Портрет сумасшедшей, теодор жерико, 1822

Дерби 1821 года в Эпсоме 1821, Музей Лувр, Париж

Печь для обжига извести, 1822

Портрет сумасшедшей, 1822 Портрет бродяги, 1821

Делакруа Эжен (Delacroix Eugene) (1798– 1863)

Данте и Вергилий (Ладья Данте) 1822, Лувр, Париж

Резня на Хиосе, 1824

«Греция на развалинах Миссолонги». 1826 г. Музей изящных искусств, Бордо, Франция. Сирота на кладбище 1824

Свобода, ведущая народ 1830, Музей Лувр, Париж

Женщины Алжира в своих покоях 1834, Лувр, Париж

«Львиная охота в Марокко». 1854 г. Холст, масло. Эрмитаж, Санкт-Петербург. «Вход крестоносцев в Константинополь 12 апреля 1204 года». 1840 г. Холст, масло. 411 х497 см. Лувр, Париж.

«Фредерик Шопен». 1838 г. Холст, масло. Лувр, Париж. «Жорж Санд» (незакончено). 1838 г. Холст, масло. Ордрупгаард, Копенгаген, Дания.

«Гамлет и Горацио на кладбище». 1839 г. Холст, масло. Лувр, Париж. «Смерть Офелии». 1843 г. Холст, масло. Лувр, Париж.

Смерть Сарданапала 1827 -1828, Лувр, Париж Этюд для «Смерти Сарданапала». 18271828 гг. Пастель и мел поверх тонкого слоя акварели на бумаге. Художественный институт, Чикаго.

«Тигренок, играющий со своей матерью». 1830 г. Холст, масло. Лувр, Париж. «Львиная охота». 1860 -1861 гг. Холст, масло. Художественный институт, Чикаго.

«Букет цветов». 1849 -1850 гг. Акварель, гуашь и пастель на бумаге. Лувр, Париж. «Натюрморт с лангустами». 1826 -1827 гг. Холст, масло. Лувр, Париж.

Источник: https://present5.com/tvorchestvo-romantikov-teodora-zheriko-i-ezhena-delakrua/

Презентация «Теодор Жерико»

Описание презентации по отдельным слайдам:

1 слайд Описание слайда:

1791-1824

2 слайд Описание слайда:

Жерико Теодор (1791—1824) «Плот «Медузы» . 1818—19 Холст, масло. 491 x 716 Лувр, Париж. Романтизм

3 слайд
4 слайд
5 слайд
6 слайд
7 слайд
8 слайд Описание слайда:

В основу сюжета картины положено реальное событие. В июле 1816 г. фрегат «Медуза», управляемый неопытным капитаном, получившим должность по протекции, потерпел крушение недалеко от островов Зелёного Мыса (у побережья Западной Африки).

Капитан корабля вместе с офицерами уплыли на шлюпках, матросам и пассажирам пришлось спасаться на плоту. Двенадцать дней плот мотало по океану. Из ста пятидесяти потерпевших выжили только пятнадцать человек. На тринадцатый день их подобрало судно «Аргус».

В своем произведении Жерико добивался максимального правдоподобия. Два года он разыскивал людей, переживших трагедию в океане, делал зарисовки в больницах и моргах, писал этюды моря в Гавре, портовом городе на северном побережье Франции.

Плот на его картине приподнят волной, зритель сразу видит всех ютящихся на нём людей. На первом плане — фигуры умерших и обезумевших; они написаны в натуральную величину. Взгляды тех, кто ещё не отчаялся, обращены на дальний край плота, где африканец, стоя на шатком бочонке, машет красным платком команде «Аргуса».

Но корабль далеко, у самого горизонта, там ещё не заметили терпящих бедствие, а ветер относит их плот в противоположную сторону. То отчаяние, то надежда по прихоти переменчивой судьбы наполняют души пассажиров плота «Медузы».

9 слайд Описание слайда:

Жерико Теодор (1791—1824) «Офицер конных егерей императорской гвардии, идущий в атаку» . 1812 Холст, масло. 349 x 266 Лувр, Париж Первая картина Жерико, выставленная в Салоне 1812 г., имела шумный успех. Лихой всадник на полотне не позирует, а сражается: стремительная диагональ композиции уносит его вглубь картины, в сизо-багровое пекло боя.

10 слайд Описание слайда:

Жерико Теодор (1791—1824) «Раненый кирасир, покидающий поле боя» . 1814 Холст, масло.

358 х 294 Лувр, Париж Успех первой картины Жерико («Офицер конных егерей императорской гвардии, идущий в атаку») был омрачён известием о разгроме армии Наполеона Бонапарта в России.

