие-то холодные.) Подсознание-то там, в живописи, сознанием не управляется, как тут, когда слова. А?

Стану предвзято искать словесные свидетельства проявлений холодности в картинах Рериха. (Оправдываю себя нечёткостью мыслей Рериха.)

Первым учителем Рериха был Куинджи, ставший ницшеанцем (см. тут и тут). И вот Рерих на него ссылается, ссылается. А тот учит как бы игнорировать внешний мир: и в тюрьме художником можно стать, и имея службу, и иную занятость, “лишь бы песнь шла от сердца” (С. 14). А мы уже знаем, что под сердцем имеется в виду примат внутреннего над внешним.

“Трогателен персидский апокриф о Христе. “Когда проходил Христос с учениками, на пути оказался труп собаки. Отшатнулись ученики от тления. Но Учитель и здесь нашёл красоту и указал на белизну зубов животного”.

В час отхождения вспоминает Будда:

“Как прекрасна Раджагриха

[столица инд. гос-ва Магадха] и скала Коршуна! Прекрасны долины и горы. Вейсали, какая это красота!” (С. 15).

• Писал “Твердыню пламенную” Рерих в 1932 году в Гималаях.
• Мало набралось примеров.
• Не пройтись ли по другим рассказам?
• Амос Фекойский взят Рерихом. Взят ограничено:

““И пожрёт огонь чертоги,

Ибо злое это время”.

“Не поколеблется ли от этого земля и не восплачет ли каждый живущий на ней?” — проникновенно указыет Амос, пастырь Фекойский” (С. 22).

Плевать Рериху, что Амос сохранял за Яхве итоговую функцию Добра. Рерих не обращает внимания на то, что даже и в этой цитате есть слово “время”. Беру на себя смелость говорить, что думает-то Рерих об Абсолютном Зле. Таково ницшеанство. Трезвое.

Не дающее себя обмануть религией спасения. Таков в чём-то и буддизм. Миром правит Зло. И не прав ли я, заметив, что через строку вижу тут и “Пылающую Чашу Зороастра”. Ибо в варианте дуализма в зороастризме Добро и Зло равны.

И не по той же ли логике обкорнанного Амоса появляется тут же…

“Ближе подошло сознание и к строкам Апокалипсиса, из которых выступили совершенные, ясные указания исторического и географического смысла”.

Обмирщлённый Апокалипсис, без спасения, что в нём есть, – предстаёт же приятием Абсолютного Зла нашего мира (словоприменение-то какое: “совершенные, ясные”!).

Армагеддон. 1940.

Соответственная и теплота колорита.

(Признаюсь, что я извращаю до наоборот прямые слова и абзацы Рериха. И оправдываю себя тем, что он не понимает себя: пишет одно, а рисует другое. Я, видите ли, понимаю Рериха лучше, чем его сознание – себя. – Смейтесь, читатель. Но именно так и должно быть. Художник, выражающий своё подсознательное в художественном произведении, принципиально не может это выразить словами вне произведения.)

Говорит-то Рерих о тепле…

“Поиски тепла согревающего, творящего тепловые светочи, которые так выражены в обращении к Великой Матери Мира, оставят светлые зёрна и для нашего времени” (С. 23).

Матерь Мира. 1924.

а рисует? – Холод.

Исповедовать метафизику, столь характерную для ницшеанства, живописцу негоже из-за изобразительности его искусства. И он на словах-то против неё:

“…это не метафизика… а это то самое, во имя чего и грозно и моляще раздавались голоса пророков, предупреждая в самых сверкающих и зовущих образах человечество, забывшее о том, что и “выше” и “дальше”” (С. 23 — 24).

Но это звучит как-то мученически.

И это же мучение я чувствую в картине “Приказ Ригден-Джапо” (1933).

Мучение, по-моему, впрямую выражается извивами этого жёлтого существа.

Рерих страдает, потому что наступил на горло своей песне (выражать подсознательное образами, рождающимися тоже подсознательно): он принялся иллюстрировать миф, не миф… Нечто, вроде прихода мессии в аврамистских религиях.