Чувства французов, познавших горечь поражения, отразила новая картина молодого художника — «Раненый кирасир, покидающий поле боя». Французский историк Жюль Мишле писал, что Теодор Жерико создал «как бы эпитафию солдату 1814 года

11 слайд Описание слайда:

Жерико Теодор (1791—1824) «Сумасшедшая, страдающая манией игры» . Около 1822—23 Холст, масло. 77 x 64,5 Лувр, Париж. Романтизм

12 слайд Описание слайда:

Жерико Теодор (1791—1824) «Портрет сумасшедшей» . Около 1822 Холст, масло. 72 x 58 Музей изящных искусств, Лион. Романтизм

13 слайд Описание слайда:

Жерико Теодор (1791—1824) «Скачки» Холст, масло. 27 х 38 Лувр, Париж

14 слайд Описание слайда:

15 слайд Описание слайда:

В 1820—21 гг. Жерико побывал в Англии, где познакомился с пейзажами Джона Констебла. Под влиянием работ английского мастера он написал «Скачки в Эпсоме».

Картина пронизана движением: кони несутся, едва касаясь земли, их фигуры слились в одну стремительную линию; подвижны низкие облака, подвижны их тени, скользящие по влажному полю. Все контуры в пейзаже размыты, краски смазаны.

Жерико, бывалый наездник, показал мир таким, каким его видит жокей на мчащемся галопом коне.

16 слайд Описание слайда:

Жерико Теодор (1791—1824) «Портрет двадцатилетнего Делакруа» . Около 1819 Холст, масло. Музей изящных искусств и керамики, Руан

Краткое описание документа:

Общая информация

Оставьте свой комментарий

Авторизуйтесь, чтобы задавать вопросы.

Источник: https://infourok.ru/material.html?mid=49334

Теодор Жерико. Плот "Медузы"

?

Previous Entry | Next Entry

kortanОригинал взят у marinagra в Теодор Жерико. Плот «Медузы»Теодор Жерико. Плот Медузы. 1818 — 1819 гг. Холст, масло. 491см х 716 см. Париж, Лувр«Ни поэзия, ни живопись никогда не смогут выразитьужас и муки, пережитые людьми на плоту»

Теодор Жерико

Как бы ни был утомлен и пресыщен впечатлениями посетитель Лувра, он наверняка остановится в 77-м зале галереи «Денон» перед картиной «Плот «Медузы»» и, забыв усталость, начнет рассматривать огромное полотно. Публику, впервые увидевшую картину на выставке парижского Салона в августе 1819 года, она поражала не меньше, чем наших современников. Газеты писали, что толпы посетителей останавливались «перед этой пугающей картиной, которая притягивает каждый глаз». Парижанам, в отличие от сегодняшних зрителей, не надо было объяснять, что изобразил молодой живописец Теодор Жерико (1791 -1824). Хотя картина называлась «Сцена кораблекрушения», все безошибочно узнавали плот «Медузы», история которого была в то время известна каждому французу.

Картины Теодора Жерико  «Раненый кирасир» (1814)  и  «Плот «Медузы»»  в Лувре, галерея Денон.17 июня 1816 года в Сенегал направилась французская морская экспедиция, состоявшая из фрегата «Медуза» и еще трех судов. На борту фрегата было около 400 человек — новый губернатор колонии, чиновники, их семьи, солдаты так называемого Африканского батальона. Начальник экспедиции, капитан «Медузы» де Шомарэ, был назначен на эту должность по протекции, и его некомпетентность проявилась самым роковым образом. «Медуза» потеряла из виду сопровождающие суда, а в ночь на 2 июля села на мель между островами Зелёного Мыса и побережьем Западной Африки. В корпусе судна открылась течь, и его решено было покинуть, но шлюпок на всех не хватило. В итоге капитан, губернатор со свитой и старшие офицеры разместились в шлюпках, а 150 матросов и солдат пересели на плот, сооруженный под руководством инженера Александра Корреара. Шлюпки должны были отбуксировать плот к берегу, однако при первых признаках непогоды канаты, связывающие шлюпки с плотом, лопнули (или были намеренно обрублены), и шлюпки уплыли.

Реконструкция плота «Медузы»Уже в первую ночь люди, оставшиеся на переполненном плоту почти без еды и питья (поскольку берег был недалеко, плот решили не перегружать припасами), вступили в кровавую схватку, отвоевывая друг у друга воду и более безопасные места возле мачты. Смертоубийство, безумие, каннибализм были их уделом, пока через 12 дней после кораблекрушения «Аргус» — один из кораблей, сопровождавших «Медузу», — не снял с плота 15 человек, оставшихся в живых. Пятеро из них вскоре скончались.

Шлюпка отплывает от плота. Эскиз Теодора Жерико к картине «Плот «Медузы»». История кораблекрушения «Медузы» не сходила с газетных страниц, спасшиеся пассажиры плота инженер Александр Корреар и хирург Анри Савиньи в ноябре 1817 года выпустили книгу «Гибель фрегата „Медуза“», в которой откровенно, не скрывая жутких подробностей, рассказали о пережитом. Но темой изобразительного искусства история «Медузы» не стала до тех пор, пока ею не заинтересовался Теодор Жерико, вскоре после выхода книги возвратившийся из долгого путешествия по Италии. Этот уроженец Руана получил хорошее художественное образование и уже обратил на себя внимание несколькими работами — портретами наполеоновских офицеров на поле боя, причем лошади, которых Жерико любил с детства, занимали художника не меньше, чем воины.

Теодор Жерико. Автопортрет. Жерико был материально независим и мог себе позволить писать свой «Плот «Медузы»» сколь угодно долго. Художник погружался в события, моделировал их, «ставил», как театральную пьесу, проходил по всем кругам этого ада, за что позднее его назвали в одной из газет «Данте в живописи». Он наизусть знал книгу Корреара и Савиньи, познакомился со всеми документами, в том числе с материалами суда над капитаном, подолгу разговаривал с пережившими плавание на плоту, писал их портреты.

Теодор Жерико. Офицер конных егерей во время атаки. 1812Он снял огромную мастерскую, в которой с помощью участников рокового плавания была выстроена модель плота. На ней художник размещал восковые фигуры, уточняя композицию будущей картины. Он побывал на морском побережье Нормандии, чтобы пережить шторм и сделать наброски. Он беседовал с врачами, чтобы представить себе, как крайние лишения – голод, жажда, страх — воздействуют на тело и ум человека. Жерико делал эскизы в больницах и моргах, зарисовывал в лечебницах лица безумцев. Он приносил из морга разлагающиеся останки и не только рисовал их, но сидел, окруженный фрагментами тел, чтобы представить себе, каково было находиться там, на плоту. Мало кто мог выдержать атмосферу его мастерской даже несколько минут, он же работал в ней с утра до ночи.

Битва на плоту. Эскиз Теодора Жерико к картине «Плот «Медузы»».Более ста набросков – пером, гуашью, маслом — сделал Жерико в поисках сюжета картины. Схватки, отвратительные сцены каннибализма, отчаяние и безумие, момент спасения… всем сюжетам художник, в конце концов, предпочел тот миг, когда на горизонте появляется едва различимый парус и еще не ясно, заметят ли плот с корабля.Битва на плоту. Эскиз Теодора Жерико к картине «Плот «Медузы»»..В ноябре 1818 года Жерико уединился в мастерской, обрил голову, чтобы не было соблазна выходить в свет, и на восемь месяцев остался один на один с холстом площадью 35 кв. метров. В мастерскую были вхожи лишь близкие друзья, в том числе молодой Эжен Делакруа, который позировал для одной из фигур. Делакруа был среди первых зрителей: увидев картину, он был так потрясен, что «в восторге бросился бежать, как сумасшедший, и не мог остановиться до самого дома».

..

Фрагменты тел из анатомического театра. Эскизы Теодора Жерико к картине «Плот «Медузы»». Картина действительно потрясает, но отнюдь не натурализмом, как можно было был ожидать: художественный образ оказался сильнее документалистики. Где изможденные высохшие тела, безумные лица, полуразложившиеся трупы? Перед нами атлеты, прекрасные даже в смерти, а о сценах насилия напоминает лишь окровавленный топор в правом нижнем углу полотна. Свой опыт реконструкции событий на плоту Жерико аккумулировал в совершенную, глубоко продуманную композицию картины, в которой выверены каждый жест и каждая деталь. Художник выбрал точку зрения сверху, максимально выдвинув поднявшийся на волне плот к переднему краю полотна – он словно выплывает из плоскости картины, вовлекая зрителя в действие. Четыре мертвых тела на переднем плане образуют дугу, тянущую плот в морскую глубь, к гибели. Руки, ноги, головы обращены вниз, в этой части плота царит неподвижность мертвых и оцепенение живых – отца, застывшего над телом погибшего сына, и сидящего рядом с ним безумца с пустым взглядом.Эскизы Теодора Жерико к картине «Плот «Медузы»» Тяжёлый парус, который вторит своим изгибом надвигающейся на плот волне, мачта, крепящие ее канаты и группа сомневающихся, еще не верящих в спасение людей, образуют композиционную » большую пирамиду», вершина которой клонится навстречу волне, в направлении, противоположном кораблю. Справа устремляется вверх «пирамида надежды» с фундаментом из обессиленных тел и вершиной, на которой сгруппировались люди, пытающиеся привлечь внимание корабля. Мы снова видим вторящие друг другу движения рук, тянущихся вперед, к едва заметной точке на горизонте. Низкое облако дублирует очертания волны, поглощающей «большую пирамиду», но сквозь тучи прорывается луч, на фоне которого вырисовывается «пирамида надежды».Композиционные «пирамиды»В картине Жерико чувствуется глубокое и почтительное знание классики.Контрастное освещение с выхваченными из тьмы лицами и фигурами заставляет говорить о влиянии Караваджо, в исполненном драматизма сплетении живых и мёртвых тел видится нечто рубенсовское. Но более всего на художника повлиял любимый Микеланджело, о встрече с произведениями которого Жерико писал: «Я дрожал, я усомнился в себе самом и долго не мог оправиться от этого переживания». Сильная рельефная моделировка, придающая фигурам скульптурность, высокая патетика образов, резкие ракурсы, — все это отсылает нас к образам «Сикстинской капеллы».Микеланджело Буонарроти. Фрагмент фрески «Страшный суд» в Сикстинской капелле Ватикана. 1537-1541.Современников произведение Жерико поразило отнюдь не классическим совершенством, а неслыханной дерзостью: история недавнего кораблекрушения годилась для газетных полос, но никак не для крупномасштабной многофигурной картины. На огромном полотне в натуральную величину были изображены не герои античной истории или мифологии, как это было принято по канонам неоклассицизма, а современники, к тому же простолюдины. В сюжете картины не было ничего нравоучительного или возвышенного, все нормы и понятия академического искусства были попраны. Мало кто увидел, что Жерико возвысил конкретную историю кораблекрушения до символа, сумел придать ей универсальность, представил как вечное противоборство человека со стихией, привнес в упорядоченный, строгий, статичный мир неоклассицизма свежее дыхание романтизма — порыв, движение, живое чувство.Эжен Делакруа.»Ладья Данте». 1822В картине ощущается влияние творечства Теодора  Жерико Но эстетическим неприятием картины дело не ограничилось. «Плот «Медузы»», неожиданно для автора, вплыл в море политических страстей. В картине современники увидели аллегорию Франции эпохи Реставрации, погрязшей в коррупции и взяточничестве (которое и стало причиной трагического исхода плавания под началом неумелого, но назначенного по протекции капитана). Правительственные круги и официальная пресса сочли живописца опасным бунтарем, сам король Луи XVIII язвительно поинтересовался: «Это, месье Жерико, — не то ли кораблекрушение, в котором утонет создавший его художник?» Напротив, противники режима увидели в картине обличительный документ. Как писал один из критиков, Жерико «показал на тридцати квадратных метрах картины весь позор французского флота». Историк и публицист Жюль Мишле подытожил скандал вокруг картины меткой фразой: «Это сама Франция, это наше общество погружено на плот “Медузы”».