Последняя битва сил добра с силами зла. Ригден-Джапо – вроде мессии. Только к совершенно определённому времени назначен мифом он быть: “при 25-м царе Шамбалы” (Википедия). Такой страны духовности, невидимой…

Только если у Ницше метафизическое недостижимо, и при наличии смерти жизнь бессмысленна, то тут оно и достижимо, и…

Вот говорю, что не по душе это было Рериху. Вечность, милая его подсознанию, у него здесь отодвинута на самый верхний край картины – единственная тут холодного оттенка туча. А всё остальное тут и сейчас. Фу! Священные сборы на борьбу за правое дело.

Хотя рука и глаз мастера и тут сказываются: какого странного оттенка дальние горы.

Как могло оказаться, что такой, казалось бы, сверхвверх, как сами Гималаи, устремлённый художник, Николай Рерих, так легко смог быть истолкован как устремлённый субвниз? – Из-за ингуманизма нравственных устремлений сверхвверх.

Эти сверхвверх и субвниз – как уходящие от нуля в +∞ и в -∞ “отрезки” бесконечной прямой – соединяются в так называемой цилиндрической Вселенной. Вот такие же – немыслимые – соединения получаются нейронами в мозгу людей, исповедующих сверхкрайние идеалы, как символизм (Добро – Асолют) и ницшеанство (Зло — Абсолют). Или, как говорится, и на старуху бывает проруха.

19 августа 2014 г.

Натания. Израиль.

Впервые опубликовано по адресу

http://www.lik-bez.ru/archive/zine_number5422/zine_saloon5428/publication5453

На главную страницу сайта

Откликнуться(art-otkrytie@narod.ru)

Источник: http://art-otkrytie.narod.ru/rerih.htm

Прокопий Праведный за неведомых плавающих молится

В начале 1910-х годов Рериха, как и многих прогрессивных деятелей культуры, глубоко волновали думы о родине, ее будущем. Он остро ощущал возможность войны, назревание переломных событий, необходимость дать оценку происходящему.

В основе содержания его картин так называемой предвоенной серии лежат знания ученого, раздумья философа, интуиция и поэтическая фантазия художника. Для воплощения сложных отвлеченных идей мастер широко использует приемы символизма.К предвоенной серии примыкает и картина «Прокопий Праведный за неведомых плавающих молится».

Созданию этого полотна предшествовало другое — «Прокопий Праведный отводит тучу от Устюга Великого» (1913). Сюжеты обеих картин построены на материале древних легенд о подвижнике Прокопии, который не раз спасал родину от беды.

На картине изображены бескрайние просторы родной земли, ее могучие леса, быстрая полноводная река, сочные луговые травы. На первом плане на высоком холме сидит Прокопий Праведный в темном одеянии. Он вписан в образ природы как часть ее.

Прокопий Праведный молится и уверен в своей молитве за землю русскую и ее путников. Спокойствие разлито повсюду — в уверенном быстром движении ладей, в плавных линейных ритмах берегов и холмов. Колористическая гамма, построенная на сочетании синих, зеленых, желтых тонов, тонко сгармонирована.

В иносказательной форме Рерих выразил в картине свою веру в величие, стойкость России, ее могущество.

В годы первой мировой войны широко развернулась общественная деятельность Рериха. Он выступает за создание международного пакта по охране культурных ценностей. Это начинание стало делом всей его жизни.

Уже после смерти художника, в 1954 году в Гааге на основе так называемого «Пакта Рериха» был подписан заключительный акт международной конвенции о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта.

Вскоре эта конвенция была ратифицирована многими странами, в том числе и СССР.

Прокопий Праведный, юродивый Христа ради, блаженный, жил во второй половине XIII века и был родом из богатой купеческой семьи. В Великий Устюг он пришел из Новгорода и поселился на паперти Успенского собора. Святой праведник прославился как провидец и чудотворец. Своими молитвами он отвел от Устюга каменную тучу и спас город от страшного бедствия.

В Великом Устюге до наших дней сохранился камень, на котором любил сидеть блаженный, провожая в неведомый, полный опасности путь устюжский торговый купеческий люд. Вблизи высится храм его имени, возведенный, по преданию, над его погребением, у которого происходили многочисленные исцеления.

Методические материалы на образовательном портале «Здравствуй, музей».

Источник: https://rusmuseumvrm.ru/data/collections/painting/19_20/rerih_nk_prokopiy_pravedniy_za_nevedomih_plavayuschih_molitsya_1914_zh_1980/

Картины, описание картин — Прокопий Праведный за неведомых плавающих молится 1914 г. — Музей Арт-Рисунок

О картине

Рерих Н.К. Сон / Николай Рерих в русской периодике, 1891-1918. Вып. 5: 1913-1918 / Сост.: О.И. Ешалова, А.П. Соболев, В.Н. Тихонова. СПб.: Фирма Коста, 2008. С. 48.