..

Портрет сумасшедшей. 1824Жерико был ошарашен таким приемом: «Художник, как шут, должен уметь относиться с полным безразличием ко всему, что исходит от газет и журналов». Одиозная картина не была куплена государством, и разочарованный автор отправился со своим полотном в турне по Англии, где показывал «Плот» на платных выставках и нашел гораздо более благожелательный прием, чем на родине.Теодор Жерико. Скачки в Эпсоме. 1821Казалось, что «Плот «Медузы»» — первое крупное произведение многообещающего молодого художника, что, судя по его следующим работам, – серии портретов душевнобольных и написанной в Англии картине «Скачки в Эпсоме» — Жерико ждет блестящее будущее. Задуманное историческое полотно «Отступление французов из России в 1812 году», возможно, затмило бы «Плот «Медузы»», но ранний шедевр Теодора Жерико оказался его последней крупной работой. В январе 1824 года художник умер после мучительной болезни, так и не оправившись после неудачного падения с лошади. (По иронии судьбы, капитан де Шомерэ, погубивший «Медузу», прожил долгую, но омраченную позором жизнь).Теодор Жерико. Голова  белой лошадиПосле смерти Теодора Жерико «Плот «Медузы»» был выставлен на аукционе и приобретен его близким другом, художником Пьером-Жозефом Дедрё-Дорси, за 6000 франков, тогда как Лувр не готов был заплатить за полотно больше 5000 франков. Дедрё-Дорси отклонил предложение продать работу за большую сумму в США и в итоге уступил её Лувру за те же 6000 франков с условием, что она будет размещена в основной экспозиции музея.Nicolas Maillot. «Плот «Медузы»»  в Лувре. 1831

Иллюстрации с с сайта Викимедиа

Источник: https://kortan.livejournal.com/1232910.html

Эстетика сумасшествия: как Теодор Жерико открыл миру человека безумного

В европейской цивилизации душевнобольных много веков приравнивали к животным. Лечить их начали только в XIX веке. В том, что мир начал считать безумных людьми, есть большая заслуга не только врачей, но и художников. И первым среди них был Теодор Жерико.

В Средние века душевнобольные люди считались одержимыми дьяволом или проклятыми. Их боялись и старались выслать за пределы городов. Например, сумасшедших за определенную плату вверяли морякам, чтоб те отвезли их куда-нибудь, куда угодно, главное — подальше.

Специальные дома для содержания душевнобольных внутри городов начали строить только в XVII веке. Больных изолировали от общества, но сама суть их заключения не имела ничего общего с медициной.

Во-вторых, там царили свои законы. Даже вездесущая церковь не имела власти на территории этих «больниц». В распоряжении персонала были такие «интересные» вещи, как металлические ошейники, цепи, веревки, столбы и сырые подземные темницы. К сумасшедшим относились не как к людям, их фактически приравнивали к животным.

Тони Робер-Флёри. «Пинель в Сальпетриере»

Французский врач Филипп Пинель только в 1792 году добился у французского правительства разрешения снять с больных цепи и вытащить их из грязных подвалов, а потом всю жизнь боролся за принципы гуманного содержания пациентов.

Позже его ученик Жан-Этьен Доминик Эскироль совершил еще одну революцию: больных начали не только содержать в человеческих условиях, но и пытались лечить. Отношение к душевнобольным постепенно начало меняться: и в сознании медиков, и в сознании простых людей.