Были заклятия. Были знамения. Остались сны. Сны, которые сбываются.Лег ночь переспать.Думал: увижу волхвов великих. Хотел посмотреть, что у них в тороках увязано. Какою они едут дорогою? Чтобы показали, куда и откуда.Но не показались волхвы. Верно, рано еще. Не выехали.Показались двое других.Один — средовек, в старой синей рубахе. В кафтане темном, тоже ветхом. Волосы длинноватые.

В деснице — три кочерги. Держит их концами вверх. Замечайте: вверх.Прокопий Праведный — тот, что увел тучу каменную от Устюга Великого. Тот, что за неведомых молился.А другой — белый и старый. С мечом и со градом.Конечно, Никола Святитель!Вместо волхвов со звездою эти пришли.Прокопий говорит:»Не удаляйтеся Земли. Земля красная, злом раскаленная.

Но жар зла питает корни Древа, а на нем свивает Добро Преблагое гнездо свое. Принимайте труд на Земле. Восходите к океану небесному, нам темному.Берегите Благое Древо: на нем Добро живет. Земля есть источник горя, но из горя вырастают радости. Высший всех знает время радостей ваших.Не удаляйся Земли. Посидим, о дальних странствующих подумаем».

Рерих Н.К.

Злата Прага / Нерушимое. Рига: Виеда, 1991.

Конечно, всюду был особый тип людей, так называемые странники. Отяжелевшие домоседы, даже и те, любили послушать сказочные хождения по святым местам, по миру, когда каждый ночлег являлся яркой страницей бытописания. Вспомним хотя бы Афанасия Никитина Тверитянина, который из пятнадцатого века восклицает: «От всех наших печалей уйдем в Индию».

И сам он проделывает многолетний путь, о котором не говорят, так же как о Марко Поло, только потому, что и о Менделееве в свое время мало говорили. Тому есть особые причины. Вспомним тоже из далеких веков Прокопия Праведного, который с высокого берега Северной Двины благословлял неведомых плывущих. «О плавающих, путешествующих…»

1936 г.

Русское слово (Москва). 1914. 25 декабря / 1915. 7 января. No 297. Четверг. С. 6.

Рерих Н.К. Алтай — Гималаи. III. Пир-Панджал. (1925)

В Монголии есть обычай большой древности. В случаях народного бедствия или нужды ламы всходили на высшую гору и с заклинаниями разбрасывали бумажных коней. Конь как символ Будды, силы и счастья. И, кружась, неслись эти кони валькирий, эти Световитовы кони, неся помощь неведомым бедствующим.

На Двине сидел Прокопий и благословлял неведомых плывущих; на хребтах Азии ламы слали коней неведомым бедствующим. И в этой неведомости — та же забота об общем благе. Такие обычаи лам ценны. Это не «сидение под деревом», не просьба в пространство, не фигурные движения ритуала, но «приказ» о помощи неведомым бедствующим, горний голос, требующий, чтобы умиротворились беды людские.

Рерих Н.К. Великая Матерь / Твердыня пламенная. Рига: Виеда, 1991.

…Прокопий Праведный в самоотверженнос ти отвел каменную тучу от родного города и всегда на высоком берегу Двины молился именно за неведомых плавающих. И было указано, что и на Западе многие подвижники променяли, подобно Прокопию, свое высокое земное положение на пользу мира. В этих подвигах, в этих актах молитв «за неведомых, за несказанных и неписанных» имеется тот же великий принцип анонимности, того же познания преходящих земных воплощений, который так привлекателен и на Востоке.Любитель Востока подчеркивал, что этот принцип анонимности, отказа от своего временного имени, такое начало благостного, безвестного даяния на Востоке проведено гораздо шире и глубже. При этом вспомнили, что художественные произведения Востока почти никогда не были подписаны, так как даяние сердца не нуждалось в сопроводительно й записке.На это ему было замечено, что и все византийские, старые итальянские, старые нидерландские, русские иконы и прочие примитивы также не подписаны. Личное начало стало проявляться позже.

1928 г.

Рерих Н.К. Сердце Азии / Цветы Мории. Пути благословения. Сердце Азии. Рига: Виеда, 1992.

В Ладаке впервые мы встретились с замечательным обычаем лам. В ненастную погоду они всходят на вершины и с молитвами разбрасывают маленькие изображения коней в помощь страждущим путникам.

Рудзитис Р.Я. Космические струны в творчестве Николая Рериха.

Минск: Звезды Гор, 2009.

В искусстве Рериха подвижники духа, Учителя человечества и святые, даже в состоянии медитации — не отрешенные созерцатели или спокойные мыслители, в них ощущается внутренняя энергия, горение, устремление света, которые их мысли и чувства излучают на человечество.

Все они — великие личности, которые жертвуют собой и самоотверженно спешат на помощь неведомым страждущим или искателям.

Среди них Прокопий Праведный, который отводит каменную тучу, угрожающую его родному городу, или, сидя на высоком берегу реки, молится за неведомых плавающих, и издали кажется, что свет, исходящий от святого, рассеивает тьму.

Спирина Н.Д. Заступник и молитвенник.

Слово на «круглом слоле» Сибирского Рериховского Общества / Полное собрание трудов. Т. 2. Новосибирск: Издательский центр РОССАЗИЯ Сибирского Рериховского Общества, 2008.

У Рериха есть две картины: «Прокопий Праведный отводит тучу каменную от Устюга Великого» и «Прокопий Праведный за неведомых плавающих молится». О нём мы и хотим сегодня рассказать.Будущий Прокопий Праведный был по происхождению из варягов. В молодости он занимался торговлей и часто бывал по торговым делам в Новгороде.

Новгород прельщал его не только возможностью торговать, но главным образом привлекал его своими храмами. Бывая в Новгороде, Прокопий любил уходить в пригородные монастыри и беседовать с иноками о Боге.Недалеко от Новгорода, на правом берегу Волхова, стояла Хутынская обитель, основанная преподобным Варлаамом.

Этот великий подвижник ещё при жизни своей творил чудеса и имел дар прозорливости. И вот к этому любимому и чтимому всеми новгородцами угоднику Божию пришёл однажды юный купец и поведал ему своё сокровенное желание: бросить суету мирскую, покинуть дом и друзей, раздать богатство нищим и посвятить себя Богу. Прозорливый старец с радостью принял молодого варяга в свою обитель.

И тот показал такое усердие в монашеских послушаниях, что преподобный Варлаам вскоре постриг его в иноки под именем Прокопия.Прокопий построил на свои средства новый храм в обители; всё, что имел, до последней копейки, раздал нищим и весь отдался служению Богу. И все прославляли его смирение и готовность терпеть ради Христа самые тяжёлые лишения.

Эти речи смущали Прокопия, он боялся соблазна возгордиться. И потому, испросив благословения игумена, он решается покинуть Хутынскую обитель и искать такого глухого, забытого всеми места, где бы никто его не знал.Однажды, по окончании вечерней молитвы, когда иноки разошлись по своим кельям, Прокопий, не замеченный никем, оставил обитель и пошёл на восток.

Путь его был опасен и тяжёл. Ему приходилось переплывать реки, вязнуть в топких болотах, продираться сквозь непроходимую лесную чащу. Скоро от его одежды остались одни лохмотья, ноги были изранены, но Прокопий как будто не замечал ничего.

В Устюге Прокопий поселился в полуразвалившей ся, заброшенной хижине, но большую часть времени проводил на папертях церковных.

В этом диком краю никто никогда не слыхал о молодом иноземном купце, добровольно отказавшемся от всех земных благ. Да и кто смог бы узнать в этом исхудалом оборванце молодого, стройного красавца купца? В Великом Устюге Прокопий был простым нищим, неведомо откуда пришедшим, получающим милостыню наравне с другими нищими. Но для его смирения и этого казалось мало: Прокопий принял на себя подвиг юродства во Христе.

Юродство заключается в том, что человек ради Христа отказывается от всех удобств жизни, от дома и семьи; когда совсем не заботится о своём внешнем виде: носит самую старую, рваную одежду, ходит всегда — зимой и летом — босой; когда питается чем Бог послал.

По внешнему виду юродивый — это всегда странный человек, не похожий на других ничем; и речь юродивого часто состоит из коротких, малопонятных фраз. Но внутренне — это святой человек, человек одной заботы — как бы лучше послужить Богу. Ради Христа юродивый готов терпеть и голод, и холод, и всякую обиду.