И помогли этому, как ни удивительно, художники. Первым среди них был французский живописец Теодор Жерико.

Героизм — не наш выход

Теодор Жерико прославился в 1812 году, представив парижской публике картину «Офицер конных егерей императорской гвардии, идущий в атаку».

Картина вызвала восторг и максимально отвечала настроениям эпохи. Динамичное изображение напоминало невыносимо героический образ «Наполеона на перевале Сен Бернар» Жака Луи Давида.

Казалось бы, Жерико свою нишу нашел, и стало ясно, чего от него ждать. Но не тут-то было.

Вместо того, чтоб писать батальные сцены или парадные портреты, как дружно советовали критики, Жерико написал «Раненого кирасира, покидающего поле боя», недвусмысленно намекающего на падение наполеоновской империи. Критики встретили картину не очень тепло: мол, и метафора толстовата, и рисунок грубоват, и вообще, пора хвалить Бурбонов, а не вздыхать по проигравшим.

Теодор Жерико. «Офицер конных егерей императорской гвардии, идущий в атаку» и «Раненый кирасир, покидающий поле боя»

Жерико немного обиделся и отправился в Италию изучать старых мастеров, искать тот самый «свой» сюжет для эпического полотна.

Его интересовали страшные истории: например, он делал множество зарисовок, посвященных громким жестоким убийствам. Жерико пребывал в мрачном и разбитом состоянии и, проведя в исканиях год, вернулся домой еще более несчастным из-за сложностей в личной жизни и из-за того, что его тяга к грандиозным полотнам и историям совсем не была удовлетворена.

Жуткая история плота «Медузы»

В то время, пока он путешествовал и делал наброски, потерпел крушение французский фрегат «Медуза», который в составе флотилии перевозил поселенцев, будущую администрацию и военный гарнизон в Сенегал. Фрегат сел на мель у побережья Мавритании.

Управлял им Гуго Дюрой де Шомарее, в последний раз перед этим плаванием выходивший в море примерно 25 лет назад и назначенный на свой пост только благодаря лояльности Бурбонам.

После трех дней безуспешных попыток сойти с мели капитан принял решение покинуть корабль.

Сначала лодки тащили плот на буксире, но перед приближающимся штормом капитан Шомарей решил перерезать тросы. Лодки подняли паруса и на глазах у находившихся на плоту 147 человек удалились.

По открытому морю отправился дрейфовать неуправляемый самодельный плот с поселенцами и моряками, почти без запаса воды и провизии, но почему-то груженый алкоголем.

Позже капитан отправил на поиски брошенного фрегата бриг «Аргус» — не из человеколюбия, на «Медузе» остались десятки бочек с золотом. Бриг случайно наткнулся в открытом море на плот, который дрейфовал уже тринадцатый день. К тому моменту на нем оставалось только пятнадцать человек.

За почти две недели эти люди потеряли человеческий облик. Они пережили чудовищную жажду, голод, несколько бессмысленных бунтов и вспышек насилия.

Штормы, соленая вода и почти растаявшая надежда терзали горстку людей, доводя их до безумия и крайней степени жестокости. Когда перед ними замаячила голодная смерть, они начали есть своих товарищей по несчастью.

Все без исключения выжившие принимали деятельное участие в убийствах и каннибализме.

Правительство Франции пыталось скрыть все произошедшее, но двое из спасенных, врач Анри Савиньи и географ Александр Корреард, подробно описали все события, предшествовавшие катастрофе и саму историю дрейфа. Их книга «Гибель фрегата „Медуза“» вышла в 1817 году. Она взорвала французское общество и, конечно же, попала в руки Жерико.

Теодор Жерико. «Плот “Медузы”»

«Плот “Медузы”»: картина о смерти и безумии

Художник сразу понял, что нашел свой сюжет. К работе над картиной Жерико подошел очень основательно. Он встречался с выжившими, долго и подробно обсуждал с ними все случившееся. Снял огромную мастерскую и обрил голову для того, чтоб с этой маргинальной, по тем временам, стрижкой каторжника не испытывать даже соблазна отправиться веселиться по салонам.

Размышляя над тем, как должны выглядеть герои его картины, Жерико понял, что работы с обычными натурщиками будет недостаточно. Сначала он пробовал обращаться к драматическим актерам, но понял, что и этого мало.  

Недалеко от его мастерской находилась легендарная больница Сальпетриер. Туда-то он и отправился.

Больница Сальпетриер в наши дни

Жерико превратил свою мастерскую в подобие мортиария, таща из больницы ампутированные конечности и беря напрокат трупы: художник писал разложение мертвой плоти с натуры.

Говорили, что запах в мастерской царил непередаваемый, зато лишние гости окончательно отвадились.

Очень много времени художник находился в стенах больницы, присутствовал на вскрытиях, разглядывал живых и умерших, наблюдал за пластикой душевнобольных и выражениями их лиц.