В грязном рубище, с босыми ногами, посиневшими от стужи, с длинными спутанными волосами, без шапки ходил Прокопий по городу, возбуждая у одних жалость, а у других — грубые насмешки и издевательства. И чем хуже, чем грубее обходились с ним, тем радостнее и светлее становилось у него на душе. Он благодарил Бога за каждое новое оскорбление и тайно молился за своих обидчиков.

Свой ум и свои знания он тщательно скрывал от людей, притворяясь полоумным и заставляя их смеяться и пожимать плечами над его странными, непонятными для них речами. Следуя обычаю юродивых, Прокопий поселился на паперти соборного храма. Там проводил он ночи, погружённый в молитву.

Ночью, когда никто не мог его видеть, Прокопий преображался: в его глазах отражался глубокий мир и ум, его лицо становилось одухотворённым, сияющим небесной красотой; его уста возносили к Богу хвалы и благодарения. Он молил Создателя не только о себе, но и за весь христианский люд, за жителей Устюга, позабывших Бога, погружённых в суетность и грехи, за ненавидящих и обижающих его.

Так и проживал праведный Прокопий на соборной паперти, время от времени смущая и поражая горожан странностью поступков и речей. Однажды, например, шла к храму жена посадского человека Мария и вела за руку трёхлетнюю дочурку. Вдруг, к полному изумлению свидетелей, Прокопий сошёл с паперти и, став коленями в грязь вешней распутицы, поклонился девочке земным поклоном.

В очередной раз решили: юродивый болтает без понятия; убогий, что с него взять?

То-то удивились бы они и устыдились, если бы дожили до семидесятых годов следующего века. Именно тогда началась миссионерская и просветительска я деятельность духовного пастыря, святого Стефана Пермского, который не только отвратил пермяков, нынешний народ коми, от язычества, не только принёс им свет православия, но и создал для них, бесписьменных, азбуку и буквари, переводил на пермяцкий язык священные книги и действительно стал первым епископом новосозданной Пермской епархии.

Из добрых дел блаженного Прокопия расскажем один случай. У одной бедной вдовы не было дров. Совсем замерзала она со своими детьми. Плохо было бы ей, если бы не помог святой Прокопий. Он забежал к богатому купцу, который имел большой запас дров. Увидев купца на дворе, юродивый воскликнул:- Вот и он! Вот и он! Он её согреет.- Кого это её? — спросил купец.

— А бедную вдову… напротив-то тебя живёт… дашь ей дров! Дашь!- Купит, так дам, — ответил купец.- Так дай, так! Тебе же легче… тебе же легче будет!- Не пойму, что ты говоришь, — произнёс купец.- Дай, дай! — проговорил Прокопий. — Зачем тебе столько? Ведь тебя же ими палить в аду будут… меньше дров — меньше огня: тебе же легче!..Юродивый убежал.

Но купец задумался над словами его.- Безумный, все говорят — безумный… а кто его знает, может и правду предсказывает…И послал купец вдове две сажени дров.Люди через раз прислушивались к словам Прокопия, не утруждая себя проникновением в их потаённый смысл. Зато внимательно глядели на три кочерги, которые юродивый Христа ради носил в левой руке.

Тут было всё просто и думать не требовалось: если кочерги внаклон — значит, быть осенью богатому урожаю; если торчком — запасайся чем можешь в лесах: хорошего урожая не дождёшься.Стояло жаркое лето. Однажды в ночь под воскресенье Прокопий, утомлённый долгой, усердной молитвой, забылся сном.

И услышал он голос: «Прокопий, молись, молись за грешных жителей Устюга, да не поразит их гнев Божий!» Придя в себя, Прокопий понял, что ему было послано откровение Свыше.И вот, когда к обедне храм наполнился народом, Прокопий стал громко восклицать:- Братья, — говорил он, — покайтесь в прегрешениях ваших! Умилостивьте Бога постом и молитвою.

Если не покаетесь, то все погибнете, ибо гнев Божий приближается!Удивились все словам Прокопия, но никто не обратил должного внимания на слова его.- Это юродивый, — говорили в народе, — он сам не знает, что говорит.Прокопий вышел из храма в великой скорби и, став на паперти, продолжал умолять входящих и выходящих покаяться в грехах.

Так стоял он день и ночь, молясь и рыдая, но никто не внимал ему.

На третий день он оставил церковную паперть и пошёл проповедовать покаяние на улицах города, восклицая со слезами:- Покайтесь, плачьте и рыдайте о грехах! Молите Господа, чтобы Он отвратил Свой праведный гнев и не погубил города вашего, как некогда Содом и Гоморру!Но и тут никто не обращал внимания на слова юродивого; многие даже смеялись над ним.

А он, возвратившись на паперть храма, пламенно молил Бога о спасении народа и города.В следующее воскресенье, около полудня, страшная туча показалась над Устюгом и началась ужаснейшая гроза. Сделалось вдруг темно, как среди ночи. Раскаты грома оглушали испуганных жителей. Тогда только понял народ, что об этом возвещал ему святой Прокопий, и бросился в церковь.

Устюг был спасён. Во всех церквах служились благодарственны е молебны. Многие больные получили исцеление от мира, тёкшего с Лика Богоматери.

Вокруг Прокопия теснился народ; его называли спасителем города, целовали ему руки, всякий хотел хотя бы прикоснуться к его рубищам. Бедный юродивый, над которым ещё недавно все издевались, стал вдруг первым человеком в Устюге. Его завалили подаяниями: кто умолял принять рубаху, кто — кафтан из тонкого сукна, кто — сапоги.

Все тащили ему только что испечённые для праздника караваи хлеба. Но ничего из этого не нужно было блаженному Прокопию. Одежду, обувь, хлеб он раздал нищим, оставив себе самую ветхую рубаху, подаяние одной бедной вдовы.В последние годы жизни Прокопий особенно часто поднимался на высокий берег Сухоны и садился на большой камень.

Он любил это место и часами следил отсюда за рыбачьими лодками, моля Бога даровать им мирное плавание. Неоднократно выражал он желание быть погребённым под этим камнем. (…)В ночь на 8 июля 1303 года Блаженный отправился в Михайловский монастырь, расположенный у самой Сухоны. Дойдя до монастырской ограды, Прокопий опустился на землю.

Он знал, что час его настал, что Бог зовёт его к Себе. Холодеющие уста уже не могли произносить слов молитвы, смертельная мгла покрывала глаза его, но душа продолжала славить Творца: «Да будет благословенно имя Господне!»На заре поднялся сильный ветер. Нависли тяжёлые чёрные тучи. Стало холодно, и пошёл густой снег.

— Прогневали мы Господа, покарал Он нас за грехи наши, — говорили жители, глядя с унынием на покрытые густой снежной пеленой поля и огороды.Среди волнений, причинённых таким необычайным для лета явлением, никто не заметил исчезновения Прокопия. Хватились его только на следующий день. Вспомнили, что и накануне не видать его было ни у обедни, ни у всенощной.

А ведь он никогда не пропускал ни одной службы! Стали искать — и совсем нечаянно, на четвёртый день, наткнулись на тело его, лежавшее под сугробом ещё не растаявшего снега.Весть о кончине блаженного Прокопия мгновенно облетела весь город.

Отпевали его в соборном храме, при огромном стечении народа, и похоронили на берегу Сухоны под тем самым камнем, на котором он так любил сидеть, наблюдая за рыбачьими лодками и молясь об их благополучном плавании.

29 октября 2000 г.

Источник: http://www.art-drawing.ru/gallery/715-roerich-nicholas/detail/23692-nicholas-roerich-131

Н.Рерих. Прокопий Праведный за неведомых плавающих молится

• Николай Константинович Рерих
• «Прокопий Праведный за неведомых плавающих молится»
• 1914 год
• Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Рерих вошел в историю русской культуры как художник, ученый, путешественник, писатель, крупный общественный деятель. Большую часть жизни он провел в России, где много сделал для развития и популяризации русского искусства и изучения истории Древней Руси.

В 1923 году Рерих организовал поездку в Центральную Азию, по экспедиции создал в Индии Научно-исследовательский институт для изучения Гималаев. В Индии прошли его последние годы жизни.

В начале 1910 — годов Рериха, как и многих прогрессивных деятелей интеллигенции, глубоко волновали думы о родине, о ее будущем. Он остро ощущал возможность войны, назревание переломных событий, необходимость дать оценку происходящему.