Десять портретов

По стечению обстоятельств, в 1817 году, когда Жерико стал завсегдатаем в Сальпетриер, Жан-Этьен Эскироль начал читать в этой больнице один из первых в мире курсов психиатрии.

И вот тут начинается история цикла из десяти загадочных портретов, написанных Жерико сразу же после завершения «Плота “Медузы”». Полотно принесет художнику невероятную славу и станет одной из самых известных картин XIX века. А вот портреты сумасшедших, которые не могли появиться на свет без этой картины, надолго канули в забвение. Половину ищут до сих пор — они исчезли.

Изучая безумие для того, чтоб верно передать состояние людей на погибающем плоту «Медузы», Жерико оказался первым в истории художником, кто вгляделся в лица сумасшедших.

Теодор Жерико. Этюд для картины «Плот “Медузы”»

Анатомия безумия

Итак, пять сохранившихся картин. На всех — лица людей, страдающих «мономанией». Этот вышедший из употребления диагноз описывал всепоглощающую страсть к чему-либо, полностью пожирающую человека.

Это старуха, страдающая лудоманией (страстью к играм), мужчина, воображающий себя полководцем (скорее всего солдат, прошедший наполеоновские войны и не выдержавший их), клептоман, мужчина, страдающий манией похищения детей (вероятно, речь идет о педофилии), и самая яркая из серии — старуха с манией зависти.

Второе название пятого портрета — «Гиена Сальпетриера». Такое прозвище получила больная за свою невероятную озлобленность. В ее истории болезни описано, что глаза ее наливались кровью, а тело сводило судорогами, когда она видела, например, ласковое обращение с другими пациентами.

Жерико. Портреты безумцев: «Клептоман» и «Одержимая Завистью»

Ни один из портретов не карикатурен и не похож на техническую зарисовку для учебника. Впервые, изображая сумасшедших, художник не пугает зрителя, не говорит назидательным тоном, не фиксирует своих моделей как насекомых, а пишет каждого с большим вниманием и сочувствием, не лишая человеческого достоинства.

О том, чтоб картины сразу попали в музей, речи не шло. Сначала все портреты стали собственностью директора Сальпетриера, доктора Жорже.

А после его смерти два молодых интерна поделили портреты между собой.

Один пропал вместе с картинами, а другой хранил свою половину в сундуке почти сорок лет, до случайного знакомства с парой фанатов Жерико — Луи и Полиной Виардо. Благодаря им, о картинах узнал весь мир.

Забавный факт: Лувр отказался от серии, несмотря на то, что слава Жерико после смерти была невероятной. Картины разошлись по миру, будучи проданными на аукционах. И встреча зрителя и безумца в музее перевернула отношение к «болезням души».

Сумасшедший романтизм и сюрреализм за гранью нормальности

С Теодора Жерико начнется эпоха романтизма в живописи, когда взгляд художников будет прикован к героям-одиночкам, страдальцам и отверженным. К тем, кто противостоит окружающей действительности.

Романтизм обращает пристальное внимание на «не таких как все», но все-таки держит сумасшедшего героя за чертой общества, используя его ненормальность как мерило «нормальности» для всех остальных. Ему можно сочувствовать, через него можно обличать пороки общества, можно восхищаться им или бояться его.

По этому пути зайдут дальше художники-сюрреалисты, придумавшие использовать сумасшествие как стратегию творчества и вообще размыть границы между нормальностью и ненормальностью.

Жерико впервые предложил нам встретиться с сумасшествием лицом к лицу. Сто лет спустя кружок молодых сюрреалистов примерил роль безумцев на себя и сделал это своей тактикой.

Андре Бретон в 1928 году выпустил книгу «Надя. Женщина, преобразовавшаяся в книгу», начинающуюся с вопроса «Кто я?». В ней главный герой переоткрывает для себя знакомый город, путешествуя по нему с прекрасной Надей, сумасшедшей и загадочной иностранкой (вероятно, русской), через призму взгляда и действий которой меняется мир вокруг.

А вслед за блужданиями по следам сумасшествия и подражания ему, художник Жан Дюбюффе заинтересуется прямой речью душевнобольных.

Но это искусство мощное, грубое, не знающее законов, яркое и часто — очень сильное. Чем ближе «нормальное» подходит к «сумасшедшему» для того, чтобы понять его, тем сложнее распознать границу этой самой нормы.

Жан Дюбюффе. «Солнечные ванны»

Современное отношение к душевнобольным — конечно же, почти полностью заслуга врачей. Но среди художников первым внимательно посмотрел на пациента психиатрической клиники именно Теодор Жерико. И то, что серия созданных им портретов вышла за границы клиники и встретилась со зрителями в музее, стало мощным катализатором для этих перемен.

Источник: https://svobody.pl/posts/estetika-sumasshestviya-kak-teodor-zheriko-otkryl-miru-cheloveka-bezumnogo

Теодор Жерико «Портрет сумасшедшей»

• Жерико Теодор (Gericault Theodore)
  Название: «Портрет сумасшедшей»
  Год написания: 1822 год
  Место: Лувр, Париж
• Направление: Романтизм

На протяжении многих веков тема лишения рассудка привлекала многих художников. Полотно, с изображением сумасшедшей женщины, было написано Теодором Жерико в 1822 году. Снедаемый предчувствием своей скорой кончины, Жерико воплощает свои переживания на этом холсте.

Тяжелая психическая болезнь или потеря рассудка для человека подобна смерти, в духовном понимании. На картине изображена женщина, которую давно постиг этот удел. Ее мысли витают в далеких от земли краях, неведомых здоровому человеку. Ее рассудок уже не воспринимает грань между реальностью и иллюзией.

Внешний вид женщины напоминает зрителю о ее недуге. Больничная одежда свидетельствует то том, что героиня находится в закрытом заведении для сумасшедших. Из-под белого чепца выбиваются пряди поседевших волос, лицо расчерчено глубокими линиями морщин.

Кожа, с оттенком нездоровой желтизны, обтягивает ее очерченные скулы и высокий лоб. Взгляд больной лишен выражения и жизни, хотя, слегка опухшие глаза лихорадочно блестят. На ее губах можно заметить подобие улыбки.

Возможно, сейчас нездоровый рассудок играет с ней в злые игры.

Ранее Теодор Жерико создавал картины в романтическом стиле, но что толкнуло его на создание полотна такого типа? В образ несчастной сумасшедшей женщины он вложил свой собственный страх перед потерей разума. Это объясняет его чувство сострадания к героине, к ее мятежному беспокойному душевному состоянию, и желание Жерико донести до зрителя тонкую черту, разделяющую здорового человека от душевнобольного.

По просьбе своего друга, доктора психологической клиники, Жерико создал целый ряд портретов сумасшедших людей. Главной задумкой этих картин было выражение не внешних проявлений прогрессирующих психических недугов, а внутренних переживаний больных людей.

Источник: opisanie-kartin

Источник: https://mirovoeiskusstvo.ru/?p=279

Теодор Жерико. Поздние портреты

• Мастерство живописца Жерико осваивает очень рано, уже с 19 лет покинув наставников, он обращается к непосредственному изучению живописи в Лувре, где в течение 6 лет копирует работы великих мастеров. 
• Jean Louis André Théodore Géricault

Portrait of a Young Man
c. 1818

Oil on canvas,45.1 x 36.8 cm

Minneapolis Institute of Arts

Парадные портреты конных офицеров наполеоновской Великой армии не ему принесли скорого и бесповоротного успеха: хотя уже за первое крупное полотно — «Офицер конных императорских егерей во время атаки», 1812 (он представляет его и в Салоне того же года), — Жерико присудили золотую медаль. 

Становление Теодора Женико как художника точно совпало с полным сломом государства во Франции. Истории было угодно, подобно челноку, ткущему ткань, после порывистого рывка вперед, повернуться вспять. Венский конгресс победителей силится перечеркнуть достигнутое революцией 1789 года и наполеоновскими войнами.

 Франция пережила финальную вспышку Ста дней и катастрофу Ватерлоо; Наполеон, сдавшийся на милость победителям сослан на далекий остров в Южной Атлантике, в умах царит холодное разочарование и растерянность — нет повода для бравурной гордости, но нет и желания смириться с ролью побежденных…

Грандиозный холст Жерико «Плот Медузы» не стал провалом, но не был и безоговорочной победой, разочарованный прохладным приемом в Париже, он везет картину на гастроли по ярмаркам Британии. Слишком уж «необщее выраженье» с первого взгляда прочитывалось во всем этом клубке мускулистых тел, агоризирующих, бездыханных, взметнушихся в порыве надежды. 

Здесь не будет анализа ни этой великой картины, ни эффектных конных сюжетов, исполненных юным Жерико или разработанных художником во время английского турне. Нас интересует поздняя портретная галерея, созданная его мрачным гением, ставшая, по неожиданному стечению обстоятельств, его живописным завещанием. 

Теодор Жерико. Голова восточного мужчины (предположительно, портрет Мустафы). 1821 

Jean Louis André Théodore Géricault. Head of an Oriental, or Portrait Presumed to be Mustapha. 

Oil on canvas, 48 x 59.3 cm. 

Musee des Beaux-Arts et d'Archeologie, Besancon, France  

В последних работах Жерико световые эффекты несколько сдержаны и экономны. В то же время растет его интерес к душевной жизни человека. Он создает серию из 10 портретов психически больных. Только 5 из них дошли до нас.

Все они написаны в парижской больнице Сальпетриер под влиянием близкого знакомого, просвещенного доктора Этьена-Жана Жорже.

Название «Ла Сальпетриер» дано клинике от французского слова «salpetriere», «склад селитры»; здесь по приказу Людовика XIV старая пороховая фабрика была переоборудована в больницу для нищих, а с 1796 г. она стала принимать в свои стены душевнобольных).

В поздних работах Жерико световые эффекты несколько сдержаны и экономны. В то же время растет его интерес к душевной жизни человека.