Содержанию картины «Прокопий Праведный молится» предшествовало другое — «Прокопий Праведный отводит тучу от Устюга Великого» (1913 г). Сюжеты обеих картин построены из материалов древних легенд о подвижнике Прокопии, который не раз спасал родину от беды.

В предчувствии всемирно-исторических перемен Рерих обращается к созданным народом и пронесенным через столетия легендам о подвижнике и в аллегорических формах выражает думы о России.

В представленной картине изображены бескрайние просторы родной земли, ее могучие леса, быстрая полноводная река, сочные луговые травы. На переднем плане, на высоком холме сидит Прокопий Праведный в темном одеянии.

Он вписан в образ природы как часть ее. Прокопий Праведный молится и уверен в своей молитве за землю русскую и ее путников. Спокойствие разлито всюду — в уверенном быстром движении ладей, в плавных линейных ритмах берегов и холмов.

Колористическая гамма, построенная на сочетании синих, зеленых, желтых тонов, тонко сгармонирована. В иносказательной форме Рерих выразил в картине свою веру в величие, стойкость России, ее могущество.

В годы первой мировой войны широко развернулась общественная деятельность Рериха. Он выступает за создание международного пакта по охране культурных ценностей. Это начинание стало делом всей его жизни.

Уже после смерти художника, В Гааге, в 1954 году, на основании так называемого «Пакта Рериха» многими государствами был подписан акт международной конвенции, в котором регламентируется защита культурных ценностей на случай войны.

Автор сочинения: Рыженко Елена

Источник: http://design-kmv.ru/zhivopis-2/russkaya-zhivopis/n-rerix-prokopij-pravednyj-za-nevedomyx-plavayushhix-molitsya.html

Н.К.Рерих

?

Василий Сергеев (vasily_sergeev) wrote, 2014-11-16 18:13:00 Василий Сергеев vasily_sergeev 2014-11-16 18:13:00 В русское искусство художник Н.К. Рерих (1874-1947) вошел сразу как зрелый мастер.Академию художеств он окончил дипломной картиной «Гонец. Восстал род на род», которая была горячо встречена И. Репиным и В. Суриковым и с выставки приобретена П.М. Третьяковым.Вскоре он создает цикл картин под названием «Начало Руси. Славяне».

Н.К.Рерих Заморские гости 1901

«Заморские гости» — одна из картин этого цикла, написанная в 1901 году. Она сразу же получила всеобщее признание, и художник сделал с нее несколько повторений. Картина имеет и свой литературный вариант в новелле, написанной Н. Рерихом в 1900 году.

Идолы

Гонец. Восстал род на род

И открываем врата, 1922

Звенигород

Никола Можайский, 1920

В монастыре, 1914

• И несем свет, 1922
• Пантелеймон-целитель
• Прокопий Праведный за неведомых плавающих молится
• Борис и Глеб
• Поцелуй земле
• Небесный бой
• София Премудрость (София), 1932
• Ангел последний
• Внутренний двор Печорского монастыря, 1903
• Суздаль. Монастырь Александра Невского
• Строят ладьи
• Изборск. Крест на Труворовом городище, 1903
• Город строят
• Святой Сергий Радонежский
• Святой Никола
• Красные паруса. Поход Владимира на Корсунь, 1900
• Старый Псков, 1904
• Славяне на Днепре. 1905
• Дозор. 1905
• Знамение, 1915
• Вестник, 1914
• Голубиная книга

Русский художник С. Маковский отмечал: «У людей на холстах Рериха почти не видны лица. Они — безликие привидения столетий. Как деревья и звери, как тихие камни мертвых селений, как чудовища старины народной они слиты со стихией жизни в туманах прошлого.На этих холстах, мерцающих темной роскошью древних мозаик или залитых бледными волнами света, человек иногда только мерещится… Но полузримый, невидимый — он везде».

Киевская Русь привлекали Рериха в самом начале его творческой деятельности.

Выступая в 1898-1899 годы в Петербургском археологическом институте с циклом лекций «Художественная техника в применении к археологии», он говорил: «Для того чтобы историческая картина производила впечатление, необходимо, чтобы она переносила зрителя в минувшую эпоху.

Для этого художнику нельзя выдумывать и фантазировать, надеясь на неподготовленность зрителей, а в самом деле надо изучать древнюю жизнь, как только возможно, проникаться ею, пропитываться насквозь».

Источник: https://vasily-sergeev.livejournal.com/6703388.html