Он создает серию из 10 портретов психически больных (только 5 из них дошли до нас), написанных в парижской больнице Сальпетриер под влиянием близкого знакомого, просвещенного доктора Этьена-Жана Жорже (Ла Сальпетриер, от «salpetriere», «склад селитры» с фр.

; по приказу Людовика XIV старая пороховая фабрика была здесь переоборудована в больницу для нищих, а с 1796 г. она стала принимать в свои стены душевнобольных).

  Жорже был поражен объективностью портретиста, а клиническая специализация ученого совпала со страстным исследователь ским интересом Жерико . Доктор Жорже заказал художнику 10 картин, чтобы проиллюстрировать каждую из выявленных медиками клинических болезней, именуемых в ту пору маниями. 

   

1. Умалишенная женщина (страдающая компульсивной лудоманией) 
2. A Madwoman and Compulsive Gambler circa 1822.
3. Oil on canvas, 77 x 65 cm. Louvre Museum

    

Insane Woman / Portrait d'une aliénée (La monomane de l’envie) c. 1819/1822

Oil on canvas, 72 × 58 cm. Musée des Beaux-Arts de Lyon

Маниакально завистливая женщина из клиники Ла Сальпетриер — рот ее напряжен, глаза красные, слезящиеся, в обрамлении воспаленных век; — этот портрет из коллекции Лионского музея, один из серии портретов умалишенных, обладающих своеобразной гипнотической силой.

 

Insane Woman / Portrait d'une aliénée (La monomane de l’envie) detail

Oil on canvas, c. 1819/1822 Musée des Beaux-Arts de Lyon 

«Мономаническая зависть. Сумасшедшая» документальный фильм  производства Франции об истории содания этого портрета «Гиены Сальпетриер» (полностью 25 мин.) 
здесь 
или здесь

Художник показал в этих портретах психологический реализм небывалой силы, дал резкую определенность характеров — что, кстати, особенно привлекло доктора Жорже.

Демонстрируя великолепную живописную технику, живописец беспощадно фиксирует неуловимые приметы душевного дискомфорта — и делает это настолько успешно, что современному психиатру, пожалуй, достаточно взглянуть на портрет, чтобы назвать недуг.

Увы, острота характеристик больных основывалась на близком знакомством с безумием. Этой беды не избежала семья Теодора Жерико; собственно, психическое равновесие самого художника также оставалось хрупким, как под влиянием многих болезней, так и вследствие общего нервного истощения.

Портрет клептомана Portrait of a Kleptomaniac (L'Aliéné / Le Kleptomane).1822

Oil on panel, 61.2 cm × 50.2 cm Museum of Fine Arts, Ghent

Портрет клептомана 

Взгляд пациента потерянный и пустой, и, возможно, это более всего притягивает к портрету.

В удивленно приподнятых бровях мы можем заметить выражение некоторой брезгливости; однако, ей сопутствует безразличие к миру, точнее, к окружающей обстановке.

Несмотря на то, что на пациентов клиники налагались определенные ограничения, в картине Жерико на герое цивильное платье; больной все же не обезличен, он предстает перед нами как обычный горожанин.

Портрет написан в «беглой» манере, стремительными, точными мазками и, как большинство работ Жерико, не перегружен детализацией. Но видеть в этом полотне «прообраз импрессионистской манеры» было бы смелым анахронизмом.

Картина содержит явные черты романтической школы: интерес к границе, отделяющей цивилизацию от природы (в данном случае, повседневную норму от безумия), внимание к «униженным и оскорбленным» (вспомним роман Отверженные, принесший мировую славу позднему романтику Виктору Гюго), отсылка к грандиозным историческим катаклизмам. 

Портрет умалишенного, страдающего манией полководца.

Theodore Gericault. Man with Delusions of Military Command (ca. 1819-1822).

• Oil on canvas; 81 x 65 cm.
• Kunstmuseum, Winterthur, Switzerland
• Один из портретируемых страдает манией полководца, (отметим, год создания портрета приблизительно совпадает с годом смерти плененного Наполеона на острове Святой Елены).

Изображать обездоленных и несчастных — давняя традиция в живописи; история искусства знает сочувственный интерес к нищим и отверженным, чьи образы сохранены для нас в работах художников.

Важно, что в этих картинах мы чувствуем и понимание своей миссии, и уважение к людям и к обстоятельствам, в которые они попали.

Отметим в скобках, сам Жерико родился в богатой семье и был, судя по всему, настоящим денди; он носил дорогие костюмы, его манеры были изысканы.

Страсть к искусству, которой безраздельно был предан Жерико засвидетельствована натурной акварелью, написанной на смертном ложе. Это — левая рука самого художника.

The Artist’s Left Hand. 1824.

Watercolor, with black and red chalk, 23 x 29.5 cm

Musée du Louvre, Réunion des Musées Nationaux / Art Resource

Единственно доступный живописцу объект в обстоятельствах надвигающейся смерти. Исполненный акварелью по наброску черным и красным мелом, этот этюд позволил ему на короткое время отвлечься и забыть страдания.

Источник: http://yuracei.blogspot.com/2012/05/blog-post.html